же, он надеется, авторитет и престиж свежеобретенного гениального брата произведут на нее впечатление.
Ее имя - Лариса - отец находил неаристократичным, простоватым и звал дочь Лолитой, имея в виду Лолиту Торрес, хотя по иронии судьбы ей в прообразы годилась совсем другая Лолита. Когда она в первый раз появилась на пороге жилья Легиона, он почувствовал к ней неодолимое влечение.
Острота ситуации для него еще более усилилась, когда он обнаружил, что она в свои тринадцать лет зоологически блудлива. Однажды, по окончании урока, он направился за какой-то мелочью на улицу и этажом ниже буквально споткнулся о свою сестренку, которая, мягко говоря, занималась любовью прямо на ступеньках с пьяным мордоворотом, не то дворником, не то водопроводчиком из его дома. Он понял, почему все ее прежние занятия с репетиторами не давали никаких результатов: она предпочитала время уроков проводить с учителями по-своему. Чтобы проверить эту догадку, он задал ей прямой вопрос, на который она без стыдливости ответила утвердительно.
Он заговорил с ней откровенно, предлагая вещи, деньги и вообще исполнение любых пожеланий, но она отклонила все его предложения с деловитостью опытной шлюхи. Тогда, совершенно потеряв голову, он попытался прибегнуть к насилию, рассчитывая, что в какой-то момент похоть захлестнет ее и подавит все другие эмоции. Но она сопротивлялась бесстрастно и отчужденно, не впадая в ярость, и он отпустил ее, пораженный холодной злобой и отвращением, хлеставшими из ее блудливых глаз. Отдышавшись и кое-как поправив одежду, она спокойно выразила готовность продолжить занятия алгеброй. И на следующий день явилась на занятия как ни в чем не бывало.
К счастью, настало лето, и Лола отправилась в загородное имение отца, дабы за время каникул осчастливить мужское население дачного поселка. Легион же попытался заняться анализом происходившего с ним этой весной. Для начала он переспал с несколькими девицами, по фактуре напоминавшими Лолиту,- благо не было недостатка в студентках, глядящих на него восторженными глазами. Далее, во время поездки на научный симпозиум, в гостинице, он клюнул на предложение швейцара и снял на ночь двух малолетних проституток. Увы, все эти 'эксперименты' не шли ни в какое сравнение с тем, что он испытывал к Лолите.
Твердо зная, что в любом исследовании негативный ответ так же информативен, как и позитивный, он стал обдумывать полученные результаты. В конце концов, рассуждал он, любые сексуальные контакты, в том числе и гомосексуальные, ведут к обмену генной информацией. И если временные эпизодические предпочтения, которые особь проявляет при выборе партнера, вполне можно объяснить особенностями развития фенотипа, то столь жесткая избирательность, которая выпала на долю ему, может быть истолкована только на генном уровне.
Иными словами, он решил сделать анализы дезоксирибонуклеиновых кислот себе и Лолите, а затем хорошенько помозговать над их генетическими
кодами.
Вопрос был в том, как раздобыть каплю крови девчонки. В ожидании ее появления в городе он проделал тщательный анализ собственной ДНК, а плановую научную тематику забросил: ему вдруг стало бесконечно скучно копаться в подробностях процессов репликации хромосом. Он много бродил по городу, просто так, без всякой цели, наблюдая уличную жизнь, на которую до сих пор не обращал внимания. И еще, хотя это может показаться странным, он размышлял о Боге. Не о религии - она была для него нонсенсом, паразитарным образованием ноосферы,- а именно о Боге. Как всякий мыслящий биолог по мере углубления в механизмы поддержания и развития жизни он быстро осознал абсурдность гипотез о ее стохастическом возникновении, откуда неумолимо следовал вывод о существовании Творца. Он представлялся Легиону сверхразумом с безграничным объемом оперативной памяти, и то, что людям пока неизвестна природа среды-носителя этой памяти, вовсе не означало абсолютную непознаваемость ее хозяина. Он полагал, что Бог - это некое охватывающее всю Вселенную мыслящее поле, и следовательно, давнюю и наивную попытку престарелого Альберта Эйнштейна построить общую теорию поля, из которого все известные поля вытекали бы как частные случаи, следует расценивать как попытку создания общей теории Бога. Понимая, что в каждом деле есть замысел и механизм воплощения, он считал изучение последнего естественным ключом к познанию Бога. Это, собственно, как он теперь понял, и было для него стимулом к занятиям биологией, а вовсе не традиционная научная любознательность.
