дипломатическая миссия с Киавара. К нам летит простой шаттл. В нем поместится не больше десятка человек, которые не представляют для нас серьезной угрозы. Пусть рота Восьмого Крыла встретит меня в главном доке.

Но было в шаттле и кое-что еще, что заинтриговало Корвуса. Пока судно выглядело как далекая золотистая искорка, но лидера революционеров не оставляло ощущение, что внутри его находились важные пассажиры. Это чувство давило на него — не как предостережение, а как нечто иное, чего он не мог объяснить. Корвус не сомневался, что эти пассажиры не имели дурных намерений, хотя не знал, откуда в нем взялась подобная убежденность.

— Дайте знать, если что-то изменится, — сказал он, похлопав по громоздкому приемнику на поясе.

Пригнувшись, Корвус миновал покореженную дверь и вышел в коридор. Снаружи дверь сторожили несколько бывших заключенных с дробовиками наготове — ненужная предосторожность, но его последователи настояли на ней. Добровольные телохранители без приказа направились следом за командиром и вместе с ним зашли в клетку главного лифта Черной Башни.

Лифт с грохотом опустился на несколько десятков этажей, прежде чем достиг коридора, который вел к посадочному трапу главного порта. Не обращая внимания на спутников, Корвус торопливо зашагал по переходу, миновав по пути несколько групп рабочих, припаивавших металлические плиты поверх заплаток на стенах, на скорую руку поставленных после захвата башни. Кругом разлетались голубые искорки, пока Корвус целеустремленно шел к порту.

На главной палубе его уже ждал Гаппион, один из его старших лейтенантов, вместе с сотней бойцов из роты Восьмого Крыла. Над ними на фоне беззвездного неба потрескивал желтый энергетический купол.

— Быстро вы… — отметил Корвус, взглянув на лейтенанта.

— А мы были неподалеку, — с тенью улыбки на губах ответил Гаппион. На левой половине его лица красовался огромный синяк, глаз отек, лоб пересекал порез. Полуседые волосы он носил коротко остриженными, но борода свисала едва ли не до пояса. На нем была серая тюремная спецовка, впрочем отмеченная пятью штифтами на воротнике, которые сняли с формы офицеров безопасности. На некоторых все еще была кровь.

— Какое неожиданное совпадение, — сказал Корвус, бросив любопытный взгляд на Гаппиона.

Тот лишь пожал плечами и выкрикнул несколько приказов своим людям, потребовав сформировать защитное оцепление вокруг посадочной площадки.

Они действовали как солдаты, подумалось Корвусу, пока он наблюдал за бывшими заключенными, занимавшими позиции на феррокритовой площадке. Еще пару лет назад они были бандитами и философами, ворами и пропагандистами. Теперь они превратились в его армию, хорошо обученную и отлично мотивированную. Он знал, что сыграл в прошедших событиях немалую роль, но, в свою очередь, Корвусу следовало благодарить того, кто наделил его подобным даром. Люди повиновались ему без тени сомнения, он обладал врожденным пониманием боя. Направить атаку или разработать стратегию было для Корвуса столь же простым делом, как умение дышать.

Кто-то из бойцов принялся указывать вверх, что-то при этом крича.

За границей силового барьера возникло судно, двойные плазменные следы ярко сияли на фоне темного неба. Когда шаттл пересек преграду, Корвус заметил, что он имел форму огромной хищной птицы золотистого цвета с вытянутыми назад крыльями, словно у пикирующего ястреба.

Какой-то миг он висел в воздухе; мощь плазменных двигателей ослабла, когда пилот, чтобы приземлиться, переключился на антигравитационные турбины. Шаттл медленно сел в центре площадки, на внутреннем круге, отмеченном красной краской.

Корвус заглянул в кабину, но с удивлением обнаружил, что внутри никого нет. Вид пустого корабля вызвал в нем сомнения: возможно, он был начинен взрывчаткой — отчаянный акт мелкой мести одного из мастеров гильдий.

