однако тон ее ответа немногим отличался от тона господина Зеземанна. Бабуленька писала, что в ее намерения не входит так скоро возвращаться во Франкфурт из Голштинии только оттого, что фройляйн Роттенмайер померещилось привидение. Кстати сказать, она сама никогда не видела привидений в доме Зеземаннов, а если теперь там завелся призрак, то это наверняка кто-то живой. А с живым Роттенмайер — и сама сможет управиться, если же нет, то пусть наймет ночного сторожа.

И фройляйн Роттенмайер решила, что не будет больше жить в постоянном страхе. Она сумеет себе помочь. До сей поры девочкам ни слова не говорили о привидениях, ибо фройляйн Роттенмайер опасалась, что перепуганные дети ни за что больше не захотят оставаться одни ни днем, ни ночью. Что для нее было бы весьма обременительно. Но сейчас она прямиком направилась в классную комнату, где сидели девочки, и сдавленным голосом поведала им о ночных визитах. Клара тут же закричала, что больше ни на секунду не останется одна. Папа должен немедленно вернуться домой, а до тех пор пусть фройляйн Роттенмайер ночует у нее в комнате. И Хайди тоже нельзя оставлять одну, вдруг привидение заявится к ней? Пускай Тинетта спит с ней в комнате, а Иоганн с Себастианом пусть сторожат в коридоре, чтобы сразу спугнуть привидение криком, если оно вздумает подняться наверх. Клара была страшно взбудоражена, и фройляйн Роттенмайер стоило больших усилий ее немного успокоить. Она пообещала Кларе тут же написать господину Зеземанну, поставить свою кровать в ее спальне и ни на минуту не оставлять одну. Разумеется, все в одной комнате спать не могут, так что если Адельхайда тоже боится, то пусть и в самом деле Тинетта спит у нее в комнате. Но Хайди куда больше боялась Тинетты, нежели привидения, о котором прежде вообще никогда даже не слыхала. Поэтому она сразу заявила, что ни чуточки не боится привидения и хочет по-прежнему спать одна. Фройляйн Роттенмайер поспешила к письменному столу и написала еще одно письмо господину Зеземанну, где говорилось о том, что зловещие происшествия в доме повторяются еженощно, они могут дурно сказаться на хрупком здоровье его дочери и повлечь за собой поистине непредсказуемые последствия. Бывают примеры, когда в подобных случаях начинаются внезапные эпилептические припадки или пляска святого Витта.[4] Если не рассеять страх, поселившийся в доме, здоровью Клары грозит опасность.

И это помогло. Спустя два дня господин Зеземанн уже стоял на пороге своего дома и так дергал звонок, что сбежалась вся прислуга. Прежде чем открыть, они переглядывались в страхе, думая, что это обнаглевшее вконец привидение пугает их еще до наступления ночи. Себастиан осторожно глянул в окно сквозь полуоткрытый ставень. В этот момент звонок зазвонил так требовательно и настойчиво, что каждому стало ясно — его дергает рука живого человека. Себастиан даже успел сообразить, чья это рука, и сломя голову бросился вниз по лестнице.

Он рывком распахнул дверь. Господин Зеземанн коротко поздоровался с ним и тут же поспешил к дочери. Клара встретила отца восторженными возгласами, а он, увидав ее бодрой и совершенно такой же, как всегда, сразу успокоился, со лба его сбежали морщины, и он радостно улыбнулся. У господина Зеземанна всегда разглаживались морщины, стоило ему только услышать, что его дочь жива и здорова. А Клара так обрадовалась приезду отца, что почти уже полюбила поселившееся в доме привидение, ведь это из-за него папа вернулся домой!

— Ну-с, как поживает наше привидение, любезнейшая фройляйн Роттенмайер? — спросил он домоправительницу, при этом уголки его губ дрожали.

— Господин Зеземанн, увы, это не шутка, — очень серьезно ответствовала дама. — У меня нет ни малейших сомнений в том, что уже завтра утром господину Зеземанну будет не до смеха. То, что сейчас творится в доме, свидетельствует скорее всего о чем-то очень страшном, что произошло здесь в давние времена.

— Мне об этом ничего не известно, — пожал плечами господин Зеземанн, — однако я вынужден просить вас не оскорблять подозрениями моих достопочтенных предков. А сейчас позовите в столовую Себастиана, я хочу поговорить с ним с глазу на глаз.

