скончался мистер Брюнель — выдающийся гражданский инженер. Покойного принесли домой с парохода «Великий Восток» днем пятого числа текущего месяца, после того как его разбил паралич. Вероятнее всего, это случилось в результате удара. Несмотря на оказанную медицинскую помощь, состояние мистера Брюнеля продолжало ухудшаться, и в четверг в половине одиннадцатого вечера он скончался в возрасте 54 лет. Покойный был единственным сыном сэра Марка Брюнеля, прославившегося своими инженерными работами в Портсмуте, Вулидже и Чатеме. Однако особым его достижением считалось строительство туннеля под Темзой, за которое он получил рыцарский титул от ее величества в 1841 году. Покойный мистер Брюнель работал инженером на Большой Западной железной дороге со времени основания компании, все строительные работы проводились по его чертежам и под его наблюдением. Другим образцом его блестящей инженерной мысли стал великолепный мост в Солташе. Большинство наших читателей знают о том, что исполинский пароход «Великий Восток» стал последним и самым выдающимся проектом инженера, и всегда будет ассоциироваться с его именем. Мистер Брюнель родился в Англии, но его отец был урожденным нормандцем и подлинным дворянином. После первой Французской революции он был вынужден эмигрировать в Соединенные Штаты, откуда в 1799 году переехал в Англию и был нанят Портсмутской судоверфью для завершения работы над станками по изготовлению стенных блоков. Его любовь к науке определила выбор профессии, в которой он добился поистине небывалых высот.
Меня расстроило, как целую человеческую жизнь, даже столь богатую событиями, можно уместить в несколько строк. Я мог сказать это в равной мере и о самом Брюнеле, и о его отце. Однако некролог лишь укрепил мою уверенность в том, что я поступил правильно, спасая от забвения последнее изобретение Брюнеля.
День прошел без происшествий, и никто так и не приехал, чтобы выяснить, почему я не появился на Дюк-стрит. Я лишь надеялся, что Брюнель не сомневался в моих намерениях выполнить его просьбу и не оставил никаких распоряжений на случай, если я этого не сделаю. Похороны были назначены на следующий вторник, а следовательно, у меня оставалось очень мало времени, чтобы выполнить просьбу Брюнеля. Похороны на кладбище Кензал-Грин обещали стать грандиозной церемонией. Теперь, когда Брюнель лежал в гробу и находился вне моей досягаемости, я собирался отправиться туда и отдать ему последнюю дань уважения.
Если бы рост человека измеряли количеством людей, пришедших на его похороны, то Брюнель, не отличавшийся при жизни особой статью, считался бы настоящим гигантом. После происшествия на пароходе я не видел, чтобы столько людей собиралось в одном месте. Подъехать к кладбищу в кебе не представлялось возможным, поэтому я вышел и присоединился к толпе провожавших похоронный кортеж. Впереди медленно двигался катафалк, запряженный четырьмя лошадьми с черными плюмажами, люди расступались перед ним подобно живому морю. До кладбища было трудно добраться даже пешком, вдоль дороги собралась огромная толпа людей, которые хотели посмотреть на гроб. Большинство из них были железнодорожными рабочими, они даже не сняли свою спецодежду, но у всех на рукавах были черные повязки. Когда лошади проходили мимо, они снимали шляпы и склоняли головы в немой молитве.
У ворот кладбища стало намного свободнее. За порядком здесь следили гвардейцы, одетые в алую униформу. Они сдерживали народ на почтительном расстоянии.
Оставив позади толпу, кортеж двинулся по одной из трех аллей кладбища. По обе стороны возвышались роскошные надгробия, вносившие некоторое оживление в пейзаж этой населенной мертвецами улицы.
— Вы не находите, что здесь сегодня слишком людно? — Оккам неожиданно появился прямо передо мной. Я видел его в первый раз после возвращения с корабля, его безукоризненно сшитый траурный костюм явно был куплен специально для похорон.
