освобождения». Бразийака расстреляли, Саприч ушла к Леви.

Нет, все-таки это не месть. Никто не ждал Деноэля в засаде. Никто не знал ни того, что шина лопнет на углу Гренель и Инвалидов, ни того, что Деноэль будет проезжать здесь. Кстата, какого черта его туда понесло? Путь от дома Жанны на улице Ассомпсьон к театру Аньес Капри «Гэте де Монпарнас» не лежит через проклятый перекресток.

Все, что известно о событиях 2 декабря, известно со слов Жанны.

Они обедали за городом, у друзей, и вдруг засобирались, когда кто-то позвонил Роберу, — Жанна не помнила этого звонка. Перемену планов она объяснила необходимостью быть на спектакле, даже предъявила купленные заранее билеты. Но они никогда не покупали билеты, они получали их бесплатно, тем более в театр Капри, подруги и, наверное, любовницы Жанны.

Валявшиеся рядом с Деноэлем домкрат и пусковая рукоятка подтверждают, что лопнула шина. Однако, не зная об этом, полицейский преспокойно отогнал машину в комиссариат; уже назавтра Жанну увидят за ее рулем. Полиция машину не обследовала.

Вызвать такси тогда мог лишь обладатель сертификата, удостоверявшего, что здоровье не позволяет ему ходить пешком. Жанна получила его у врача-друга 21 ноября. Зачем? У нее прекрасный «пежо» с шофером, а если шофер неуместен, за руль садится Робер. И зачем она взяла сертификат с собой в тот день, когда воспользовалась им в первый и последний раз?

Жанна мельком услышала, как полицейские вызывают «скорую помощь», когда ожидала такси. Но из журнала телефонных разговоров следует, что Тестю позвонил в участок в 21.25, а Жанна в службу такси — лишь в 21.30.

В госпитале Неккер, куда доставили Деноэля, удивились, когда 3 декабря пришла его жена Сесиль. Они были уверены, что Жанна — жена покойного, иначе бы не позволили ей забрать его плащ. Выяснять отношения смысла не было: Сесиль обняла Жанну и не удивилась просьбе отдать ей какой-нибудь пустячок на память о Робере. Конечно, что угодно. Но Жанне был нужен конкретный пустячок — записная книжка «Эрмес», в которой Деноэль скрупулезно вел свою «черную» бухгалтерию.

Эта книжка — единственный пустячок, оставшийся от Деноэля. Только он подтверждает, что издатель располагал огромными средствами. Ведь, по словам Жанны, он был гол как сокол: все, что имел, — найденные в бумажнике двенадцать тысяч. Не было никакого чемоданчика с золотом, который Деноэль показывал близким сотрудникам.

Не было никакого досье, хотя через сорок лет Жанна, забывшись, вспомнит в интервью, как составляла его с Робером.

У Деноэля не было даже ключей: ни от гарсоньерки, которую он держал на всякий случай, ни от дома Жанны, ни от издательств, тайных и явных. Сдается, что ключи он держал в том самом плаще, который Жанна, на правах жены, забрала в госпитале.

Не было у него никаких вещей, кроме халата, домашних туфель и белья, и никаких архивов. Правда, вскоре Жанна обнародует кое-что из его несуществующего архива, в частности черновик письма, в котором Деноэль упрекает Сесиль за то, что она спит со всеми его друзьями и сотрудниками.

Более того, не было и никакого романа с Жанной: по ее словам, они никогда не были любовниками и не жили вместе.

Сдается, что самого Деноэля тоже не существовало.

Как и его издательства. 8 декабря Жанна предъявила тот самый, заготовленный Деноэлем впрок документ о продаже издательства, в который было вписано ее имя. Сделка состоялась 30 ноября, и семьсот пятьдесят семь тысяч за издательство, оценивавшееся в двенадцать-пятна-дцать миллионов, она выплатила тогда же.

Излишне говорить, что выплата не оставила никаких письменных следов.

Кажется, это называется «рейдерский захват»?

В 1950 году Жанна продала издательство Галлимару, врагу Деноэля, совратителю его лучших авторов. Еще 1 декабря 1945 года Селин пророчески писал: «Беспокоюсь я за Бобби. Галлимар не оставит его в покое никогда. Тут личная злоба».

