«лазейки».

— Что за «лазейки»?

— «Лазейка» — это примерно вот что: алгоритм вычисления шифра, то есть возможность определения тех мест на диске, в которых размещен секретный шифр.

— Для чего они это делают? Чтобы потом грабить своих клиентов? Считывать чужую секретную информацию?

— Ну что вы! За такое ведь голову отрывают. А у всех у них, этих самых разработчиков, есть семьи: жены, дети. Кроме того, они получают хорошие деньги за свою работу, чтобы жертвовать собственной жизнью ради чьих-то тайн. Зачем им подставлять себя ради каких-то сомнительных денег, если эти деньги они могут заработать без риска для жизни? В общем, если кто-то из клиентов обнаружит у себя утечку информации, то подозрение в первую очередь падет на них. Нет, разработчики не самоубийцы…

— Так для чего же тогда они оставляют эти лазейки? Не растекайся мыслью по древу, Николаич, скажи толком.

— Хорошо. Делается это для того, чтобы восстановить секретный шифр, если кто-то из клиентов забудет его или, скажем, перейдет в мир иной, не передав его наследникам. А ведь информация порой, ой- ой-ой, сколько миллионов стоит.

— А как он восстанавливает шифр?

— А разве я не сказал как? С помощью «ключа». Зная алгоритм, то есть «ключ», восстановить шифр и «открыть» секретную информацию — дело техники.

— Но как злоумышленник узнает «ключ», если, конечно, разработчик не проболтался ему по-пьяни?

— Вот именно — по-пьяни! Хороший вопрос. Во-первых, он действительно может проговориться близкому другу под бутылочку перцовки или любовнице по простоте душевной, — тут Валерии собеседник сморщился, словно от зубной боли. — Но это маловероятно. Разработчики люди неглупые, и они умеют просчитывать все последствия проявления таких вот маленьких человеческих «слабостей». Во-вторых…

— Я знаю, что — во-вторых, можешь не говорить… Хорошо. Допустим, «взломщик» — назовем его так — знает «лазейку» в компьютеры, в которых стоит система защиты. Ну и что? Кто с ним будет общаться, тем более в нашем учреждении? — грузноватый с интересом посмотрел на собеседника.

— Верно. Никто… Но ему этого и не надо. Пользователь, если он просто пользователь, даже не заметит, что его обокрали. Воровать у него его секреты будут во время работы его компьютера, а он, бедный, об этом не будет даже подозревать.

— Хорошо, но ведь еще нужно знать твой

код: в нашем случае — это имя и фамилия пользователя… Хотя, наверное, и это узнать не так трудно.

— Я думаю, совсем нетрудно, если…

— Что если? — насторожился грузноватый.

— Если… — медленно начал Валерий Николаевич, смотря прямо в глаза грузноватому.

— …«взломщик» работает в соседнем кабинете? Ты это хотел сказать? Отвечай!

— Не знаю, не уверен… — Валерий Николаевич опустил голову. — Я, кстати, выяснил сегодня, кто разработчик нашей «защиты».

— Ну и кто он?

— Гражданин Пауков Андрей Львович, проживающий в городе Москве. Завтра попробую с ним связаться. Интересно будет узнать, был ли у него гость, жаждущий вернуть утерянные сокровища?

— Кстати, Валерий Николаевич, где ты так круто «подковался» по части компьютеров? — грузноватый одобрительно улыбнулся.

— Да это все жена. Она же у меня программист, очень неплохой программист.

— Программист? Очень интересно… Это она тебе про защитные системы поведала?

— Она… Как раз тогда, год назад, когда у нас в Управлении ставили эту пауковскую систему защиты в компьютеры.

— Ладно, езжай! Только на своей «девятке». Служебную оставь. Да, и когда пойдешь по тому адресу, все же будь, пожалуйста, осторожней, мало ли что. Сам знаешь, копают под нас… И еще: ежели кого там обнаружишь, не трогай.

— Ну, хватать я его не буду, если, конечно, он действительно там и все окажется именно так, как я предполагаю. Но, честно признаться, у нас на это один шанс из тысячи.