И господин Зеземанн направился в столовую, а вскоре туда явился Себастиан. От господина Зеземанна не укрылось, что фройляйн Роттенмайер и Себастиан недолюбливают друг друга. У хозяина дома были по этому поводу свои соображения.

— Входи, Себастиан! — приветствовал он слугу. — И скажи мне честно и откровенно, это ты притворялся привидением, чтобы подшутить над фройляйн Роттенмайер?

— Нет, сударь, честью клянусь, не думайте ничего такого. Меня и самого страх берет, — признался Себастиан.

— Ну что ж, если все так обстоит, то не далее как завтра я покажу тебе и доблестному Иоганну, как привидения выглядят при свете дня. Стыдись, Себастиан, такой молодой, сильный парень, а бегаешь от привидений. Вот что, голубчик, ступай сейчас же к моему старому другу доктору Классену. Передай ему от меня сердечный привет и попроси прийти нынче вечером к девяти часам. Я специально приехал из Парижа, чтобы с ним посоветоваться. Скажи, что ему предстоит прободрствовать вместе со мною эту ночь, ничего не попишешь, положение обязывает! Ты все понял, Себастиан?

— Да, да, сударь, будьте покойны, все передам в точности!

Себастиан ушел, а господин Зеземанн вернулся к дочери, чтобы рассеять все ее страхи, связанные с привидением. Он был твердо намерен сегодня же все выяснить.

Ровно в девять часов, когда дети уже легли и фройляйн Роттенмайер тоже удалилась к себе, явился доктор. Это был седой человек с еще свежим лицом и живыми добрыми глазами. Он выглядел немного встревоженным, но вскоре после обмена приветствиями с господином Зеземанном уже звонко смеялся и, похлопывая по плечу старого друга, говорил:

— Для человека, у одра которого мне предстоит провести ночь, ты выглядишь вполне сносно, старина!

— Терпение, старина, — в тон ему отвечал господин Зеземанн. — Тот, ради кого тебе придется не спать ночь, будет выглядеть куда хуже, если мы его поймаем.

— Выходит, в доме больной, которого к тому же надо еще поймать?

— Хуже, доктор, много хуже. В доме призрак! У меня завелись привидения!

Доктор расхохотался.

— И это называется состраданием, а, доктор? — продолжал хозяин дома. — Жаль, что моя подруга Роттенмайер не в состоянии этим насладиться. Она твердо убеждена, что это один из старых Зеземаннов здесь безобразничает, искупая таким вот образом какие-то жуткие грехи.

— Она что, его в лицо узнала? — все так же весело спросил доктор.

Господин Зеземанн рассказал своему другу обо всем по порядку, упомянув, разумеется, и о входной двери, которая, по свидетельству всех домочадцев, каждое утро стоит настежь. Он добавил, что на всякий случай хорошенько подготовился к встрече с привидением, припас два заряженных револьвера. Вся эта история либо окажется дурной шуткой, задуманной какими-нибудь дружками кого-то из прислуги с целью напугать обитателей дома в отсутствие хозяина, и в таком случае что-нибудь вроде выстрела в воздух очень не помешает, либо же речь идет о ворах, которые хотят таким манером приучить домочадцев к мысли о привидениях, чтобы потом быть уверенными, что никто и носа не высунет, когда дойдет до дела. И в этом случае оружие тоже будет вполне уместно.

За этим разговором друзья спустились по лестнице и вошли в ту самую комнату, где недавно прятались Себастиан с Иоганном. На столе стояло несколько бутылок отличного вина. Ведь когда коротаешь ночь без сна, совсем невредно подкрепить силы. Еще на столе лежали два револьвера и стояли два ярких ручных фонаря. Господин Зеземанн не желал ждать встречи с привидением в полумраке.

Дверь в комнату плотно прикрыли, чтобы свет не падал в коридор. Это могло бы спугнуть привидение. Господа уютно уселись в креслах и принялись, попивая вино, рассказывать друг другу всякую всячину. За разговорами они и не заметили, как пробило полночь.

— Похоже, призрак нас учуял и сегодня уже не явится, — предположил доктор.

— Терпение, старина, он явится только в час, — заверил его хозяин дома.

Разговор завязался снова. Пробило час. Кругом было тихо, и уличный шум к этому времени тоже смолк. Вдруг доктор поднял палец.

— Тсс, Зеземанн, ты ничего не слышишь? — прошептал он.

Они прислушались. Тихо, но вполне отчетливо было слышно, как отодвинулся брусок, а затем дважды повернулся ключ в замке, и дверь открылась. Господин Зеземанн потянулся за револьвером.