В 1971 году истек срок оплаты могилы Деноэля на кладбище Монпарнас. Тело перенесли в общую могилу на кладбище Тиэ.

Все, что говорила Жанна, правосудие приняло на веру. У нее было слишком много, даже по парижским меркам, всемогущих политических друзей. Аното и Леви допросили лишь через несколько лет. Неизвестно, за что Леви в 1949-м или 1950 году исключили из компартии, а Аното в декабре 1945 года — из коллегии адвокатов («по профессиональным причинам, не связанным с мировой войной»).

Тот, кто присвоил собственность убитого, не обязательно убийца. Жанна могла просто воспользоваться обстоятельствами. Сесиль с весны 1946-го по лето 1950-го вела с ней судебную войну, но проиграла вчистую. У нее и у ее адвоката сложилась версия, которую воскресила и обнародовала американский историк Луиза Стэймен. В ней я почувствовал родственнную душу, как и я, подхватившую «комплекс Шерлока Холмса». Издание книги во Франции несколько лет не могло состояться из-за внезапных отказов издателей, угроз адвокатов засудить автора, недовольства неких влиятельных персон. Оно и понятно, когда знакомишься с версией Стэймен, основанной на том, что последовательность событий с 21.00 до 21.30 необъяснимым образом гуляет в изложении как друзей-адвокатов, так и Жанны. Вот что пишет Стэймен.

Звонок, после которого Робер и Жанна засобирались якобы в театр — билеты были куплены, чтобы скрыть их истинные планы на вечер, — вызывал их на долгожданное свидание, обернувшееся ловушкой. Жанна по просьбе Деноэля нашла посредников, готовых передать золотую взятку влиятельным коммунистам. Посредниками были, как вы догадались, Леви и Аното.

Они же, при пособничестве Жанны, вели двойную игру. Издатели, опасавшиеся обнародования досье Деноэля, поручили им заполучить его. Свидание было назначено на углу Гренель и Инвалидов, рядом с местом работы Леви. По пути туда Деноэль заехал, очевидно, в издательство, за досье и золотом, а затем за Аното.

Разговор на перекрестке длился примерно с 20.55 до 21.10 и закончился плохо. Деноэль, очевидно, разгадал двойную игру. Догадавшись об этом, адвокаты пошли на силовой вариант. Прохожий слышал крик: «Стой, вор!», за которым последовал выстрел. Инструменты из багажника, очевидно, выбросили, забирая досье и золото. Возможно, что Деноэль схватил рукоятку как оружие. А кто-то из адвокатов со времен Сопротивления не расставался с пистолетом.

Кто-то или оба? Один из лидеров Сопротивления, писатель и видный голлист Жак Дебю-Бридель вспоминал, как в мае 1944 года Аното с нечеловеческим хладнокровием вывез на конспиративную квартиру оружие, то ли конфискованное до войны у «кагуляров» (36), то ли спрятанное ими в канцелярии парижского городского суда. Чтобы переправить двести с лишним пистолетов и несколько автоматов, ему пришлось совершить не один рейс на велосипеде через весь город, на виду у немецких патрулей.

Легендарное хладнокровие Аното может быть аргументом как за, так и против того, что именно он нажал на спусковой крючок. Но вот Леви… По словам актера Клода Лаклоша, его товарища по Ораниенбургу, концлагерь изрядно подорвал психику Леви. Даже спустя годы после войны он будет угрожать жене пистолетом, который постоянно держал под рукой, в ящике стола.

Угадать, кто стрелял — супермен или психопат, — все равно что играть в русскую рулетку. Важно другое. Жанна присутствовала при убийстве и пошла в участок, когда Деноэль уже умирал. Выждав условленное время, за которое адвокаты, вернувшись в министерство, спрятали оружие и добычу и сообщили постовому о якобы только что совершенном нападении, она вызвала такси. Ее алиби было безупречно.

Но ведь Жанна любила Робера.

Возможно, она бы и не вступила в смертельный заговор, если бы не некое событие, изменившее ее чувства. В конце ноября Деноэль попросил Сесиль притормозить процедуру развода: может, все еще вернется на круги своя. Что произошло между Жанной и Робером, не узнает никто. Известно лишь, что приблизительно в то же время Жанна отправилась за медицинским сертификатом.