Если бы она когда-либо попыталась вообразить себе крысиное жильё, ей бы представилось нечто крошечное, но хоть домик и в самом деле был очень маленьким, во всём остальном его размеры были совершенно нормальными. И это касалось не только самого здания. Йоко так же восхитили как кухонные принадлежности, так и различная повседневная утварь, сделанная для человеческого пользования.
– Ракушун, у тебя есть родители? – спросила Йоко, наливая воду в большой чайник на плите.
Она наконец-то смогла встать с постели и начать помогать Ракушуну по дому. Правая рука, которой Йоко поддерживала ведро, была всё ещё перевязана бинтами, хоть и рана под повязками практически полностью затянулась.
Ракушун в это время наполнял очаг дровами и, взглянув на неё, ответил:
– Отца нет. А мама ушла по делам.
– А куда она отправилась? Судя по всему, далеко. Надолго ли?
– Да нет, в ближайшую деревню. Она там работает. Вообще-то, она должна была вернуться ещё позавчера.
Что означало, что она могла вернуться с минуты на минуту, отметила про себя Йоко.
– А кем работает твоя мама?
– Зимой прислугой на дому, а летом на самых разных работах. Обычно, наёмной работницей на ферме.
– А-а.
– Йоко, а ты куда направляешься?
Йоко призадумалась над вопросом. Вообще-то, никуда она толком не направлялась, но и признаваться, что просто бродит по округе, ей тоже не хотелось.
– Ты когда-либо слышал о человеке по имени Кейки? – спросила она.
Ракушун вытащил застрявшую в шёрстке лучинку.
– Ты кого-то ищешь? Думаешь, он откуда-то отсюда?
– Понятия не имею, откуда он.
– Увы, не знаком ни с кем с таким именем.
– Ясно. Хочешь, я ещё что-нибудь сделаю?
– Нет, нет. Садись-ка, отдыхай, ты ещё не совсем здорова.
Йоко устало опустилась на стул. Скрипучие столик и стулья стояли прямо на голой земле в маленькой столовой, одновременно служившей кухней. Меч, завёрнутый в полотно, лежал на стуле рядом с ней. Она ни на секунду не выпускала его из виду, но Ракушун не задавал по этому поводу лишних вопросов. Она понятия не имела, что он на самом деле думает об этом.
– Йоко, скажи мне, – спросил Ракушун своим детским голоском, повернувшись к ней блестящей, гладкой спинкой, – Почему ты притворяешься мальчиком?
Он не мог не догадаться об этом, переодевая её в ночную рубашку.
– Девушке опасно путешествовать в одиночку, – ответила она.
– Что верно, то верно.
Он принёс на стол глиняный чайник, в котором заварил нечто, что наполнило маленькую комнатку насыщенным ароматом. Поставив на стол ещё две чашки, он поднял на неё глаза.
– Я тут подумал, почему у тебя нет с собой ножен от меча?
– Я их потеряла.
Отвечая на этот вопрос, она вспомнила, как потеряла ножны. Когда они пересекли Къйокай, ей было сказано, никогда не разделять меч и ножны, но ничего такого уж страшного при этом не случилось. Наверняка это было сказано, чтобы уберечь камень.
Ракушун, бормоча что-то себе под нос, вскарабкался на стул. Все его жесты явно напоминали крысу, пытающуюся изобразить человеческое дитя.
– Если не раздобудешь хоть какие-нибудь ножны для этой штуки, этак можно и поранить кого- нибудь.
– Да, можно, – вяло согласилась Йоко.
Ракушун, склонив голову набок, посмотрел на неё.
– Ты ведь сказала, что пришла из Хайро?
– Верно.
– Но Хайро находится не в Кей. Разве это не деревня в графстве Шин, у Восточного побережья?
– Кажется, там недавно был какой-то переполох.
Йоко упорно молчала.
– Вроде бы выбросило на берег кайкъяку, которая потом, кажется, умудрилась сбежать.
Йоко нахмурилась и, сама того не замечая, потянулась за мечом.
– К чему ты ведёшь?
– Красноволосая девушка шестнадцати-семнадцати лет, в последний раз её видели с мечом без ножен. Вооружена и очень опасна.
Он помолчал и добавил.
– Ты покрасила волосы, Йоко.
Сфокусировав внимание на Ракушуне, она сжала рукоять меча. Из-за того, что его лицо было так не похоже на человеческое, ей было слишком трудно понять, что оно выражало.
– Ну, по крайней мере, так объявил местный магистрат.
– Местный магистрат…
– А с чего вдруг такая паника? Если бы я хотел тебя выдать, я бы подождал полицейских. Говорят, за тебя назначена большая награда.
Йоко сбросив покров с меча, встала и направила на него обнажённый клинок.
– Что тебе нужно?
Грызун, подняв на неё чернильно-чёрные глазки, пошевелил шелковистыми усиками.
– Ну и характерец у тебя.
– Зачем ты меня спас?
– Зачем я тебя спас? Ну, видишь ли, если уж я нахожу какого-то несчастного, валяющегося посреди дороги, то не могу просто пройти мимо, вот и привёл тебя домой. Разве то, что я тебя выходил не говорит само за себя, что я не собираюсь выдавать тебя властям?
Но Йоко просто не могла ему поверить. Стоит вот так довериться людям, и ты сразу же угодишь в ловушку.
– Всех кайкъяку отсылают в столицу графства. Если они хорошие, их просто заключают под домашний арест. Если плохие, их ждёт топор, и, как мне кажется, ты из последних.
– С чего ты взял?
– Говорят, ты какая-то страшная колдунья. Ты приказала йома атаковать конвой, который тебя сопровождал, и воспользовалась случаем, чтобы бежать.
– Ничего я йома не приказывала.
– Так я и думал, – согласно кивнул грызун. – Сомневаюсь, что можно так легко командовать йома направо и налево. Если честно, не думаю, что это ты отдавала приказания йома. Думаю, что как раз ты была их целью.
– Я… я не знаю.
– Ладно, в любом случае, ты плохая кайкъяку. Любой, кого преследуют йома, должно быть, с гнильцой.
– И что если так?
– В девяти случаях из десяти, если кайкъяку попадает к губернатору, о нём больше ни слуху, ни духу. Так что, ничего удивительного в том, что ты сбежала. Но ты хоть знаешь, куда тебе нужно бежать?
Йоко не нашлась, что ответить.
– Разумеется, нет. Тебя совершенно случайно занесло в наш тихий уголок. А идти-то надо было в Эн.
Йоко пристально посмотрела на грызуна, но, опять-таки, ничего не смогла понять из выражения его
