воздействия стихий. Были машины, которыми правили вручную, как почтовыми каретами, а встречались и такие, что бурили сами по себе, подчиняясь часовым механизмам и хитроумным направляющим устройствам.

Однако ни одной из них не хватило мощи, чтобы добраться до скрытой подо льдом жилы, и русские готовы уже были продать Аляску за смешную, по всем меркам, сумму… как вдруг на них вышел изобретатель из Сиэтла и завел разговор о чудесной машине. То будет горнодобывающий агрегат, мощнейший из известных человечеству: пятьдесят футов длиной, полная механизация, в роли движущей силы — сжатый пар. Спереди располагаются три основные бурильно-режущие головки, а система спиралевидных расчищающих устройств, смонтированная на боках и задней части машины, удаляет из бурового канала отработанный лед, землю и скальную породу. Тщательно сбалансированная масса и усиленный корпус позволят машине вести бурение строго по вертикали или горизонтали — как уж заблагорассудится человеку, сидящему в кресле механика. По точности машине не будет равных, а в отношении мощности она установит стандарт для всех последующих аналогов.

Вот только ее еще надо построить.

Изобретатель, некто Левитикус Блю, выхлопотал у русских достаточно солидный аванс, которого хватило бы и на покупку материалов, и на сооружение Невероятного Костотрясного Бурильного Агрегата доктора Блю. На работу он запросил шесть месяцев, по истечении коих обязался устроить публичные испытания.

Разжившись финансами, Левитикус Блю вернулся в Сиэтл и начал в подвале собственного дома конструировать свою замечательную машину. Деталь за деталью возводил он детище своего разума, укрывшись от глаз горожан; ночь за ночью шум загадочных инструментов и приборов пугал соседей. Но вот наконец — между прочим, задолго до заявленного срока — изобретатель объявил, что его шедевр «закончен».

Относительно дальнейших событий уверенности нет до сих пор.

Возможно, то была всего лишь авария — ужасный сбой, бунт взбесившейся техники. Возможно, причина кроется в банальной нерасторопности, неудачно выбранном времени, неточных расчетах. Или же все-таки это была хорошо спланированная акция, неслыханная в своей жестокости и корыстолюбии попытка стереть городской центр с лица земли.

Чем руководствовался в своих поступках доктор Блю, мы вряд ли уже узнаем.

Ему была свойственна некоторая алчность, но не более, чем большинству людей; есть вероятность, что он всего-то задумал скрыться с российскими деньгами и прихватить для верности кое-какие дополнительные средства. Незадолго перед этим изобретатель женился (как утверждали злые языки, невеста была моложе его на двадцать пять лет), и нередко высказываются догадки, что к его поступкам приложила руку супруга. Скажем, принуждала его к излишней спешке или уж слишком хотела быть замужем за богачом. Или же, как потом неустанно твердила она сама, была абсолютно не в курсе мужних дел.

Наверняка можно сказать следующее. Утром 2 января 1863 года из подвала дома на Денни-Хилле вырвалось кошмарное нечто, прорвалось сквозь город вплоть до центрального делового района, оставляя за собой одни разрушения, и тем же манером вернулось обратно.

В показаниях сходятся лишь единицы; еще меньше найдется людей, которым повезло хотя бы мельком лицезреть Невероятный Костотрясный Бурильный Агрегат. Он пробуравил себе путь к подножию холма, вспарывая землю под особняками зажиточных мореходов и корабельных магнатов, под низким бережком, на котором раскинулись постройки лесопильни, и далее — вдоль коридоров и подвалов, подземных хранилищ универмагов, дамских галантерейных магазинов, аптек и… правильно, банков.

Здания четырех основных банков, выстроенные рядом, разрушились мгновенно, когда их фундаменты обратились в каменную крошку. Стены с грохотом рухнули. Полы вместе с лагами ушли вниз и сложились книжкой, возникшую пустоту частично заполнили обвалившиеся крыши. Между тем в этих четырех банках хранилось три миллиона долларов, а то и больше — капитал калифорнийских старателей, распродавших добытые самородки и устремившихся на север в поисках новых.

Погибли десятки невинных клиентов, задумавших в тот день пополнить или обналичить счета. Еще больше смертей было на улице: покосившиеся стены сотрясала дрожь, раствор в кладке не выдерживал — и каменные громады обрушивались на людей.

Горожане взывали о помощи, но откуда ей было прийти? Сама земля отверзалась и поглощала их на каждом шагу — повсюду, где Бурильный Аппарат проходил достаточно близко к поверхности. Улица буквально ходуном ходила, сотрясалась, словно коврик, из которого выбивали пыль. Она тяжело ворочалась, бугрилась волнами. И куда бы ни направлялась машина, в оставленных ею червоточинах громыхало и обваливалось.

Назвать все это «происшествием» было бы сильным преуменьшением. Общее число погибших так и не удалось установить: одному небу известно, сколько трупов скрывалось под обломками. И увы, времени на спасательные работы не оставалось.

Едва только машина доктора Блю утихомирилась в подвале его дома, едва были утолены мольбы раненых, едва с уцелевших крыш зазвучали первые разгневанные возгласы, как город захлестнула вторая волна ужаса. Жителям Сиэтла трудно было не связать эту напасть с предыдущей, но внятных резонов для подобных обвинений так и не прозвучало.

Теперь остается лишь перечислить голые факты; возможно, в будущем исследователи найдут более весомые объяснения, чем наши смутные догадки.

Достоверно известно следующее. После невиданной по масштабу разрушений катастрофы с Бурильным Агрегатом рабочих, трудившихся над разбором обломков разгромленных банковских кварталов, начала поражать некая болезнь. В конце концов — и на этом сходятся все источники — поиски ее источника привели к пробуренным машиной туннелям, точнее, к сочащемуся из них газу. Поначалу тот не имел ни запаха, ни цвета, однако со временем его концентрация достигла таких величин, что газ стал различим для человеческого глаза, вооруженного подцвеченной линзой.

Методом проб и ошибок были установлены некоторые свойства газа. При отравлении тяжелая, тягучая, неторопливо расползающаяся субстанция вызывала смерть, однако в большинстве случаев ее удавалось остановить либо изолировать при помощи простейших барьеров. Параллельно с эвакуацией по всему городу началось сооружение временных заграждений. Из палаток, раскроенных на части и обработанных смолой, устраивали импровизированные стены.

Один за другим рубежи обороны давали слабину, тысячи и тысячи жителей становились жертвами смертельной болезни, и назрела необходимость в более существенных мерах. Поспешно были разработаны и приняты соответствующие проекты, и менее чем через год после инцидента с Невероятным Костотрясным Бурильным Агрегатом доктора Блю бывший деловой центр был целиком обнесен могучей стеной из кирпича и камня.

В высоту стена достигает около двухсот футов, следуя прихотливому городскому рельефу, а средняя ее ширина колеблется в пределах пятнадцати-двадцати футов. Общая площадь пострадавших кварталов, огороженных стеной, составляет без малого две квадратные мили. Воистину чудо инженерии!

Однако за барьером город пришел в упадок и полностью вымер, если не считать крыс и ворон, которые там якобы расплодились. Газ по-прежнему сочится из земных недр и губит все живое. Там, где когда-то бурлила активность, остался лишь город-призрак, по периметру которого селятся выжившие. Эти люди стали беженцами на родной земле, и хотя многие перебрались на север, в Ванкувер, или на юг, в Такому и Портленд, немало народу по-прежнему держится стены.

Обитают они на побережье и на склонах холмов, в широко раскинувшейся карикатуре на город, известной как Окраина; и вот там-то их жизнь началась заново.