— Все, езжай… Может, кого из ребят с собой возьмешь? Все-таки… такое дело.

— Ребят?! Да они только пальцем у виска покрутят, мол, у Валеры крыша поехала. Для них ведь компьютер — большая записная книжка, не более того. Боюсь, засмеют они меня с моими идеями.

— Ну, засмеют не засмеют, а ты все же скажи им об этом, вдруг кто слетает с тобой… Мне так спокойней будет. Кстати, помнишь, того придурковатого физика, как-то выступившего в газете со своим открытием — рентгеновским лазером? Ну тот псих, который через день после этого бесследно исчез? Так вот: очень похоже на то, что псих гением оказался! Я тут результаты научной экспертизы почитал: впечатляет! Думаю, сбежал наш псих за кордон. Хорошо еще, все его расчеты да чертежи остались у нас.

— Этим лазером, кажется, Елена Максимовна занимается? — заинтересованно спросил Валерий Николаевич. И зря спросил.

Лицо грузноватого помрачнело, и он задумчиво процедил сквозь зубы:

— Занимается… пока. Если вернешься вечером, позвони мне, как там дела…

«Волга», а именно так именовался этот солидный черный автомобиль, поехала к мосту, а человек быстрым уверенным шагом пересек площадь и пошел по маленькой улочке, параллельной Английской набережной.

На вид человеку было около сорока пяти лет. Мощная атлетическая фигура, на которую неумолимое время уже по-хозяйски наложило ярмо солидного живота, прямая и чуть горделивая, как у артиста балета, осанка и, главное, значительное лицо углубленного в себя индивидуума, выдавали в нем человека, как минимум, государственного. К тому же, если присовокупить сюда цвет и марку автомобиля, обслуживавшего этого государственного человека, то без ошибки можно было заключить, что занимаемый им пост был весьма значителен.

Человек широкой ладонью откинул назад свои чуть седоватые на висках темно-русые волосы и, мельком оглядевшись по сторонам, вошел в помещение бывшего музея, где еще десятилетие назад подтянутые и строгие, как чекисты, экскурсоводы водили притихших пионеров, зевающих комсомольцев и замордованных передовиков производства по залам, со стен которых на них уныло взирало светлое будущее, покрытое пылью времен. Теперь здесь устраивались художественные и фотовыставки.

Миновав огромный портрет вождя мирового пролетариата в кепке и чудовищных лакированных (!) башмаках на фоне дождливого Питера, человек поднялся на третий этаж музея, где ветхая, как грандиозные успехи социалистического строительства, старушка немного граммофонным голосом подсказала ему, куда нужно идти. Выставляемая здесь в последнее время безобразная живопись была ей однозначно противна, но порядок для нее был все же больше, чем жизнь.

А спешил государственный человек на открытие выставки картин хотя и малоизвестных, но зато очень модных авангардистов, постмодернистов и концептуалистов, которые и сами толком не знали, кто они, но при этом жили в напряженном ожидании мировой славы, беспрестанно навязываясь в друзья всевозможным желчным критикам, безупречно улыбающимся дипломатам и толстомордым бритоголовым спонсорам, ищущим каналы стремительного и надежного отмывания наворованных капиталов.

Государственный человек был суров и задумчив. Слова его подчиненного, Валерия Николаевича Хромова, не выходили у него из памяти. События последних тревожных месяцев он вдруг стал невольно соотносить с этими «вновь открывшимися обстоятельствами». Ведь и на его компьютере — Валере он об этом не сказал — несколько раз выскакивали эти самые «штучки», о которых говорил Хромов. Но только связывались с ним не из соседнего кабинета или живописного пригорода Питера, а откуда-то издалека. («Может, из Америки, из Соединенных Штатов — из Пентагона! — так сказать, потенциального противника номер один? — размышлял он, озабоченно качая головой. — Ну уж нет, слишком просто…»)

Навстречу грузноватому пошли посетители вернисажа, похожие на экзотических зверей из зоопарка, и он, надев на лицо обаятельнейшую улыбку, начал без видимых усилий выдавать себя за своего в этом