Лэнсдауна всякий раз, как у него появляется возможность.

— Я должен подняться наверх и увидеть его.

Она покачала головой.

— Он спит. Сначала выпей чаю, а потом сможешь подняться к нему.

Вероятно, старик был очень плох и Лили старалась оттянуть тот момент, когда я увижу все своими глазами. Я улыбнулся и решил уступить ей.

— Я привез каталог. Если выберешь оттуда платье, я потом пошлю его тебе из города.

Она повеселела.

— Спасибо. А теперь расскажи мне все последние сплетни.

Меня всегда удивлял интерес Лили к подобным вещам.

Ведь сама она вовсе не хотела перебираться в город и поэтому отказывала всем своим городским поклонникам. В конце концов она согласилась выйти замуж за своего давнего ухажера Гилберта Лейтона — веселого коренастого сына фермера, который должен был унаследовать от отца несколько сотен акров пастбищ, а также процветающее дело в области грузовых перевозок. У них до сих пор не было детей, и я начал подозревать, что после смерти матери Лили растратила все свои силы на меня и на отца.

Прежде чем пройти в гостиную, я открыл дверь операционной и посмотрел на полки, заставленные разнообразными пузырьками с порошками, мазями, эликсирами и пилюлями. Свет отражался от этих склянок как от хрустальной люстры. Разумеется, они блестели так ярко потому, что были отполированы заботливой рукой Лили. Пустота в комнате говорила о том, что операционная давно уже не использовалась. Я закрыл дверь.

— А что с пациентами?

Лили ответила из другого конца коридора, держась за ручку двери в гостиную.

— Доктор Биллинг взял их себе, но теперь людям приходится ездить на прием к нему в Лэнсдаун. Он сказал, что нам стоит подумать насчет будущего практики. Отцу нужно найти преемника.

— Я уже давно уговаривал его взять партнера.

— Ты прекрасно знаешь, как он хотел, чтобы ты разделил с ним практику. Но нет, тебе нужно было уехать, чтобы работать в столичной больнице, — со вздохом сказала она.

Я прошел через коридор и оказался в гостиной, с трудом подавив желание рассказать ей о реальном положении дел в больнице.

— Чувствуй себя как дома, — сказала она мне. — Я пойду поищу Мэри.

Стоя у камина, я заметил, что здесь царил такой же безукоризненный порядок, как и в операционной: в углу книжный шкаф, забитый книгами, между ним и камином — старенькое кресло отца, на столике перед ним — нераскуренная трубка и недочитанная книга. Я сел около окна и вздохнул — подобная атмосфера действовала на меня угнетающе. Следующий час я утешался тем, что развлекал Лили. Поделился с ней самыми горячими сплетнями, умолчав, разумеется, о моих недавних злоключениях. Мэри — экономка отца — принесла поднос с чаем. Разумеется, она была недовольна, что моя сестра снова взяла на себя управление домом. Мой зять Гилберт, по словам Лили, не возражал против ее временного переезда сюда и разрешил оставаться здесь столько, сколько потребуется. Я подумал, что она могла бы стать прекрасной медсестрой, ведь все эти годы она работала ассистенткой отца.

Не дожидаясь, пока я расскажу ей все свои истории, Лили предложила подняться наверх и повидать отца. Я поставил чашку на блюдце и последовал за ней вверх по лестнице, внутренне приготовившись к самому плохому. Когда я в последний раз видел его, он был здоров, активен и, несмотря на свой возраст, сохранил энергию мужчины средних лет. Со слов Лили, с тех пор он сильно изменился. Отец сдал как-то сразу, словно годы и усталость наконец-то смогли прорваться через наглухо запертую перед ними дверь. Поднявшись наверх, сестра приложила палец к губам. Из полутьмы донесся скрипучий голос:

— Ты собираешься весь день прятать от меня моего сына? Джордж, спаси меня! Она держит меня пленником в собственном доме! — Его голос был слабым и хриплым, но все же я достаточно четко слышал слова. Лили повернулась, внимательно посмотрела на меня и зашла в комнату. Когда я переступил порог, она была уже у окна и отдергивала шторы. Голова отца тонула в подушках, лицо было обрамлено завитками седых волос, торчавшими из-под сбитых одеял. Вытащив из-под покрывала руку, он схватился за изголовье и попытался усесться, но Лили тут же одернула его:

— Папа, почему ты не можешь лежать спокойно? Я думала, ты спал. Помнишь, доктор Биллинг сказал, что тебе нельзя волноваться? — Она быстро подошла к отцу, осторожно подняла его голову и взбила подушки так, чтобы он мог опереться на них спиной.

