день, то — так и быть — я буду их исполнять. С последним-то желанием вы все согласны?

— Да, о да! — сказали Джейн и Антея. Мальчики утвердительно кивнули головами.

Они не верили, что Псаммиад совершит такое чудо.

Девочек всегда легче убедить, чем мальчиков.

Чудище еще дальше вытянуло вперед свои глаза и стало все больше и больше раздуваться.

— А он от этого не заболеет? — робко спросила Антея.

— А кожа у него не лопнет? — добавила Джейн.

Все почувствовали большое облегчение, когда Чудище, раздувшееся так, что во всем австралийском проходе почти не осталось места, вдруг выпустило воздух и приняло свои обычные размеры.

— Готово! — сказало оно, тяжело дыша. — Завтра будет легче.

— Вам не очень больно это делать? — спросила Антея.

— Только в простуженной баке немного отзывается, — ответило Чудище. — Благодарю! Ты, я вижу, добрая и чувствительная девочка. Прощайте!

Оно вдруг начало быстро раскапывать песок всеми четырьмя лапами и вскоре скрылось из глаз.

Дети взглянули друг на друга и каждый из них увидел, что он находится в присутствии трех незнакомцев необыкновенной красоты. Несколько мгновений все стояли в глубоком молчании. Каждому казалось, что его братья и сестры вдруг куда-то ушли, а вместо них незаметно подкрались какие-то совсем незнакомые дети.

Антея заговорила первой.

— Простите, — сказала она, очень вежливо обращаясь к Джейн, у которой теперь были огромные голубые глаза и темные, курчавые волосы с красноватым отливом. — Вы не видели где-нибудь поблизости двух мальчиков и маленькую девочку с ними?

— Я только что хотела вас спросить о том же, — отвечала Джейн.

В это время Сирил воскликнул:

— Постой! Да ведь это же ты, Джейн! Я узнал твой разорванный передник. Ты ведь — Джейн, правда? А ты — Пантера! Вот, кстати, твой грязный платок, который ты забыла переменить, после того, как порезала палец. О-хо! Значит, желание все-таки исполнилось! Неужели и я такой же красивый, как и вы все?

— Если ты Сирил, так ты раньше мне гораздо больше нравился, — сказала Антея решительно. — Теперь же ты со своими золотыми кудрями похож на ангела с елки. А если это Роберт, так он стал совсем как итальянский мальчик с шарманкой: волосы у него совсем черные!

— В таком случае и вы, девочки, обе похожи на дурацкие раскрашенные открытки из тех, что присылают на Рождество, — ответил Роберт сердито. — У Джейн волосы точно морковь.

И правда, ее волосы были того красновато-золотистого оттенка, которым так восхищаются художники.

— Ну хорошо! Не будем искать недостатки друг в друге, — сказала Антея. — Лучше возьмем поскорее Ягненка и побежим обедать. Вот прислуга-то на нас подивится!

Когда они подошли к своему меньшому братишке, он только что открыл глаза. По счастью, он не стал прекрасен, как майское утро, а остался таким же, каким и был. И все почему-то были этому очень рады.

— Должно быть он еще слишком мал и потому у него нет никаких желаний, — сказала Антея. — В следующий раз о нем надо будет упоминать особо.

Антея побежала вперед, протянув руки к ребенку.

— Иди к своей Пантере, детка! — сказала она.

Но дитя взглянуло на нее отнюдь не ласково и засунуло себе в рот перепачканный в песке кулак. И это при том, что Антея была его любимой сестрой.

— Иди же ко мне, — продолжала она.

— Пошла плочь! — ответил ребенок.

— Пойди к своей Киске, — позвала его Джейн.

— Хочу мою Панти, — объявил малютка мрачно и губки его задрожали.

— А ну-ка, старый воин, садись на спину к своему Робби и поскачем домой! — сказал Роберт, пытаясь взять его к себе на руки.

— А-а! — закричал мальчик во всю мочь и залился горькими слезами.

Тут дети осознали страшную истину: их маленький брат не узнавал их. Дети в отчаянии глядели друг на друга и, что было хуже всего в этом печальном положении, вместо давно знакомых, обыкновенных, веселых и ласковых глазенок своих братьев и сестер, каждый встречал только большие, красивые и совершенно незнакомые глаза каких-то чужих людей.

— Это в самом деле ужасно, — сказал Сирил, тоже сделавший попытку взять к себе на руки Ягненка, причем тот царапался и ревел диким голосом. — Нам надо прежде всего подружиться с ним. Не могу же я нести его домой, когда он так орет. Подумать только — надо заводить знакомство с нашим собственным братом! Фу, как это глупо!

Однако больше ничего не оставалось делать. А задача была трудна еще и потому, что ребенок был голоден, как лев.

Прошел целый час, прежде чем он кое-как позволил этим незнакомцам взять его на руки и по очереди нести домой.

— Ну, слава Богу, пришли! — сказала Джейн, входя в садовую калитку.

Няня Марта стояла у дверей дома и, прикрывая рукою глаза от солнца, беспокойно глядела вдаль.

— Вот, няня, возьмите его!

— Ну, слава Создателю, хоть один-то цел! — сказала она. — А где же другие-то! Кстати, а вы-то кто такие будете?

— Как кто? Это мы! — ответил Роберт.

— А как этих «мы» называют, когда они дома бывают? — презрительно спросила Марта.

— Говорят вам, это мы, — сказал Сирил. — Я — Сирил, а это — все остальные, и мы очень хотим есть. Пустите же нас и не будьте глупой идиоткой.

Марта не пожелала даже обратить внимания на дерзкие слова Сирила и только загородила перед ними дверь.

— Я знаю, что мы теперь на себя не похожи, но все таки я — Антея. И мы все ужасно устали, а время обеда уже давно прошло.

— Так и ступайте обедать к себе домой. А если это наши дети научили вас такую комедию ломать, так скажите им от меня, что им за это попадет.

С этими словами Марта сердито захлопнула дверь и заперла ее на ключ. Сирил изо всей силы дернул звонок. Ответа не было.

Через некоторое время кухарка высунула голову из окна столовой и крикнула:

— Убирайтесь-ка вы отсюда подобру-поздорову, да поживей, а то я сейчас за полицейским пойду!

— Ой, дело плохо! — сказала Антея. — Уйдем, уйдем скорее, пока нас не посадили в тюрьму.

Мальчики говорили, что все это вздор и что нет таких законов в Англии, по которым можно было бы посадить человека в тюрьму только за то, что он стал прекрасным, как майское утро, однако уверенности в его словах не было и в конце концов они всем скопом побрели из сада на дорогу.

— Я думаю, когда солнце сядет, мы опять станем такими же, как были прежде, — сказала Джейн.

— А! — вскрикнула Антея. — А вдруг после захода солнца мы обратимся в камни, как те мегатерии, и завтра никого из нас не будет в живых?

Она заплакала, а за ней и Джейн. Даже мальчики побледнели. Никто не мог сказать ни слова.

Это был ужасный вечер. Поблизости не было ни одного дома, где можно было бы достать корку хлеба или стакан воды. В деревню идти боялись, потому что туда пошла Марта с корзинкой, а в деревне был полицейский. Правда, они были прекрасны как майское утро, но это плохое утешение, когда вам и есть и пить хочется, словно бедуину, заблудившемуся в песчаных холмах пустыни.

Трижды пытались дети добиться, чтобы прислуга впустила их в дом и выслушала их рассказ, но все напрасно. Тогда Роберт пошел один, рассчитывая залезть в одно из задних окон, отпереть дверь и впустить