— Пусть так. Но что я такого натворила? Жила своей жизнью. Была почти обручена с Асеновым. Но вмешался какой—то тип…

— И кто, по—вашему, этот «тип»?

— Откуда я знаю? Возможно, Гелева. Она меня терпеть не может.

— Почему?

— Вообразила, будто я увела у нее Асенова. Старая утка даже не понимает: если Асенов и заглянул к ней разок—другой, это было не больше чем мужской каприз.

— Она рассчитывала выйти за него замуж?

— Именно!

— Так. Оставим этот вопрос. Расскажите лучше о последних встречах с Асеновым, о ваших разговорах в «Балкане» и, разумеется, о заключительном скандале. Спокойно, точно, ничего не упуская.

— Пожалуйста, все расскажу… Только найду сигареты. Предложила бы вам кофе, но нету…

— Не беспокойтесь.

Магда снова садится на кушетку и закуривает. Потом приступает к рассказу, перегруженному лишними деталями и отступлениями, в которых для меня нет ничего нового.

— А как вы познакомились с Асеновым?

— Точно не помню.

— Вот тебе раз! Начало большой любви, встреча с будущим женихом, а вы: «Не помню…» Постарайтесь припомнить.

Магда напряженно морщит невысокий лоб, прикидывая, что можно сказать и о чем лучше умолчать.

— Мы были, кажется, в «Ропотамо», с Филипом и другими. За соседним столиком сидел Асенов. Он смотрел на меня так, будто сроду не видел женщину. Я тоже поглядывала в его сторону. Не потому, что он меня заинтересовал, — просто на его руке блестел золотой браслет, как у дамы.

— Любопытно!

— Да ничего любопытного. Потом я увидела, что браслет от часов. Только он носил часы не как все, а на внутренней стороне руки. Вот я цепочку и приняла за браслет.

— Что стало с этим браслетом? Он подарил его вам?

— Вас его подарки интересуют? Все выпытываете…

— Просто этого браслета у Асенова не оказалось. А много у него было денег?

— Откуда я знаю?

— Как откуда? Вечера проводили вместе, ходили по ресторанам, он вынимал бумажник, чтобы расплачиваться…

— Он вынимал мелкие купюры из маленького кармашка.

— А деньги, которые давал вам?

Магда собирается возразить, но, встретив мой взгляд, опускает голову.

— Послушайте, Коева: вы не только ходили с Асеновым по ресторанам, но бывали в его квартире, получали от него деньги. Вы должны знать, какими средствами он располагал.

— Представление имею, но денег его не считала.

— Не об этом речь, не увертывайтесь!

— Ну, носил, сколько ему было нужно. Во всяком случае, бумажник его был набит деньгами.

— Валютой?

— Валюты почти не было. Знаю точно. Много раз приглашала его сходить в «Кореком», а он отказывался.

— Неправда, — парирую я спокойно.

— Зачем мне лгать?

— Не знаю зачем, но вы лжете. Асенов собирался поехать в Турцию. В его паспорте уже стояла турецкая виза. А человек, который собирается в Турцию, должен иметь валюту.

— Уж не я ли украла эту валюту?

— И об этом можно подумать, слушая вашу упорную ложь. Не забывайте, наказывают не только за воровство, но и за лжесвидетельство.

Магда молчит и курит, все так же опустив голову.

— Ну, что вы от меня хотите, господи?

— Вы прекрасно знаете, чего я хочу от вас: правды. А что касается вашего поведения, то это — дело других органов.

— Мое поведение! Мое поведение! Что такого в моем поведении? Как будто я убила собственную мать или отца!..

Она вдруг всхлипнула и разрыдалась. Закуриваю новую сигарету, ожидаю, пока она успокоится.

— А что касается Филипа, он за вас гроша ломаного не даст.

— Знаю. Не думайте, что я слепая. Но где же тот, кто позаботится обо мне? Где он, настоящий друг? Только в мечтах…

— Настоящего надо заслужить. Пойдите работать. Добейтесь достойного места в жизни…

— Каким образом? — нервно перебивает Магда. — Поступала учиться — не добрала баллов, Сунулась в одну артель, не смогла там высидеть. Филип нашел мне место официантки, но пробыла там всего три месяца, потому что кого—то замещала…

— Хорошо, хорошо, — говорю я. — Если вы серьезно думаете о работе, вам помогут. Но довольно об этом. Перейдем к другому. Повторяю вопрос: носил ли при себе Асенов валюту, сколько и какую?

— Носил, — тихо говорит Магда. — Целую пачку долларов. Не знаю сколько, но целую пачку, все по сто долларов.

Магда устала, измучена, она готова «капитулировать».

— Где он держал эти доллары?

— В бумажнике. Когда речь зашла о «Корекоме», он вытащил бумажник, показал мне пачку и сказал: «Уж не хочешь ли ты, чтобы я дал тебе сразу сто долларов? К чему тратить валюту, если, я привожу тебе все необходимое…» Не думайте, что Асенов был щедрым. К тому же он был еще страшно недоверчив, на ночь клал свой бумажник под подушку.

— Кто еще знал об этих долларах?

— Не имею понятия!

— Коева!

— Что Коева? Может, и хозяйка знала, может, и другие.

— Вы кому—нибудь об этом говорили?

— Вроде однажды Филипу: мол, у Асенова полно денег, а я хожу в прошлогодних платьях. Но Филип вообще не обратил на это внимания.

— «Полно денег» или «полно долларов»? |

— Кажется, сказала «полно долларов». Это было вскоре после неудачи с «Корекомом».

Задаю еще несколько вопросов, чтобы проверить некоторые уже известные подробности, и встаю. Магда поднимается тоже. Она довольно импозантна, но кажется сейчас маленькой и беспомощной — взрослый человек с умом ребенка.

— А теперь слушайте, Магда, и постарайтесь запомнить: если вы готовы трудиться, можете полностью рассчитывать на меня и на моих кол лег. Но если эти намерения лишь из—за страха перед возможными неприятностями, должен предупредить, что неприятности не заставят себя ждать. И не потому, что кто—то желает вам зла. Виноваты вы сами. Неужели вам не надоело унижаться перед теми, с кем вы водитесь? Неужели вам не стыдно перед вашими близкими? Разве у вас нет воли сказать себе: «Я человек — и буду жить по—человечески!»

— Говорила уже, — произносит тихо Магда.

— Дайте себе слово еще раз! Да так, чтобы оно врезалось в голову и осталось там навсегда!

И я направляюсь к выходу, чтобы не слышать рыданий.

«Слезы — это хорошо, — думаю я, спускаясь по лестнице. — Слезы очищают, — говорю я себе, шагая по вечерней улице. — Плохо только, что некоторые женщины думают, что слезами они искупают все грехи… Желательно, разумеется, чтобы наш, случай был не таким».