одобрение «древней английской литургии», потому что они никогда не видели ее. Естественно, они похвалили предложение перевести труды св. отцов на английский язык. Что касается желания взаимного поминовения и советов, это было прекрасным, «если, таким образом, вопросы будут согласовываться с божественными и святыми положениями нашей чистой веры».
Патриархи сошлись во мнениях по тем вопросам, по которым неприсягнувшие заявляли, что они согласны с православными. Но они заметили, что по вопросу об исхождении Св. Духа не было необходимости ничего добавлять в Символ веры и что предлоги ?? и ??? (второй предлог употреблялся св. Иоанном Дамаскиным) означают не одно и то же. Они также отметили, что хотя Христос действительно является единственным Главой Церкви, из практических и земных соображений царь (prince) может рассматриваться как действующий глава — эта мысль сама по себе не привлекала неприсягнувших. Наконец, хотя они не допускали существование чистилища, но верили в действенность молитв за умерших.
По пяти пунктам разногласий патриархи не уступали. Вселенские соборы должны рассматриваться как вполне боговдохновленные, говорили они. Они были рады услышать, что британцы хотели включить эпиклезу в объединенную службу, но они настаивали на догмате о полном пресуществлении. Что касается почестей, воздаваемых Богоматери и святым, они процитировали псалмопевца: «Они были в большом страхе, когда не было никакого страха». Слава, воздаваемая Богоматери, это ?????????? (преклонение), а не ??????? (поклонение), которое воздается одному только Богу. Кроме того, и царей мы должны почитать и преклоняться перед ними. Что касается посредничества, разве мы не просим верующих молиться за себя? Даже св. Павел делал так. Разве не лучше просить о молитвах святых? Далее, почитание икон не является идолослужением, но поклонением подобию. Как говорит св. Василий Великий, почести, оказываемые иконе, восходят к тому, кто на ней изображен.
Затем патриархи отсылали неприсягнувших к ответу синода, данному патриархом Дионисием IV д–ру Ковелу. Они добавили краткое окружное послание, подписанное в 1691 г. Константинопольским патриархом Каллиником II и Досифеем Иерусалимским, в котором объясняется, что элементы Евхаристии — это «истинно само Тело и Кровь Христовы под видом символов—хлеба и вина»; материальное изменение там происходило; это и подразумевается под пресуществлением.[497]
Неприсягнувшие были разочарованы этим ответом. Более умеренные из них, во главе с Нафанаилом Спинксом, отказались продолжать переговоры. Но Кэмпбелл, Гаддерер, Коллиер и Бретт собрались, чтобы составить ответ. В нем они изменили свои первоначальные предложения. Они уже не просили вводить изменения в порядок первенства патриархов, а только говорили о том, что британцы не будут подчиняться ни одному из них, за исключением того, что дисциплинарная власть будет дана Иерусалиму. Они принимали решения православных касательно других предложений. По вопросам согласий и разногласий они попросили, чтобы были добавлены некоторые подробности (впрочем, не сформулированные) относительно исхождения Св. Духа, и чувствовали, что по–прежнему оставалось некоторое несогласие в трактовке Его роли. Хотя и с оговорками, они согласились с богодухновенностью Вселенских соборов; но они не могли принять никакую форму почитания святых и икон. Они рискнули напомнить патриархам, что не существовало такого понятия, как «восходящая» религия. Вера с самого начала была совершенной. Поэтому ранние традиции были самыми лучшими. Они еще могли согласиться с решениями, принятыми в первые четыре века христианства; но почему они должны считать себя связанными решением, принятым в VIII в.? Также они не могли принять пресуществление; для обоснования своих взглядов они добавили ряд подходящих к месту цитат из Иоанна Златоуста, Кирилла Иерусалимского, Епифания и Феодорита, а также из Тертуллиана и Августина, показывая, что ранние отцы Церкви не верили в материальное изменение элементов. Следует отметить, что хотя их аргументы насчет того, что древнее вероучение было самым правильным, вряд ли убедило православных, которые верили, что Св. Дух может в любое время открыть Божественные истины, но на свидетельства из св. отцов, которые они приводили по учению о Таинствах, православные не могли так легко ответить.[498]
Этот документ был составлен 29 мая 1722 г. Он был отправлен Арсению, который теперь находился в Москве, вместе с письмом от 30 мая, с просьбой передать копии с писем патриархам, царю и русскому Св. Синоду. В то же время были отправлены письма с просьбой о содействии непосредственно русскому Синоду и императорскому великому канцлеру, графу Головкину (которого они называли Галовскин, от 31 мая). Письма были вручены протосинкеллу Иакову, который 9 сентября сообщил о своем благополучном прибытии в Россию. Арсений написал 9 декабря письмо, в котором говорил, что документы переданы по назначению, и в России все идет благополучно. Кроме того, он выслал несколько богослужебных книг, за которые неприсягнувшие благодарили его письмом от 28 января 1723 г., воздавая должное архимандриту Геннадию, оставшемуся в Лондоне, очевидно, в качестве священника новой православной церкви. В феврале Феодосий, архиепископ Новгородский, от лица русского Св. Синода обратился к неприсягнувшим с просьбой прислать двоих из своей среды в Россию для обсуждения вопроса в Синоде. Тогда неприсягнувшие обратились к Арсению с просьбой позволить его родственнику Варфоломею Кассано, который находился в Англии, сопровождать делегатов в качестве переводчика.
