— Не шевелитесь; они еще вернутся.

Оба замерли. Затем проводник встал и, ухватив канат, стал быстро его к чему-то привязывать.

— Что это такое? — спросил Грэхэм.

В ответ послышался слабый крик. Грэхэм обернулся и увидел, что проводник точно застыл от ужаса и смотрит на небо. Грэхэм заметил вдалеке летательную машину, она казалась совсем маленькой. Крылья ее широко развернулись, машина быстро росла, приближаясь к ним.

Проводник лихорадочно принялся за работу. Он сунул в руки Грэхэму две скрещенные перекладины. Грэхэм в темноте мог только ощупью определить их форму. Они были прикреплены к канату. На тросе он нащупал мягкие, эластичные петли для рук.

— Пропустите крест между ног, садитесь, — взволнованно шептал проводник, — держитесь за петли. Крепче держитесь, крепче!

Грэхэм повиновался.

— Прыгайте! — крикнул проводник. — Прыгайте, ради бога!

Грэхэм ничего не мог ответить. Впоследствии он был рад, что темнота скрыла его лицо. Он молчал, дрожал, как в лихорадке, и смотрел на летательную машину, которая неслась прямо на них.

— Прыгайте! Прыгайте! Скорей, ради бога! А не то они поймают нас!.. — воскликнул проводник и толкнул Грэхэма.

Грэхэм пошатнулся, непроизвольно вскрикнул и в ту самую минуту, когда машина была над их головой, ринулся вниз, в черную бездну, крепко обхватив ногами перекладины и конвульсивно цепляясь руками за канат. Раздался сухой треск, и что-то ударилось о стену. Он слышал, как гудел канат, по которому скользил блок, как кричали люди, сидевшие в летательной машине. Он чувствовал, что в спину его упираются чьи-то колени… Он стремительно падал вниз, изо всех сил сжимая спасительный трос. Он хотел крикнуть — и не мог.

Он летел по направлению к ослепительному свету. Внизу уже виднелись знакомые ему улицы, подвижные пути, громадные светящиеся шары и сплетения балок. Все это неслось мимо него куда-то вверх. Затем какое-то круглое зияющее отверстие поглотило его.

Он снова очутился в темноте, стремглав падая вниз и до боли в руках впиваясь в канат, — и вот раздался какой-то звук, свет ударил ему в глаза, и он увидел себя над ярко освещенным залом, полным народа. Народ! Его народ! Навстречу ему плыла эстрада с подмостками. Он спускался по канату в отверстие справа от эстрады. Грэхэм почувствовал, что скорость движения начинает замедляться. И вдруг движение стало совсем медленным.

Послышались радостные крики: «Спасен! Наш правитель! Он спасся!» Подмостки медленно приближались к нему. Потом…

Он услышал, как проводник, сидевший у него за спиной, испуганно закричал, и крик этот был повторен толпой внизу. Грэхэм почувствовал, что он уже не скользит по канату, а падает вниз вместе с канатом. Буря криков, вопли ужаса. Еще мгновение — и вытянутые руки его наткнулись на что-то мягкое. От сотрясения Грэхэм потерял сознание…

Его подхватили на руки. Ему казалось, что его перенесли на платформу и дали ему что-то выпить. Что сделалось с его проводником, он не видел. Когда он очнулся, то увидел, что стоит. Чьи-то руки его поддерживают. Он находился в нише вроде театральной ложи. Может быть, это и был театр.

В ушах его отдавался оглушительный рев толпы:

— Вот Спящий! Спящий с нами!

— Спящий с нами! Наш правитель! Он с нами! Он спасен!

Громадный зал был полон народа. Грэхэм не мог различить отдельных лиц — море голов с розовой пеной лиц, взмах рук, платков. Он чувствовал гипнотизирующее влияние толпы. Балконы, галереи, огромные арки, за которыми открывались далекие перспективы, — все кишело ликующим народом. Невдалеке, как мертвая змея, лежал канат, перерезанный в верхней части людьми с летательной машины. Люди суетились, убирая его с дороги. Стены здания содрогались от рева многотысячной толпы.

Грэхэм всматривался в окружающие его лица. Несколько человек поддерживали его под руки.

— Отведите меня в маленькую комнату, — сказал он, — в маленькую комнату.

Больше он ничего не мог выговорить.

Какой-то человек в черном одеянии выступил вперед и взял его под руку. Другие отворили перед ним дверь.

Его подвели к креслу. Тяжело опустившись, почти упав, он уткнул лицо в ладони. Он дрожал, как в лихорадке. Кто-то снял с него плащ, но он даже не заметил этого — его пурпурные чулки были мокры и казались черными. Кругом него двигались люди, совершались какие-то важные события, но он ничего не замечал.

Итак, он спасен. Сотни тысяч голосов подтверждают это. Он в безопасности. Весь народ на его стороне. Грэхэм задыхался. Он сидел неподвижно, закрыв лицо руками. А воздух содрогался от торжествующих криков огромной толпы.

Грэхэм заметил, что кто-то из окружающих предлагает ему стакан с бесцветной жидкостью. Взглянув, он увидел перед собой смуглого, черноволосого молодого человека в желтом одеянии. Грэхэм выпил и сразу оживился, и согрелся. Рядом с ним стоял высокий человек в черном, указывая на полуоткрытую дверь в зал. Человек этот кричал ему что-то на ухо, но в реве толпы Грэхэм ничего не мог разобрать. Позади стояла красивая девушка в серебристо-сером платье. Темные глаза ее; полные удивления и любопытства, были устремлены на него, губы ее слегка шевелились. В полуоткрытую дверь виднелся громадный зал, полный народа; оттуда неслись аплодисменты, стук и крики. Все время, пока Грэхэм находился в небольшой комнате, гул то затихал, то снова разрастался.

Глядя на губы человека в черном, он понял наконец, что тот напрасно старается что-то объяснить ему.

Грэхэм тупо осматривался по сторонам, потом вскочил и, схватив за руку кричавшего человека, воскликнул:

— Но скажите же мне, кто я, кто я?

Услышав, что он говорит, остальные придвинулись ближе.

— Кто я? — Он старался прочесть ответ на лицах окружающих.

— Они ничего не объяснили ему! — воскликнула девушка.

— Говорите же, говорите же! — умолял Грэхэм.

— Вы Правитель Земли. Вы властелин половины мира.

Грэхэм подумал, что ослышался. Он отказывался верить. Он сделал вид, что не слышит, не понимает, и заговорил снова:

— Я проснулся три дня назад, три дня находился в заключении. Что это за восстание? Чего добивается народ? Что это за город? Лондон?

— Да, Лондон, — ответил юноша.

— А те, что собрались в большом зале с белым Атласом? Какое отношение имеет все это ко мне? При чем здесь я? Я ничего не понимаю. И потом эта отрава… Пока я спал, свет, кажется, сошел с ума. Или же я сумасшедший? Что это за советники, заседающие в зале с Атласом? Почему они хотели отравить меня?

— Чтобы снова погрузить вас в сон, — ответил человек в желтом. — Чтобы устранить ваше вмешательство.

— Но для чего?

— Потому, сир, что вы и есть этот Атлас, — продолжал человек в желтом.

— Мир держится на ваших плечах. Они правят им от вашего имени.

Гул в зале стих, и кто-то говорил речь. Но скоро раздался такой оглушающий взрыв ликующих криков и рукоплесканий, что все находившиеся в маленькой комнате принуждены были замолчать. Из хаоса криков вырывались отдельные резкие, звенящие голоса, звуковые волны сталкивались, сливаясь в гул, похожий на