парализующую зависимость периферийной страны от центральной. Центр контролирует периферию системой стимулов, которая создает полную экономическую зависимость, тем самым не давая зависимой стране политически мобилизоваться. Социальные условия, в которых сегодня оказались обитатели североамериканских резерваций, демонстрируют нам, что крупные социальные выплаты привели к дистопии, а не к утопии.

Мы видим, как и в бедных странах денежная помощь приводит к пассивности и убивает мотивацию работать. Исследователи Гаити пишут, что денежные переводы, которые присылают своим родным эмигрировавшие в США гаитяне, убивают в местном населении мотивацию работать. Бразильские исследования достойного похвалы проекта «Нет голоду» («Zero Hunger»), который включает множество программ по борьбе с голодом на разных властных уровнях, показали, что большая часть этих программ оказалась неэффективной. Так произошло, потому что они боролись с симптомами бедности, распространяя бесплатные продукты или субсидируя цены на продовольственные товары, вместо того чтобы создать ситуацию, в которой бедные люди смогли бы сами заработать себе на хлеб [230].

Недавние события показали, какие дилеммы неминуемо сопутствуют благотворительному колониализму, когда шло обсуждение, прекратить ли гуманитарную помощь Эфиопии в качестве протеста против политики, проводимой правительством страны. Изначальное желание помогать бедным может быть вполне благородным, но благотворительный колониализм непременно разовьется в систему, в которой богатые страны смогут в любой момент отказать бедным в денежной помощи, пище и источниках заработка, если им не понравится их национальная политика. Пока помощь в развитии бедным странам будет оставаться не стимулирующей настоящее развитие, а паллиативной, эта обманчиво щедрая и благонамеренная помощь непременно в итоге будет оборачиваться мощным контролем богатых стран над бедными. Вместо того чтобы способствовать глобальной демократии, такая политика приведет к глобальной плутократии. Мы получим старый феодализм с новым географическим уклоном: феодальные лорды по- прежнему будут иметь полный политический контроль за бедным населением, производящим сырьевые товары, но феодальные лорды и бедное население будут жить при этом в разных странах.

Политические ситуации в странах, попавших в экономическую зависимость и благотворительный колониализм, очевидны. Выборы в Ираке и Палестине показали, что Запад одобряет демократию только в случае, если бедные страны избирают одобренных Западом политиков. Демократически избранному президенту Боливии некуда обратиться за советом и финансовой поддержкой, альтернативным рекомендациям Вашингтонского консенсуса, поэтому он склоняется к возобновлению союза с Кубой, как во времена холодной войны. Отсутствие альтернативной экономической теории приводит в политические тупики, в которых экономические тупики бесконечно повторяются.

Политические аспекты благотворительного колониализма крайне мрачны. В ситуации, когда мировая экономика растет и многие сырьевые товары становятся стратегическими ресурсами, бедные страны мешают богатым получить доступ к этим сырьевым товарам примерно так же, как коренные североамериканские индейцы когда-то мешали первым поселенцам пользоваться землей. Некоторые американские консерваторы всерьез рассматривают вариант организовать резервации для бедных. Не далее чем 10 лет назад двое американских ученых в своей активно рекламировавшейся книге рекомендовали организовать нечто подобное. «Говоря „государство-изолятор“, мы подразумеваем более высокотехнологичную и дорогостоящую версию индейской резервации, в которой будет содержаться некое существенное меньшинство населения, в то время как вся остальная Америка сможет спокойно заниматься своими делами»[231]. Цели тысячелетия неприятно близки к тому, чтобы совместить взгляд на бедность, с точки зрения потребления, с идеей организации резерваций, в которых будут удовлетворяться основные нужды бедных, в то время как остальной мир будет заниматься «своими делами». Вызов, который бросает нам мусульманский мир, можно рассматривать как реакцию на эту ситуацию, в которой мусульманам очевидно, что мировой капитализм их обманывает, предлагая в качестве единственного варианта развития государство-изолятор.