Затем дела пошли хуже. Оказалось нелегко найти делегатов, желающих и могущих поехать в Россию, особенно ввиду того, что переговоры должны были проводиться в тайне от Британского правительства. В июле 1724 г. они были вынуждены извиняться перед Арсением и русскими за задержку. Между тем они получили из Константинополя копию с «Исповедания веры» Досифея с сопроводительным письмом, подписанным каждым из восточных патриархов, в котором говорилось, что там содержатся начала их веры и уже нечего больше добавить. В «Исповедании» были четко изложены положения касательно почитания святых и икон, а также пресуществления. Затем пришло известие о смерти царя Петра в январе 1725 г. Его жена и преемница, Екатерина I, более не проявляла интереса к этому делу. [499]
Вскоре последовал окончательный удар. Томас Пэйн, капеллан Левантийской компании в Константинополе, узнал об этой переписке и доложил архиепископу Кентерберийскому Вэйку. Архиепископ написал в сентябре 1725 г. письмо Хрисанфу Иерусалимскому, о котором он знал, что тот поддерживал дружбу с Арсением. Поблагодарив его от души за копию с труда Адама Зерникава по вопросу двойного исхождения Св. Духа, которую патриарх послал через британское посольство в Оксфорд, он сурово предупредил его, что Арсений и его друзья затеяли интригу с маленькой раскольнической группировкой в Англии, которая никоим образом не представляла Англиканскую церковь. Он добавил, что его «верный пресвитер Томас Пэйн» должен информировать Его блистательное преподобие о настоящем положении дел в Англии.[500]
Этим письмом дело и закончилось. Восточные патриархи никогда не проявляли энтузиазма; русские тоже потеряли к нему интерес. Католический пережиток Британской церкви был оставлен в изоляции. В самом деле, общий характер Английской церкви в XVIII в. не был таков, чтобы проявлять симпатию к греческому Православию. Книга д–ра Ковела о Греческой церкви была опубликована в 1722 г. Хотя и не вполне враждебная, она подчеркивала небрежение и продажность греческого духовенства и разочаровала немногих оставшихся английских филэллинов. Должно было пройти более столетия, чтобы пришло возрождение экуменизма в этом направлении.
Рассматривая ситуацию с высоты прошедших столетий, мы можем видеть, что все попытки объединения православной и протестантской Церквей были преждевременными. Единственной общей основой была их враждебность к Риму и страх перед ним. Но протестанты, даже англикане, были очень щепетильны во всем, что могло быть обозначено как суеверие. Они освободились от суеверий Рима не для того, чтобы связать себя с Церковью, которая, казалась им, точно так же порабощена иконам, мощам и монастырям. Более того, хотя они отталкивались от Рима, в их богословии все еще присутствовала схоластическая основа. Они требовали ясно выраженных определений и логических аргументов, даже в тех случаях, когда они имели дело с вопросами благодати. Православные, с их мистицизмом, приверженностью к апофатическому подходу и уважению к своим древним традициям, принадлежали к другому миру, который Запад не мог понять. Попытки протестантов предлагали православным возможность пересмотреть все свое отношение к религии. Но никто из православных в действительности не желал этого, за исключением Кирилла Лукариса и его учеников; и, несмотря на все его положительные качества, его усилия были обречены на провал. Православные хотели использовать протестантов, но не объединяться с ними. С началом XVIII в. Запад потерял интерес к православной вере и лишь объявлял ее недостойной,
