фута высотой. Тибетской осоки (Kobresia), столь обильной по мото-ширикам Северо-Восточного Тибета, здесь нет вовсе, как равно в других теперь описываемых хребтах и прилежащих к ним местностях. Нет и самих мото-шириков, т. е. кочковатых болот, что опять-таки служит веским указанием на отсутствие периодических летних дождей.

Фауна Московского хребта, как всей этой части Куэн-люня, весьма бедная и почти не разнится от фауны Северо-Восточного Тибета. Из крупных зверей в описываемых горах живут куланы, аргали (Ovis dalai-lamae n. sp.), куку-яманы и в небольшом числе дикие яки; водятся еще волки, зайцы, тарбаганы и мелкие грызуны. Птиц встречено было также очень мало как по числу видов, так и по количеству экземпляров. Тому главная причина бесплодие местности, частью и ужасный климат. Собственно в горах попадались грифы (Vultur monachus), ягнятники (Cypaetus barbatus), клушицы (Fregilus graculus), улары (Megaloperdix thibetanus), горные вьюрки (Montifringilla adamsi), рогатые жаворонки (Otocoris albigula?) и, весьма редко, тибетские больдуруки (Syrrhaptes thibetanus).

Жителей в тех же горах и прилежащих к ним местностях нет вовсе. Но везде в ущельях мы находили следы недавних стойбищ туркестанцев, которые летом приходят сюда, украдкой от китайцев, из ближайших оазисов Таримской котловины и занимаются добычей золота.

Вновь на плато Тибета. Через два маленьких перехода, к югу от ущелья р. Зайсан-сайту, мы взошли на плато Тибета. Высшая точка этого подъема, окаймленного небольшими горами, имела 13 800 футов абсолютной высоты; между тем как пологий взъем, лежащий немного отсюда севернее и которым мы возвращались обратно, оказался на 700 футов ниже.

Обширная широкая равнина раскинулась теперь перед нами и уходила к востоку за горизонт. С севера ее резко окаймлял хребет Колумба, который в этой западной своей части стоит в стороне Тибета, хотя обрывистой, но сравнительно невысокой стеной. На юго-востоке и юге виднелись в беспорядке набросанные холмы и гряды невысоких гор; за ними выглядывал своими снеговыми вершинами громадный хребет, впоследствии названный моим именем. Наконец, среди упомянутой равнины, вдоль по ней, раскидывалось большое озеро, к удивлению нашему еще не покрытое льдом. Озеро это я тут же назвал Незамерзающим.[760] К нему мы и направились по бесплодной полого-покатой равнине. Впрочем, сначала на протяжении верст около десяти срединой этой равнины, там, где пролегает сухое русло речки и почва песчаная, встречались порядочные площадки мелкой осоки, еще не съеденной зверями; затем мы шли по голой гальке. До озера все время казалось вот-вот рукой подать, а между тем мы ночевали, не дойдя еще 18 верст до него, среди небольшой случайно попавшейся площадки кустарникового чернобыльника. Голодные верблюды и лошади обрадовались даже такому корму, который вместе с тем служил нам и дровами; воду добыли из привезенного с собой льда. Назавтра мы продолжали свой путь к тому же озеру, еще не зная, найдем или нет годную для питья воду; запасный же лед почти весь вышел. К нашему благополучию, близ западного берега новооткрытого озера, которое оказалось весьма соленым, нашлись среди солончаков несколько замерзших ключей, на которых лед был совершенно пресный; его натаяли мы для себя, дали по ведру воды и лошадям. Последние уже много исхудали от бескормицы и холодов, но верблюды шли молодцами.

Переночевав близ оз. Незамерзающего, о котором будет рассказано несколько ниже, мы пошли к юго- востоку, в направлении еще с перевала виденной речки. Однако на деле оказалось, что то было сухое русло, местами покрытое солончаками, которые издали походили на лед. Пришлось остановиться в окраине совершенно бесплодных лёссовых холмов. Опять наши животные принуждены были довольствоваться ничем. Несколько еще уцелевших баранов до того проголодались, что рвали клочьями и жадно ели шерсть с уложенных на ночь верблюдов.

По приходе на этот бивуак я отправился с Роборовским на рекогносцировку окрестной местности. Верстах в трех от своего стойбища мы взобрались на вершину одного из глиняных холмов, откуда расстилался широкий горизонт. Но мало для себя утешительного мы здесь увидели. Насколько хватал глаз, к юго-востоку и югу сплошь тянулись те же лёссовые холмы. Они были бесплодны и, как обыкновенно, изуродованы всевозможным образом: здесь стояли башни, крепости, конусы различных форм и величин, мосты, подземные ходы, вертикальные стены, коридоры и т. п. Средняя высота этих холмов достигала от 300 до 500 футов; некоторые же из них поднимались футов на 800 или даже на тысячу. Притом к стороне оз. Незамерзающего эта гряда холмов обрывалась отвесной стеной. Местами рыхлый лёсс был сцементирован в твердую массу, местами попадались небольшие слои гипса; на вершинах же холмов и по дну рытвин, сверх лёсса, лежала крупная галька.

