кружком вокруг кола, а один из них разбирал прикрепленную там мину. Случайный взрыв мины мог бы убить и покалечить сразу всех зрителей.

Готовилась совместная операция казаков и РДО-2. Ас предлагал пройти к Заглавку, занять его и перекрыть — завалить находившиеся там два тоннеля и заминировать мост через Дрину. Контроль Заглавка и стратегического перекрестка решил бы сразу две задачи — обезопасил бы правый (сербский) берег Дрины от мусульманских налетов и заблокировал бы Твртковичи, находившиеся выше Вишеграда по течению Дрины — как уже говорилось ранее, между водохранилищем и мостом, по которому шла дорога на Рудо. Так можно было бы сделать еще один шаг к Горажде.

Загребов же придерживался иной точки зрения — она и возобладала. Было решено неожиданно ворваться в населенный пункт Твртковичи и взорвать там мечеть. Эффект! Быстро, дешево и сердито!

Впереди всех в село выдвигалась разведгруппа из казаков и серба-проводника. За ней шли основная часть казаков во главе с Загребовым и часть РДО. Прочие «Царские волки» находились у минометов вместе с сербским боевым охранением. Минометная позиция отстояла от основных сил русских чуть ближе к Заглавку, огонь корректировал казачий командир рангом помельче Заплатин. За спиной у мусульман была река.

Разведгруппа прошла в село. За ней, изменив слегка свой маршрут, шли казаки. Хлопок — и первый казак, Костя, падает. Следующий хлопок, сопровождаемый облаком белого дыма — и падает Мирон. С третьим хлопком упал еще один казак — Баталов. Сначала добровольцы (второго эшелона) подумали, что казаков забрасывают ручными гранатами. Потом стало ясно, что те нарвались на мины. Кроме трех подорвавшихся, еще один боец — Артур — получил осколок в лицо. Добровольцы стали кричать, чтобы казаки аккуратно выходили, след в след, с минного поля.

Но Загребов приказал оставить раненых на месте и идти вперед. Казаки, выполняя приказ, пошли в село. Там уже вспыхнул бой — фактор внезапности утеряли, разведгруппа вступила в перестрелку. Ас смог завернуть нескольких казаков и те стали вместе с бойцами «Царских волков» выносить раненых с поля боя. Мирон, «афганец», подорвавший в Афганистане правую ногу, здесь повредил и левую. На вынос раненых ушли силы и время. Дмитрий Чекалин профессионально занялся «выпотрашиванием» ботинок раненых и их перевязкой — все были восхищены его сноровкой и мастерством профессионального спасателя.

Тем временем разведгруппу накрыли минометным огнем. Две мины взорвались впереди, две позади — и потом они попали в цель, взяв русских в классическую вилку. У мусульман сидела «кукушка» и хорошо корректировала огонь, который велся с Заглавка. Позже была выдвинуто предположение, что вырвавшаяся вперед русская разведгруппа была накрыта огнем своих же минометов — но это не подтвердилось. Да, там вышло некоторое непонимание между Загребовым, который трассерами показал направление стрельбы, Заплатиным — сообщившим по рации «На четыреста метров ближе», и батареей. Артиллеристы не поняли, ближе к кому — к батарее или к Загребову.

Чуть позже со стороны Заглавка в обхват русских выдвинулись мусульмане. Батарею спас казак Дед, рассеявший взвод противника снайперским огнем и убивший в бою из «Маузера» пять человек. Причем выглядело это так. «Куда стрелять? Не вижу!» — «Бери чуть левее угла дома!» Выстрел, попадание. «Убит!» — «Где следующий?»

Дед в 1956 году воевал в Венгрии, получил там ранение — и после окончания курсов снайперов, вскоре был отправлен в запас. Сейчас — после 36-летнего перерыва, в возрасте под шестьдесят — взял оружие второй раз в руки.

Позже в тыл батарее стала выходить вторая группа мусульман. Заметив ее и сообщив по радио русским, стоявшие в охранении сербы ушли, закончив радиосообщение словами: «Если можете — спасайтесь!»

