на небольшое плато, и тотчас же, без заминки и лишнего движения, поражает ножом одно из дальних чучел. Ближним, уже утыканным ножами, он попросту побрезговал.

Русский? — спросил Зонбах.

— Сибиряк. Фамилия — Радунич. Из даурских, забайкальских то есть, казаков. С детства, вместе с несколькими другими казачатами, обучался при сотне пластунов.

— Пластунов?

— Особая каста казаков-разведчиков. Ее составляло несколько родов, все мужчины которых «пластуют» из поколения в поколение.

Далеко не все из объяснений князя оказалось понятным для Зонбаха, но суть он уловил:

— Значит, через месяц получите еще одного истинного диверсанта… в группу, с которой вновь отправитесь туда, за Волгу. Я правильно изложил ваши мысли и намерения?

— В основном.

— Что бы там ни говорили, а мой «институт девственниц-кармелиток» тоже иногда способен являть диверсионному миру нечто достойное… Хотя в душе я все же больше разведчик, а не диверсант.

— Поэтому долго отстаивали право «Гладиатора» готовить исключительно разведчиков, — согласно кивнул головой Курбатов.

— Но опыт показал, что за годы войны Германия направила в Россию тысячи «считальщиков вагонов», которых также тысячами и вылавливали. Если бы они эти вагоны и автоколонны не считали, а взрывали, исход войны для большевиков оказался бы совершенно иным. Так что позаботимся, чтобы и у этих парней тоже была «иная» судьба. Кстати, какой новостью вы хотели осчастливить меня? — сразу же напомнил ему Курбатов, считая, что предмета для полемики «разведчик или диверсант?» попросту не существует.

— Вы настаивали на том, чтобы время от времени отправлять курсантов в небольшие рейды по территориям, занятым красными итальянскими партизанами.

— С чем вы соглашались крайне неохотно.

— Опасаясь, что можете слишком увлечься, и вскоре мне вообще некого будет выпускать из школы.

— Следующий набор увеличим в два раза. Кандидатов, уверен, хватает. Зато, после определенной подготовки, — в рейды и на выживание…

— Так вот, я связался с представителем правительства Муссолини и со штабом генерала Вольфа. Получено разрешение на то, чтобы такой рейд был совершен. Расстояние не очень большое, это вам не Сибирь, но, по меркам Италии…

— От ставки Муссолини — до Рима, до храмов Ватикана? — спокойно, без тени иронии, полюбопытствовал Курбатов, и штурмбаннфюрер ни на мгновение не усомнился, что князь настроен именно на такой рейд: до Рима и храмов Ватикана.

— Надо бы предложить дуче и такой вариант. Тем более, что одно время фюрер загорелся было страстным желанием похитить папу римского.

— Ну?! И чем это кончилось?

— Операцию возглавлял Скорцени.

— Понятно, что не Борман.

— По замыслу своему это была гениальная операция.

— Почему же папа до сих пор в Ватикане?

— Так и не последовало решающего приказа фюрера: «Взять его!». Вмешались политики.

— Я всегда говорил: в таких случаях сначала нужно «брать» политиков.

— Вот и сейчас побережем не столько нервы дуче, сколько наших людей. Ограничимся переходом от нашей школы до побережья Лигурийского моря. Точнее, до виллы «Орнезия», которую Скорцени рассматривает в качестве послевоенной то ли ставки, то ли подпольной базы.

— Значит, вилла «Орнезия», владелицей которой является княгиня Сардони?

— Чувствую: знакомые места. Успели побывать там?

— К сожалению, не удалось. Но, благословляя меня и Шмидта в ваши «гладиаторы», Скорцени упоминал об этой вилле, о том, что следовало бы усилить тайный гарнизон ее, особенно когда станет ясно, что дело в Италии идет к развязке. Он настроен при любой ситуации спасти княгиню и ее виллу.

— Скорцени можно понять. У него действительно свои виды на этот уголок Италии.

Диверсанты закончили упражнения по «снятию часовых» и теперь спустились в небольшое ущелье, чтобы заняться «преодолением водных преград». Забыв на какое-то время о теме разговора, Курбатов и Зонбах приблизились к ущелью и выждали, пока начнется переправа.

.. — В отличие от всех прочих наших инструкторов, вы, как мы сказали, тренируетесь вместе с курсантами. И даже побывали на нескольких занятиях у своих коллег.

— Я — профессиональный диверсант.

— Однако вернемся к рейду.

— У группенфюрера Вольфа своя головная боль. В двадцати километрах от виллы находится наш запасной аэродром, дальние подступы к которому уже неделю блокируются партизанскими засадами. Так вот, нужно бы их отбросить, а еще лучше — истребить.

Услышав это, Зонбах взглянул на него с искренним уважением.

— Это уже реальная цель. Хотя вообще-то я не сторонник целевых походов. По моему убеждению, истинный диверсант должен действовать в тылу врага, исходя из ситуации, нанося удары там, где это представляется удобным. Мой идеал — вольный стрелок на вольной охоте.

— У вас это получалось. Однако не все диверсанты чувствовали себя профессионалами. Нужен контроль, иначе эти бездельники попросту загуляют.

— Такое тоже возможно.

— К пятидесяти нашим курсантам присоединятся рота разведки из расквартированного неподалеку полка С С, а также взвод егерей, неплохо знающих местные горы. Их задача — дойти вместе с вами до аэродрома, чтобы усилить его охрану.

— Ясно. Когда выступаем?

— Завтра.

Курбатов приказал унтер-офицеру немедленно прекратить «преодоление преграды», позволить курсантам переодеться в сухую одежду и через пятнадцать минут собрать их в «полевом классе», то есть па площадке у блиндажа. Лишь отдав это приказание, он согласился, что к рейду генерал Вольф отнесся продуманно. Сил должно хватить.

— Еще бы! — хмыкнул Зонбах. — Очень скоро этот захудалый горный аэродром может оказаться последним, благодаря которому мы сможем эвакуироваться с этой части Италии. В том числе, возможно, придется уносить отсюда и самого дуче.

— Итальянцы будут весьма признательны нам. Кстати, мы не закончили. Егери останутся на аэродроме. А что с группой гладиаторов?

— После рейда к вилле они возвращаются на аэродром, чтобы оттуда на машинах в сопровождении двух танков и роты разведки прибыть в школу.

— Заманчиво.

— Осталось решить, под чьим командованием все это войско отправится в рейд. При этом я совершенно не настаиваю, чтобы вы, полковник, приняли командование на себя.

— Благородно, господин штурмбаннфюрер. У вас в запасе появился инструктор, имеющий опыт подобных рейдов?

— К сожалению… — развел руками Зонбах. — Можно было бы остановиться на кандидатуре оберштурмбаннфюрера Шмидта.

Курбатов демонстративно рассмеялся, высказывая таким образом свое отношение к Шмидту в роли командира рейдового отряда.

— «Дерь-рьмо!» — спародировал оберштурмбаннфюрер Зонбах, давая понять, что с оценкой полковника согласен.

— В таком случае остановимся на полковнике Курбатове, то есть на мне, если не возражаете.

— Штурмбаннфюрер недоверчиво посмотрел на князя, убедился, что он не шутит…