корова, с трудом волоча ноги, шла за хозяином, словно преданная собака.
Сегодня утром, когда зазвонил будильник, Джек по привычке выглянул из окна, но увидел лишь одинокую машину, ехавшую по главной улице, и лужи на асфальте, больше напоминавшие озера. Он оглядел парк. Ни Стюарта, ни его коровы не было видно.
Джек пожал плечами, схватил чистую футболку и широкие шорты — результат его похода в местный магазин сети «Уолмарт», который он совершил с первой же получки, — и вышел в коридор.
Вышедший из ванной Рой, увидев Джека, вздрогнул.
— О боже! — воскликнул он. — Мне приснилось, что ты умер.
— Должно быть, кошмарный сон?
Рой отвернулся.
— Реальность, когда я понял, что ошибся, намного страшнее.
Джек засмеялся и пошел в ванную. Когда он только поселился здесь, сразу стало понятно, что Рой уже долгое время жил один… в отличие от Джека, который целых восемь месяцев учился жить в окружении других заключенных. Как и следовало ожидать, Рой делал все, чтобы Джек не вздумал вообразить, что это его настоящий дом.
Рой заставлял Джека покупать продукты отдельно — даже кетчуп и соль — и ставить на пакетах свои инициалы. Прятал пульт от телевизора, чтобы Джек не мог лежа на диване переключать каналы. Подобные мелочи, наверное, досаждали бы Джеку, если бы каждое утро, заходя в кухню, он не видел, что старина Рой, жующий на завтрак хлопья, уже поставил прибор и для него.
Прежде чем сесть завтракать, Джек еще раз выглянул в окно.
— Что ты там высматриваешь? — спросил Рой.
— Ничего.
Джек отодвинул стул, насыпал себе в тарелку мюсли и поставил коробку между собой и Роем, словно отгородившись. «Злаковая крепость» — так он называл это в детстве. Поверх коробки он видел, что Рой добавил себе еще хлопьев.
— Ты загнешься от сухих завтраков.
— Отлично. А я боялся, что от цирроза.
Джек сунул в рот полную ложку. Неужели Стюарт уехал в отпуск?
— Ну и как я умер? — поинтересовался он.
— Ты о моем сне?
— Ага.
Старик нагнулся к нему.
— От чесотки.
— От чесотки?
— Угу. Жучки — крошечные клещи — залезли тебе под кожу. Добрались до кровеносных сосудов и отложили там яйца.
— Спасибо, — перебил его Джек. — Я знаю, кто такие клещи. Но не думал, что люди от них умирают.
— Умник, да? Когда ты последний раз видел человека, которого укусил клещ?
Джек покачал головой.
— Должен признаться, никогда не видел.
— А я видел, когда служил на флоте. У одного моряка. Такое впечатление, будто кто-то разрисовал его карандашом: линии проходили между пальцами на руках, на ногах, под мышками, в паху, как будто все его кровеносные сосуды были наружу. Он расчесал себя до крови, занес инфекцию, и однажды утром мы похоронили его в море.
Джек хотел объяснить, что, если рассуждать логически, этот человек умер от заражения крови, а не от клещей, но вместо этого сказал:
— Ты же знаешь, как передаются клещи. Через одежду, через простыни больного человека. Это означает, что если бы я на самом деле умер от клещей, то ненадолго бы опередил тебя.
Минуту Рой молчал. Потом встал и убрал за собой тарелку.
— Знаешь, я тут подумал… Глупо обоим покупать молоко, мы ведь больше двух литров в неделю не выпиваем. Может, станем брать его по очереди: одну неделю ты, следующую я?
— Разумная экономия.
— Вот именно. — Рой сполоснул свою тарелку. — Но стирать себе будешь сам.
Джек сдержал улыбку.
— Разумеется. Никогда не знаешь, чего можешь нахвататься с чужого белья.
Рой смерил его пристальным взглядом, пытаясь решить, шутит Джек или нет, и потащился в гостиную.
— Я знал, что ты не зря мне понравился, — констатировал он.
Рой, который категорически отказывался работать на кухне, встал-таки за кассу под бдительным присмотром дочери. Эдди всего на секунду выпускала его из виду и постоянно предупреждала: «Папа, до банка езды десять минут, и я уже засекла время». Чаще всего он сидел и разгадывал кроссворды, старательно делая вид, что не следит за Дарлой, приходящей официанткой, когда та наклоняется, чтобы завязать шнурки на туфлях, и при этом юбка ее подпрыгивает вверх.
Было часов одиннадцать — работы у официанток мало, зато в кухне запарка. Рой слышал, как в глубокой сковороде шипит, раскаляясь, масло. Иногда он вспоминал, как раньше мастерски, играючи резал морковь большим ножом на трехсантиметровые полоски, делая последний взмах всего в сантиметре от пальца.
Рядом с кассой на стойке зазвенела монетка.
— Копеечка тебе на раздумья, — сказала Эдди, пряча чаевые в карман.
— Они стоят четвертной.
— Жулик? — Эдди потерла поясницу. — Да я и так знаю, о чем ты думаешь.
— Знаешь?
Временами, глядя, как она движется, щурится или прячет ноги под стулом, Рой мог бы поклясться, что вернулась его жена. Он смотрел в усталые глаза дочери, на ее натруженные руки и недоумевал, как смерть Маргарет могла вызвать в Эдди такую готовность принести в жертву собственную жизнь.
— Ты думаешь о том, как легко вернуться к работе.
Рой засмеялся.
— Работе? Ты называешь просиживание штанов работой?
— Просиживание штанов в нашей закусочной.
Нельзя было рассказать Эдди о его истинных мыслях: что эта закусочная ему по барабану, с тех пор как умерла Маргарет. Но Эдди вбила себе в голову, что если закусочная будет продолжать работать, то у Роя появится цель в жизни, которую не найдешь на дне бутылки водки. Эдди так и не поняла: того, что он потерял, ничем заменить нельзя.
Они с Маргарет каждое лето закрывали закусочную на неделю и отправлялись с Эдди отдыхать. Они ехали на машине по городам, названия которых казались им интересными: Мыс Дельфина в штате Мэн, Египет в Массачусетсе, По По[ii] в Мичигане, Дефайэнс[iii] в Огайо. Рой указывал на стаю канадских гусей, на виднеющуюся вдали багряную гору, на залитое солнцем пшеничное поле, а потом, оглянувшись назад, видел, что его дочь крепко спит на заднем сиденье машины, — все пролетало мимо нее. «Рядом с нами на лужайке пасется слон! — восклицал он. — С неба падает луна!» Что угодно, лишь бы Эдди любовалась окружающим миром.
— С неба падает луна… — пробормотал Рой.
— Что?
— Я сказал, что есть свои преимущества в том, чтобы здесь находиться.
У двери зазвонил колокольчик, вошла посетительница.
— Здравствуйте! — сказала Эдди. Улыбка накрепко приклеилась к ее лицу, словно маска на Хэллоуин.