С точки зрения экономической теории, Цели тысячелетия можно рассматривать как систему, в которой страны, занимающиеся производством в условиях стабильно растущей отдачи (индустриальные), платят ежегодную компенсацию странам, производящим в условиях постоянной или убывающей отдачи (производителям сырьевых товаров), за их убытки (Приложение III). Эта идея не нова, она проходит в американских учебниках для высших учебных заведений с 1970-х годов[232] . До того как Вашингтонский консенсус поборол планы развития, которые строила ООН, бедные страны предполагалось индустриализовать, несмотря на то что их промышленность в течение долгого времени была бы неконкурентной на мировом рынке. Однако когда свободная торговля стала основой мировой экономической системы — аргументом, перед которым все остальные аргументы отступают, благотворительный колониализм оказался единственной возможной опцией. Альтернативный вариант — развить бедные страны — сегодня не рассматривается, потому что слишком много людей не хотят упразднить свободную торговлю в качестве основы мирового порядка.

Дважды политическое давление со стороны коммунистических стран приводило к успешной экономической стратегии. Как после европейских революций, почти беспрестанно продолжавшихся с 1848 по 1871 год, так и во время холодной войны капитализму удавалось приспособиться к ситуации, чтобы решить острые социальные проблемы. В 1947 году сторонникам свободной торговли пришлось уступить политической необходимости ввести политику протекционизма в странах, окружающих коммунистический блок. Это привело к потрясающему успеху Плана Маршалла в Европе и к экономическому чуду в Восточной Азии. Есть надежда, что сегодня Осама Бен-Ладен и угроза терроризма сыграют ту же роль, которую уже дважды сыграл Карл Маркс. Однако чтобы победить бедность, созданную рыночным фундаментализмом, необходимо несколько вещей: кризис (общественные беспорядки, когда-то положившие конец физиократии), немецкое Verein für Sozialpolitik, которое из революций 1848– 1871 годов построило сегодняшнее государство всеобщего благосостояния, и наконец, просвещенная политика Плана Маршалла, которая создала богатство, остановившее распространение коммунизма. Эти явления каждое в свое время сумели привести к временному отказу от свободной торговли ради развития, причем развитие каждый раз было политической, а не социальной целью. Одной социальной цели, такой как проект целей тысячелетия, явно недостаточно. В долгосрочной перспективе политические последствия экономической и общественной зависимости, которая развивается согласно этому проекту, станут для бедных стран невыносимыми.

Как мы уже убедились, наше непонимание причин бедности столь многих стран напрямую связано с белыми пятнами современной экономической науки. Поэтому разработать теорию неравномерного развития крайне сложно, но именно на этой теории должно основываться любое долгосрочное решение проблем Африки и других бедных регионов. Сегодня эта теория, которая в течение 5 веков позволяла разрабатывать успешные экономические стратегии, начиная с Генриха VII в Англии в 1485 году и заканчивая интеграцией Испании и Португалии в Европейский союз в 1986 году, практически мертва.

Сегодня мы подходим к беднякам с точки зрения паллиативной экономики, т. е. стремимся облегчить страдания от бедности, вместо того чтобы навсегда искоренить бедность. Сегодняшний подход позволяет продолжать глобализацию и расширять область ее действия (как в случае переговоров с ВТО), не исследуя проблем, которые она создает в периферийных странах. В мире продолжают царить экономические мифы, основанные не на практике, а на идеологии, и построенная на них практическая политика. К сожалению, решение поставить людей, которые когда-то разработали и воплотили в жизнь неоклассическую политику шоковой терапии, во главе проекта целей тысячелетия было явной ошибкой. Именно это решение во многом привело к ситуации, которую мы сегодня наблюдаем, поскольку оно гарантирует, что мы никогда не увидим основательного обсуждения ошибок, допущенных в период конца истории. Однако нам очень нужна теория, которая объяснила бы, почему экономическое развитие по своей природе является неравномерным процессом. Только после этого могут быть приняты действенные стратегические