дай бог! Хоть какой-то намек — тебе хана. Вопросы?»

Тут генерал надавил на паузу, скинул наушники и, наклонившись у уху Палыча, принялся его спешно инструктировать.

«…— Э, алле! Ты че там, жиробас, в кому впал?..»

Проинструктированный Палыч был решителен и тверд:

«…— Нет, ребята, так не пойдет. Это выглядит как реальный «кидняк»! Так что, если хотите, можете сливать запись в Сеть — но тогда вы хрен что получите… Или дайте мне хотя бы минимальную возможность подстраховаться. Вы страхуетесь — и я хочу подстраховаться.

— Ну, плятт… И как ты хочешь подстраховаться?

— Давайте так сделаем. Мы приедем на двух машинах, со мной будут еще два человека: совсем не кабаны, один вообще пожилой, мой родственник. Они встанут на повороте, а я подальше, где скажете. Вы покажете им студентов и запись, потом они мне позвонят, скажут, что все в порядке, я оставлю сумку и отойду, как вы сказали. Так пойдет?

— Ну ладно, уболтал. Значит, так… Сам встанешь рядом с АЗС, там недалеко, за поворотом, а эти твои — пусть стоят на повороте. Значит, смотри, пусть все двери в машине откроют и немного отойдут, мы сначала проедем, посмотрим. И ты тоже, машину откроешь, и сам отойдешь с сумкой. Если, не дай бог, мы там увидим в том районе хоть один подозрительный фургон, какую-то группу и так далее — все, считай, что ты сам себя слил в Сеть. Ты все понял?

— Да, понял.

— Ну все. Встречаемся в семь вечера на Ростовском повороте…»

По окончании беседы генерал суммировал впечатление и вкратце подытожил первые результаты.

Телефон был каждый раз новый, а локализация одна и та же. То есть эти «волки» в своих траншеях несколько отстали от жизни и не в курсе, что можно определить местонахождение любого абонента, пользующегося стандартными базовыми станциями.

Миллион евро — это смешные деньги для любого клана.

Переговоры вело отъявленное быдло: соседи выставили бы спеца-психолога.

Нет, это не «соседи».

Это на самом деле банда отмороженных на всю голову идиотов, которые возомнили себя этакими рембами местного разлива и решили опустить на деньги один из могущественнейших кланов страны.

— Я вообще, не понял, куда страна катится? — искренне возмутился генерал. — Это что, тенденция? Еще лет десять, и у нас кругом будет хаос и анархия…

Справедливости ради следует отметить, что эти отморозки, очевидно, понятия не имеют, с кем связались и видят перед собой только «жирного» Палыча и его небедного папашу. Но это уже сугубо их, отморозовские проблемы. Как говорится: назвался груздем — ну так и получи кувалдой по шляпе.

— Все, господа офицеры, готовим операцию, — с веселой злостью пробурчал генерал. — Я это быдло живьем в землю закопаю…

Из достоверных источников известно, что пираты, разбойники и прочие лихие ребята, регулярно ходившие в рейды, после выполнения задачи получали заслуженный отдых на трое суток. Обычно так и пишут: «три дня и три ночи».

В нашем случае имела место мощная девальвация традиции: вредные «головастики» дали нам поспать всего лишь три часа.

За это время они успели плотно поработать с пленными оболтусами и родили на пару «гениальный план». В половине девятого утра мы были беспардонно разбужены, предметно озадачены и после короткого завтрака разбежались кто куда. Юра и Степа убыли наблюдать за неким Володей Липецким, Спартак остался стеречь оболтусов, а доктор с Ольшанским поехали на встречу с «созревшим клиентом», прихватив меня в качестве вспомогательной силы (другой силы в обозримой видимости не нашлось).

Встреча была назначена на одиннадцать утра в неком книжном магазине.

В «гениальный план» я был посвящен лишь в общих чертах, поэтому, как обычно, по дороге пристал к доктору с вопросами.

Доктор объяснил, что мы едем на встречу с «пятой колонной» — Валентином Кравцовым, который сейчас является правой рукой генерала Коврова. Я не совсем понял, с чего бы вдруг «правой руке» втемяшилось предавать своего повелителя, но доктор сказал, что вычислил его по целому ряду признаков и еще накануне сделал ему интересное предложение в приватной форме. Кравцов не отверг с ходу это интересное предложение (что уже говорит о многом) и обещал подумать. И вот теперь, спустя сутки, стало быть — додумался. Как говорится, клиент созрел.

Интересно, что же такого произошло за эти сутки, что заставило «правую руку» принять окончательное решение?

— В общем, сломался, — резюмировал Ольшанский.

— Я бы не спешил с выводами, — осторожно заметил доктор. — Он пока что в сомнениях. Причем в страшных сомнениях. Сейчас решается судьба всей его жизни. А «сломается» он через полчаса — если два наших аргумента будут убийственно убедительными…

Мы подъехали к магазину и разделились: я остался на улице с диктофоном, а Ольшанский с доктором зашли внутрь и принялись прогуливаться по магазину — я их видел через витрину.

Вскоре к ним подошел высокий импозантный мужчина лет тридцати с небольшим, и они некоторое время о чем-то разговаривали. Стало быть, это и есть Кравцов, «пятая колонна» во вражьем клане. Через какое-то время доктор позвонил мне, попросил воспроизвести запись и передал телефон Кравцову. Я включил диктофон: это был фрагмент рассказа оболтусов о том, что они видели в подземном павильоне неделю назад.

Не знаю, впечатлил ли Кравцова этот рассказ, но слушал он с напряженным вниманием, а когда отдал телефон доктору, несколько раз утвердительно кивнул.

Это, я так понял, был наш первый аргумент. Интересно, каков же будет второй?

Примерно через минуту после того, как Кравцов вернул доктору телефон, к беседующим подошел… сэр Доминик с парой кирасиров! Эмм… извините, от неожиданности вырвалось: в общем, это был наш шеф, товарищ Домовитый, подчеркнуто скромный, всего лишь с парой телохранителей, которые остались на почтительном удалении.

Да, ничего так аргумент, вполне весомый.

Они немного поговорили, Кравцов опять несколько раз кивнул — по-моему, более энергично, чем вначале — и, пожав руки всем троим, удалился восвояси. После этого наша троица перекинулась парой фраз, Домовитый остался смотреть книги, а доктор с Ольшанским поспешно направились к выходу.

Ну что ж, по-моему, «сломался». По крайней мере, из-за витрины все выглядело именно так…

Оказывается, Кравцов во время встречи передал нашим флэшку с какими-то записями, этот момент я даже и не заметил. В машине Ольшанский перегнал записи с флэшки на ноутбук, и мы их посмотрели.

На всех записях был генерал Ковров, говоривший интересные слова и совершавший не менее интересные поступки. Один короткий ролик был настолько убойным, что у меня в буквальном смысле челюсть отвисла. Я возопил от восторга и высказался в том ключе, что теперь нам ничего не надо делать: достаточно опубликовать этот единственный ролик, и генералу конец — во всех смыслах, и как высокопоставленному чиновнику, и просто как человеку.

Доктор меня урезонил: все это, конечно, очень здорово и своевременно, но чтобы свалить такого монстра, как Ковров, одних только записей мало. Если просто опубликовать записи, начнется затяжная возня в формате «обвинение-оправдание» с непредсказуемым финалом: у клана мощный ресурс, так что еще бабушка надвое сказала, кто тут победит, даже при наличии такого ужасающего компромата. Поэтому