Тем временем его родитель, вернувшись из заграничного круиза, привез сестрицу в город на несколько дней. Легиону пришлось сопровождать его в бизнес-клуб на банкет, по окончании которого он преподнес отцу загодя сочиненную историю о том, что в его Институте идут исследования кое-каких генетических заболеваний, и, хотя они достаточно редки, он все же беспокоится и хотел бы взять у отца и сестры по нескольку капель крови для анализа. Выдумка была достаточно правдоподобной, поскольку такие исследования в принципе велись. Отцу идея пришлась по вкусу, ибо даже среди персон, равных ему по положению, наверняка далеко не у всех были генные карты.
Процедура взятия крови совершилась в лаборатории Института. С отцом все прошло, естественно, гладко, а Лолита долго не соглашалась предоставить в распоряжение Легиона свой палец, словно опасаясь подвоха со стороны гениального братца, и в последний момент попыталась отдернуть руку, из-за чего прокол подушечки безымянного пальца превратился в небольшой порез. Это не помешало ему набрать в капиллярную трубку нужное количество крови, но, когда он поднес к ранке ватный тампон с перекисью водорода, она ухитрилась вырвать палец и мигом засунула его в рот, чтобы унять кровотечение ненаучным методом зализывания. При этом упали на пол еще две капли крови и обозначились для Легиона двумя импульсными вспышками бледно-оранжевого призрачного свечения, подарив ему два кратких, измеряемых миллисекундами, периода нежданного и блаженного прозрения. Он успел вспомнить забытый эпизод из раннего детства, цветные шары, ощущение всезнания, и заглянуть на мгновение в пугающий бездонностью колодец генной памяти, и услышать странное слово 'гаах'. Но теперь он уже знал, что оно означает: именно это
розовое мерцание, эманацию прозрения и раскрытия беспредельной памяти.
Лолита даже перестала сосать палец, почуяв, что во всей этой пакостной комедии с анализом крови ее братец умудрился-таки словить свой извращенный кайф, и смотрела на него волком, или, правильнее сказать, волчицей. Отец тоже почувствовал, что произошло нечто неординарное, и удивленно оглядывал лабораторию.
Теперь у Легиона совсем не стало свободного времени. Помимо анализов ДНК Лолиты и отца (последний он счел нелишним для полноты картины), ему предстояло изучить природу явления 'гаах'. Плановую научную работу он
просто прекратил, не желая тратить на нее ни минуты, хотя и понимал, что в результате придется покинуть Институт. Ему было на это наплевать: зная инерционность академических учреждений, он полагал, что в запасе у него примерно полгода, и рассчитывал успеть проделать все необходимые исследования.
Покончив с анализами, он заложил их данные в компьютер и, просидев за ним двое суток, получил поразительный результат. В случае если бы инцест с Лолитой привел к зачатию, то с вероятностью более девяноста процентов генетическая цепочка плода полностью совпала бы с его, Легиона, собственной. По всем законам это было абсурдом, ибо устоявшаяся незыблемая теория исключала подобные совпадения, но тем не менее после двукратной проверки вывод подтвердился - приходилось признать в данном случае возможность реализации невозможного.
Обдумывание парадокса привело к неожиданному умозаключению. До сих пор все известные постулаты о дискретности человеческих душ, об изначальной уникальности и неуничтожимости каждого отдельного эго вызывали у Легиона сомнения в первую очередь тем, что не мог же, в самом деле, Создатель штамповать эти пресловутые души, создав для их производства некое подобие обувного конвейера. А механизм их генерации оказался много проще: все бесконечное многообразие человеческих 'я' было сотворено одним росчерком, и даже не пера, а мысли - двойная спираль ДНК, обеспечивая огромное количество генных комбинаций, с практической точки зрения - бесконечное, фактически исключала тождественную мультипликацию организмов. Безупречность Творения вызвала у Легиона чувство, напоминающее зависть.
Но в таком случае возможность тождественного повторения генной цепочки означала репликацию его, Легиона, личности и вероятность репликации сознания, то есть не предусмотренный Творением факт.