Мечеть взорвать так и не удалось. Гореть в ней было нечему — толстые стены были сделаны из бетона, а внутри — была лишь кафедра. Не помогла и безоткатная пушка, которую тащил на себе казак Камшилов.

Потом сербы объявили, будто «турки» потеряли в этом бестолковом бою четырнадцать человек убитыми, но добровольцы считают эту цифру завышенной почти вдвое. Потери русских — контуженный, четверо раненых, один казак, Василий Ганиевский, погиб. Был убит серб-проводник Неделько, который всегда ходил в пекло вместе с добровольцами, и поэтому они считают его в числе собственных потерь. Он был тяжело ранен миной, выпущенной из миномета, и когда его несли на плащпалатке, он повторял: «Больно, пуна больно..».[31] Потом резко дернулся и затих. Его большое тело сильно потяжелело.

Вишеград. Казак Василий Ганиевский. Погиб в бою 12 января 1993 года. Последними словами умирающего бойца были «Ребята, я вижу солнце».

После этой акции отношения казаков и добровольцев стали портиться. Тогда, видимо, и была запущена версия об обстреле казаков добровольцами. Добровольцы считали, что виноват Загребов, а тот пытался свалить вину на «Царских волков». Решался стандартный вопрос — кто виноват? Загребов, спланировавший операцию? Заплатин, сидевший на рации? Или Костя, который стал обходить брошеную ветку и наступил на мину-паштет? Деревня все равно была пустой — и эффекта не удалось бы достичь в любом случае. Кое-кто из казаков считал, что Ас струсил и именно потому не пошел с ними в село… Виноватым сделали Заплатина, который был выпорот.

Четырнадцатого января были похороны погибших. На похороны из Скелани приехал Александр Александров.[32]

Несколько человек стали свидетелями крутого разговора с ним Дмитрия Чекалина, которому офицер, видимо, досадил еще в Приднестровье. Маленький крепыш (метр шестьдесят) держал за пуговицу долговязого и еще больше вытянувшегося Александрова и говорил: «Сейчас похороны. Я тебя пока трогать не буду. Но как они закончатся — поговорим.» Александров уехал, не дождавшись конца траурной церемонии. На свете было мало вещей которых он страшился — он не боялся ни румынских полицейских, ни азербайджанских ОМОНовцев и «серых волков», ни мусульман-босняков. Но в это число не входил «маленький рембо» Дмитрий Чекалин.

Ситуация в Скелани, куда попал Александр Александров, напоминала вишеградскую. Там с 1992 года действовал небольшой отряд, состоявший в основном из питерских националистов. В начале же 1993 года туда прибыла группа казаков Атаманского полка, носивших голубые погоны и шевроны. Их было двенадцать человек. Скеланийский отряд, возглавляемый Александровым, и казаки-атаманцы противостояли мусульманскому гарнизону Сребреницы, в составе которого воевала и группа моджахедов азиатского происхождения.

Скелани — небольшой, но стратегический важный поселок, в котором жили работники ГЭС. Эта электростанция также стоит на Дрине, сильно ниже Вишеграда, там где река делает резкий поворот на восток. Расположен этот поселок на границе Боснии и собственно Сербии.

Боевые действия здесь были такого же характера, как и в Вишеграде. Периоды затишья сменялись ожесточенными схватками. Так, одновременно с рейдами под Вишеградом, в конце января 1993 года мусульмане предприняли успешную карательную акцию. Застав гражданское сербское население врасплох, «турки» безжалостно уничтожали иноверцев. Всего тогда они убили более шестидесяти сербов, почти все были сугубо мирные люди. Но поселок взять не удалось. В отражении этого нападения большая заслуга принадлежит русским, прежде всего Калмыку и Александрову. Они отбили у мусульман танк Т-34. Александров при этом был ранен в грудь, а погибнет он через 21 мая 93-го в Креше, подорвавшись на мине-растяжке.

Калмык воевал в Скелани с лета 1992, а потом — после большого перерыва — в 1995 году вновь