— Оружие к бою! — выкрикнул Гаппион.

Бойцы как один подняли пистолеты, дробовики и лазерные винтовки, в свое время подобранные у мертвых стражей и вынутые из оружейных хранилищ.

В корпусе шаттла под правым крылом открылся люк, прямо напротив Корвуса. Изнутри полился свет, и из корабля с лязгом выдвинулся трап. В лучах возникла тень и, прождав пару мгновений у входа, шагнула наружу.

Люди возбужденно зашептались между собой. Оружие задрожало в трясущихся руках, некоторые бойцы с лязгом стали ронять его на землю. Казалось, люди по собственной воле падали на колени, откладывая в сторону винтовки и склоняя головы. Некоторые бросались ниц, что-то почтительно бормоча.

Корвус посмотрел на Гаппиона. Лейтенант тоже опустился на колени. В его глазах стояли слезы, избитое лицо светилось от радости.

— Такой величественный!.. — восхищенно прошептал Гаппион. — Какая красота! Какое могущество!

Коракс в смятении перевел глаза на человека, который спускался по трапу. Тот показался ему ничем не примечательным, даже больше: настолько невзрачным, что Корвус не заметил в нем ни единой отличительной черты. Он был среднего роста, с темными волосами и смуглой кожей. Телосложение он имел не крупное, но и не худощавое, а совершенно нормальных пропорций, не намного более плотное, чем у склонившихся перед ним изможденных людей. Он был облачен в свободные одежды из белого льна и без украшений, если не считать золотой цепи с кулоном в форме орла с распростертыми крыльями, сжимавшего в когтях молнию.

Глаза человека были столь же невыразительными, как и все остальное в нем: не синие, не зеленые, не карие, а скорее смесь всех цветов одновременно. Но было в этих глазах нечто, проникшее в самую душу Корвуса и коснувшееся его внутреннего «я». В них присутствовала мудрость и доброта, старость — смиренная, но одновременно приводящая в замешательство. И в то же время Корвус стал свидетелем явления полубога, излучающего золотое сияние и облаченного в белые одеяния, пылавшие внутренним светом. Он увидел строгое лицо с золотыми глазами, которые пронзали его до самой сути. Странник возвышался над преклонившими колени людьми, шагая по ковру из негасимого пламени.

Корвус не мог совместить воедино эти два изображения. К нему приближался богоподобный, грандиозный властитель, но внутри его мерцал крошечный невзрачный человечек. Наконец, когда разум Корвуса уже был не в состоянии сопротивляться чарам, он увидел новоприбывшего так же, как его последователи, и мгновенно ощутил неудержимое желание склониться перед пришельцем.

Корвус попытался побороть это стремление. Он сражался за то, чтобы его люди больше ни перед кем не стояли на коленях. Способ, которым этот человек влиял на его людей, встревожил Корвуса. Прищурившись, он продолжал смотреть на него, не в состоянии определить, какое изображение было истинным, а какое всего лишь иллюзией, пока гость неспешно шагал по феррокритовой площадке.

— Кто ты? — наконец спросил Корвус. — Что ты сделал с моими людьми?

Человек бросил взгляд на повстанцев, которые с обожанием взирали на него, и Корвусу показалось, будто он удивился. Его светлые волосы огненной волной разметались по плечам, когда он повернул голову. Корвуса захлестнула еще одна волна благоговения, и вновь командиру партизан пришлось постараться, чтобы не рухнуть на колени.

— Побочное действие, — промолвил человек, вновь сосредоточив внимание на Корвусе. Он уставился на лидера повстанцев пронзительным взглядом, его глаза теперь все время были золотыми, будто бездонные кладези света. Кожа лучилась силой, словно плоть его состояла из углей, спрятанных за тонкой бумагой. Корвус ощутил мимолетный трепет в груди и сжимающуюся в тугой узел тревогу, но это была лишь малая толика того, что испытывали его воины при виде их гостя. — Я — Император