Осмотрев тщательно в подзорную трубу все окрестности, мы пришли к убеждению, что дальше итти нам нельзя. Бесплодные лёссовые холмы залегали к югу далеко; за ними виднелись горы, а там вставал снеговой хребет; словом, местность, по всему вероятию, представляла большие, иногда, быть может, непреодолимые трудности, в особенности для наших значительно истомленных животных. Затем, в другом направлении – к востоку, вдоль по южному берегу оз. Незамерзающего, хотя заметны были кое-где площадки травы, а также лед на ключах и, по-видимому, не представлялось препятствий для движения каравана, но итти сюда нам было ни к чему, ибо окрайняя гряда хребта Колумба без того видна была верст на сто; пройти же далее этого, во всяком случае, мы не могли. Да, наконец, необходимо было спешить, пока еще не устали верблюды, осмотром западной половины Долины ветров и окрестных ей гор. Ввиду всего этого решено было вернуться с плато Тибета и продолжать путь к западу от р. Зайсан-сайту. На следующий день мы опять бивуакировали на берегу оз. Незамерзающего.

Озеро Незамерзающее. Это озеро лежит, при абсолютной высоте 11 700 футов, на обширной высокой равнине, раскинувшейся у южного подножия хребта Колумба. Своей формой оно походит, сколько это можно видеть издали, на рукав, вытянутый от востока к западу. Длина в сказанном направлении более 50 верст, ширина же, по крайней мере в западной части, довольно равномерная, всего лишь около 10 верст.[761] Вода чрезвычайно соленая, издали прекрасного темно-голубого цвета. Вследствие своей излишней солености описываемое озеро, вероятно, никогда не замерзает. По крайней мере, при нашем здесь посещении в первой трети декабря, несмотря на бывшие уже морозы в -34,4 °C, лишь возле самого берега тянулась неширокая (местами до ¹/₄ версты) полоса рыхлого льда в 1 фут толщиной. Температура воды под этим льдом, измеренная нами 8 декабря в 2 часа пополудни, была -11 °C. В тихие, сильно морозные ночи над всем озером поднимался густой туман, представляющий издали красивую ярко-белую пелену при освещении взошедшим солнцем.

Вблизи юго-западного своего берега оз. Незамерзающее очень мелко; да, вероятно, и все оно неглубоко; притом значительно уменьшается в размерах, насколько об этом можно судить по обширным, некогда покрытым водой солончакам, прослеженным нами к югу, вплоть до гряды бесплодных лёссовых холмов. Западная часть того же озера не имеет притоков; но в восточную его половину, вероятно, впадают некоторые речки,[762] вытекающие со снеговой части хребта Колумба и с хребта моего имени; кроме того, подземная вода является здесь в виде ключей.

Берега описываемого озера, как и вся прилегающая к ним равнина, представляют собой пустыню, только не тибетского, а скорее западно-наньшанского (близ Са-чжеу) характера. Помимо невзрачных солянок и изредка Polygonum [горец], здесь кое-где встречаются площадки мелкой осоки (заменяющей восточнотибетскую Kobresia), а на гальке местами растут корявые кустики Artemisia, Eurotia? Reaumuria, иногда и Oxytropis [полынь, терескен, реамюрия, остролодка]. Звери, как, например, куланы, бывают здесь лишь проходом; из птиц мы встретили только больдуруков (Syrrhaptes paradoxus) да рогатых жаворонков (Otocoris albigula?). Словом, во флоре и фауне бедность полная. Таково, вероятно, и вплоть до южных снеговых гор, т. е. до хребта моего имени.

Хребет моего имени. Этот хребет, как уже было говорено, назван мною первоначально Загадочным, потому что мы видели его лишь издали и нанесли на свою съемку только приблизительно. Нам удалось отметить, да и то лишь одной засечкой, здесь гору, как кажется, самую высокую, которая по своей форме, напоминающей большую меховую шапку, названа мною Шапка Мономаха. К востоку от нее виднелось еще несколько снеговых вершин; крайняя из них лежала, как казалось, не далее 40 верст от г. Джин-ри; следовательно, можно было предположить, что описываемый хребет примыкает к этой горе, чего в действительности[763] не оказалось. Затем, верстах в 70 к югу от оз. Незамерзающего, мы ясно видели ряд снеговых вершин, опять- таки всего вернее того же самого хребта, промежуточная часть которого, к горе Шапка Мономаха, была от