— Я боялся, что не смогу сюда добраться.
— Вы кого-нибудь еще встретили? — спросил он, вытягивая шею, чтобы рассмотреть идущих перед нами людей.
— Кажется, мельком видел Хоуса, но больше никого.
— Вон там Рассел, его голова хорошо видна над толпой, — заметил Оккам, привстав на цыпочки.
— Значит, он приехал на похороны из Уэймута.
— Кажется, он не один, — сказал Оккам, поднимаясь еще чуть выше и опуская руку мне на плечо. — Да, это Перри.
— Перри! — воскликнул я так громко, что шедшая впереди дама обернулась и бросила на меня полный неодобрения взгляд. За всеми этими событиями, связанными со смертью Брюнеля, я почти забыл о нем. Но теперь он шел совсем рядом со мной — человек, повинный в смерти Уилки. И пускай не сам он совершил преступление, но его руки были запятнаны кровью не меньше, чем у его сообщников.
— Без сомнения, это он, — подтвердил свои предположения Оккам, опускаясь на землю. Он немного удивился, когда я схватил его за рукав и потащил в сторону от процессии провожающих.
Мы покинули кортеж, я провел его между двумя каменными ангелами, и мы встали под крышей усыпальницы, напоминавшей миниатюрную версию греческого храма. Здесь не было слышно даже шарканья ног по усыпанной гравием тропинке.
— Послушайте, я должен вам кое-что сказать. Я узнал об этом на корабле.
— Мне уже все известно. Это ведь был Рассел, не так ли?
— Как вы узнали?
— Брюнель сказал мне. Не буду утверждать, что это стало для меня сюрпризом. Я с самого начала подозревал его.
— Когда он вам сказал?
— Я посетил его в день смерти, вскоре после вашего ухода. Броди не хотел, чтобы я приходил, но старик настоял. Брюнель сказал, что вы подтвердили его подозрения по поводу Рассела.
— Да, но…
Оккама, похоже, не особенно обеспокоило это известие.
— Почему вы так переживаете? Разве вы не знаете, что с сегодняшнего дня сердце перестанет существовать?
— Перестанет существовать?
Он посмотрел на похоронную процессию.
— Ну, по крайней мере после того как его похоронят вместе с Брюнелем. Если бы Рассел знал, что сейчас он прощается со своим драгоценным двигателем.
— Да, конечно, — сказал я, подыгрывая ему. — Вероятно, об этом вам также сообщил Брюнель?
Оккам кивнул.
— Да, о том, что вы обещали провести операцию.
— Это самое меньшее, что я мог для него сделать, — солгал я. К сожалению, я упустил момент признаться в том, что нарушил обещание, а времени что-то выдумывать у меня просто не было.
— Я хотел разыскать вас и предложить помощь, но… — Неожиданно лицо Оккама помрачнело, и он запнулся. — Что ж, пусть все идет своим чередом.
Лишь теперь я понял, как сильно повлияла на него смерть Брюнеля. Без сомнения, последние дни он пытался заглушить свои переживания дурманом. Я знал, что он точно так же поступал после смерти матери — по крайней мере после второй ее смерти. Оккам, вероятно, понял, что дал волю чувствам, и тут же сосредоточился.
— Вам не кажется, это даже к лучшему, что они уходят вместе: Брюнель и его механическое сердце?
Пока мы шли мимо памятников, мое чувство вины стало расти подобно жуткой опухоли. В последние дни я все время убеждал себя, что поступил правильно, нарушив слово и не выполнив просьбу Брюнеля, но на самом деле я подвел всех — и мертвого, и живых. И не важно, какие предлоги я выдумывал, чтобы оправдать свои действия или бездействие. Я не мог избавиться от мысли, что мною руководил лишь чистой воды эгоизм.
Вместе с Оккамом, который все еще считал Рассела причиной всех наших бед, мы присоединились к толпе скорбящих. Гроб сняли с катафалка и поставили около могилы, после чего накрыли флагом, который я