Он посмотрел на меня, прищурив отвыкшие от света глаза.

— Говорят, врачи — самые худшие пациенты, а я думаю, что дочери — самые грозные сиделки.

Я обрадовался, что он не утратил чувство юмора, и, подойдя к кровати, взял его за руку. На фоне бледной, тонкой как пергамент кожи лица его губы казались неестественно яркими. Он стиснул мою руку, насколько хватило сил.

— Рад видеть тебя, сынок. В этом доме слишком много женщин для меня одного.

— Уверен, Лили прекрасно справляется со своей работой, и ты не должен так сурово отзываться о своей сиделке. Я не собираюсь нарушать установленный ею режим, к тому же она права — не хочу, чтобы ты волновался.

Я хотел тщательно осмотреть его, но это можно было отложить до того момента, когда Лили ознакомит меня с последними отчетами доктора Биллинга о состоянии отца. Судя по тому, что я уже знал, у отца было больное сердце. Мне было тяжело это сознавать, но отцу уже семьдесят восемь лет, а вечно никто не живет, даже доктора. Я только надеялся, что хоть немного смогу облегчить положение Лили, постараюсь, чтобы он как можно лучше чувствовал себя в последние дни или недели, а также буду с ним, когда придет его час.

— Я оставлю вас наедине, — сказала Лили, пододвигая ко мне стул. — Вам нужно многое обсудить. — Она склонилась над своим пациентом и поцеловала его в лоб. — Но не говори слишком много, отец, ты же знаешь, что напряжение для тебя вредно. Пусть лучше Джордж расскажет тебе о том, как проводит время в Лондоне. Пойду помогу Мэри с обедом. — Она слабо улыбнулась и вышла, закрыв за собой дверь.

Я придвинул стул поближе к кровати и сел. Нужно было избавиться от груза, который давил на меня.

— Прости, что не приезжал так долго, чтобы повидать тебя и Лили. Работа в больнице отнимает слишком много времени, даже больше, чем мне хотелось бы.

— Ерунда, мой мальчик, — весело отозвался отец. — Ты любишь свою работу, и в этом нет ничего дурного. Но прежде чем мы продолжим, я хотел бы все прояснить. Мы оба знаем, что я умираю, поэтому давай смотреть на это как врачи и не волноваться по пустякам.

— Отец…

Он поднял руку и велел мне замолчать, а затем еще немного приподнялся на подушках.

— Не перебивай меня, Джордж. Это важно, послушай меня. Твоя сестра, как и ты, знает, что я умираю. Проблема в том, что она еще не призналась в этом себе самой. Я прожил хорошую жизнь. Не стану лгать, если бы у меня была возможность, я с радостью пожил бы еще, как и любой из нас, но я готов к смерти. — Он замолчал и посмотрел на меня, надеясь увидеть понимание на моем лице. Совсем как в детстве, когда он отчитывал меня за какую-нибудь шалость. Впервые с того момента, как я вошел в комнату, до меня донеслось тиканье его любимых дорожных часов, стоявших на каминной полке.

И снова я кивнул как маленький мальчик.

Отец улыбнулся.

— Хорошо. А теперь расскажи, что происходит в твоем тлетворном городе.

Он говорил привычным серьезным тоном, и это немного успокоило меня. Я начал подробно рассказывать ему о самых интересных моментах моей жизни. Он внимательно слушал и, словно наконец-то решив следовать совету дочери, говорил мало, ограничиваясь отдельными вопросами и комментариями, хотя не удержался и рассмеялся, когда я рассказал ему о напряженных отношениях между сэром Бенджамином и мисс Найтингейл. Казалось, с начала нашей беседы прошло всего несколько минут, когда в комнату заглянула Лили и сказала, что обед готов. На самом деле мы говорили больше часа. Но ее появление оказалось как нельзя кстати. Отец уже начал клевать носом, да и я чувствовал себя проголодавшимся после утомительной дороги и долгой беседы. Укрыв отца одеялом, я спустился вниз вслед