жизнь и работу она повидала всякое…
— Ну вот я и говорю: нужно подождать. Полежит, посмотрим… — Она ободряюще улыбнулась Сурину. Симпатичный парень, заботится о больных — нечасто теперь встречаются такие доктора.
— Вы поезжайте, доктор, домой. Что вы здесь будете делать? В ординаторской у меня кушетка одна… — Она повела рукой, и Дима подумал, что ночевать в больничном коридоре действительно неразумно. Хотя ему очень не хотелось оставлять Настю одну. — Я буду проверять ее состояние, часа через два-три подойду, посмотрю. А так — медсестра на посту. Оставьте телефон — если что, мы вас вызовем.
— Хорошо, я сейчас подойду к больной и решу, что мне делать.
— Вот и отлично! — Хирург занялась своими делами.
Дима вышел из ординаторской в коридор и пошел к Насте. Перемена обстановки подействовала на нее прекрасно. Личико опять выглядело загорелым, губы порозовели.
«Наверное, действительно, ошибся. Хотя не понимаю, как это могло произойти».
Он взял Настю за руку. Она приоткрыла сонные глаза.
— Ты спишь?
Губы ее тронула легкая улыбка.
— Мне хорошо. Я сейчас буду спать.
— Ничего не болит?
Она качнула отрицательно головой. Ему захотелось поцеловать ее, такую он вдруг испытал нежность.
— Ну, спи. Все будет хорошо.
Постовая сестра вернулась и стала писать что-то в толстой тетрадке.
— Вы присмотрите за ней? — Дима тихонько кивнул в сторону Насти. Сестра не подняла головы от своего занятия.
— Это за психической, что ли? Да что с ней сделается? У нас тут была одна в прошлом году — здоровее меня. С перитонитом лежала, а лопала все подряд!
— А перитонит отчего развился? — осторожно спросил Дима.
— Не помню уже. Заворот кишки был, кажется.
Дима постоял еще некоторое время в холле, посидел на скамейке, подумал.
Настя спала. Медсестра по-прежнему сидела на своем посту, сняв свой колпак. Уютный свет ночной лампы освещал русую макушку. Стемнело. Все больные расползлись по своим палатам. Наступала ночь. Дима вдруг почувствовал, что очень устал. Такой сегодня выпал ему неожиданно длинный день. Он опять посмотрел на часы. Ехать в Москву было бесполезно. Он даже не знал расписания электричек. В кармане джинсов лежал ключ от комнаты в общежитии. Дима решил съездить туда и вернуться.
— А как добраться до поселка? — Он подсел к медсестре и назвал официальное название населенного пункта, где располагалась психиатрическая больница.
— Маршрутки ходят до двенадцати и с шести утра.
Он подумал, что надо купить что-нибудь поесть. За целый день он только несколько раз пил с Альфией чай.
— А магазин здесь где-нибудь есть?
— На остановке. Маленький, но круглосуточный.
Он снова ощупал ключ. Уже много лет он был почти безраздельным хозяином московской квартиры — родители приезжали и уезжали снова. Но все-таки собственное жилье — это нечто особенное. Оно дает упоительное чувство свободы и независимости. Ты добился хотя бы небольшого, но собственного пристанища, в котором ты — безраздельный хозяин. Диме захотелось скорее посмотреть свою комнату. И его посетила еще одна мысль. Он подумал, что, может быть, очень скоро приведет посмотреть эту комнату Настю. Он улыбнулся, еще раз взглянул на свою подопечную и, решив, что расстается с ней ненадолго, вышел из отделения.
На первом этаже общежития гордо восседал комендант дядя Паша, он же охранник, ключник и кастелянша в одном лице.
— Вы кто будете, молодой человек? — спросил он, изучающе оглядев Диму поверх спущенных на кончик носа очков.
— Я новый доктор.
— Фамилия?
— Сурин. — Дима показал ключ охраннику.
— А ордер на вселение где? — Дядя Паша бдительно выполнял свой долг.
— В отделении остался, — вспомнил Дима.
Действительно ордер он оставил в своем рюкзаке в папке с документами и вспомнил об этом только теперь. Из небольшого пакета, который он держал в руках, доносился аппетитный запах белого хлеба и краковской колбасы.
Неужели не пустит? Диме вдруг, даже больше, чем есть, захотелось спать.
— Сейчас проверим.
Охранник, не торопясь, открыл широкую тетрадь в дерматиновом переплете, и его толстый указательный палец стал медленно продвигаться вдоль длинного столбца с фамилиями.
«Ни фига не везет. Поеду назад», — уже решил Дима. Палец остановился.
— Есть такой. Сурин. Дмитрий Ильич. Из семнадцатого отделения. Паспорт с собой?
К счастью, паспорт лежал в нагрудном кармане.
— Откуда приехали, Дмитрий Ильич? — Дядя Паша был большой любитель поговорить. — Работать или на короткий срок, на учебу?
— Работать.
— А-а-а. Хорошо. У меня вот давление все время прыгает… Распишитесь вот тут. — Дядя Паша пододвинул Диме журнал. — Значит, если чай нужен, соль, сигареты или спички — оставьте заказ. Я в ночной магазин сбегаю. Здесь недалеко. Обслужу быстро, по первому разряду. За небольшую копеечку, как известно.
«Значит, и сюда ветер частного предпринимательства докатился, надо будет принять к сведению», — несмотря на усталость, усмехнулся Сурин.
— Так сбегать? Может, за бутылочкой?
— Спасибо. Я спать буду.
— Ну, в следующий раз. А вещи-то ваши где?
— В отделении остались.
— Я бы мог донести.
Дима поднялся на третий этаж. Он ожидал увидеть что-то вроде длинного коридора с тусклыми лампочками, потеками на стенах и жуткой кухней с бельевыми веревками под потолком. Веревки действительно присутствовали, но во дворе, перед входом в подъезд. А общежитием оказался один отсек современного восьмиэтажного дома. Квартиры — двух— и трехкомнатные — имели общие кухни и туалеты, а комнаты принадлежали разным хозяевам.
Он сличил номер квартиры на бирке ключа и двери. Кажется, здесь. Провернул ключ в замке. В темноте нащупал на стене выключатель и зажег свет.
Низкая деревянная кровать была аккуратно застелена. На письменном столе стояла настольная лампа-колпак с голубым абажуром. Дима нажал на кнопку. На светло-коричневом шпоне высветилась выцарапанная надпись: «Оренбург. 2006 год». Выдвинул ящик стола — в нем валялся чей-то отксерокопированный реферат. «Малопрогредиентная шизофрения и пограничные состояния». Он полистал страницы и ничего не понял. «Наверное, тут селят врачей, приехавших повышать квалификацию», — подумал он и огорчился, что ему пока повышать нечего. «С другой стороны, психиатры не могут оперировать язву желудка», — эта мысль его немного успокоила.
Он снял рубашку, джинсы и отправился в душ. Задвижка была сломана. Он подергал дверь соседней комнаты. Она была заперта. «Да пусть подглядывают, кто хочет», — решил он и отвернул кран с горячей водой. «Наверное, нет ее. Выключили на лето». Но вода прекрасно потекла, и Дима с наслаждением
