—
Что у вас там происходит?
—
Наши друзья сделали кое-какие записи разговоров, сам знаешь где...
—
Новруз, наш разговор невозможно прослушать, говори, как есть.
—
Я в это плохо верю.
—
Так что у вас происходит? Мне только что звонил Алекпер из Тегерана. Он не может никому дозвониться.
—
Знаю только то, что посланы люди в Мехрабад, чтобы там его встретить.
—
Узнай подробней, Новруз. Боюсь, слишком многим освобождение Алекпера как кость в горле. Возможно, он там, в плену, кое-что узнал.
—
Наши друзья тоже так думают. Но пока расшифровывают разговоры, записанные на приеме.
—
Не говори лишнее, Новруз. Я все понял. Вдруг записывают нас?
—
Значит, ты тоже боишься?
—
Только что у меня был Рагим Мансуров.
—
Он разве в Москве?
—
В тюрьме его брат. Он хочет его выкупить. Вел себя вызывающе. Как будто власть уже у него в кармане. Мы не может допустить, чтобы такие, как он, добились своего.
—
Давно хотел тебе сказать то же самое. Что- то такое носится в воздухе...
—
Предательство, Новруз. Хотя считается, что оно не имеет запаха, вкуса и цвета.
—
Думаешь, возможна новая попытка переворота?
—
Заканчиваем разговор, Новруз. Мне должен позвонить Алекпер.
—
Скажи ему, пусть не выходит из посольства, пока не убедится, что за ним приехали верные люди.
Телефон умолк.
Новруз молча смотрел на зеленоватый огонек индикатора.
Пожалуй, стоит поделиться услышанным с мистером Кэрриганом и его телохранителем мистером Косецки. Прямо сейчас. Возможно, через пару часов будет поздно. Возможно, люди Мансурова успеют перехватить Алекпера, если сумели подслушать... Ведь кто-то же смог заглушить телефоны посольства в Тегеране. Если Алекпер смог свободно связаться с Москвой, но не может связаться с Баку — это наводит на тревожные предположения... Ну да, перехват идет в Баку, а заглушить Москву они не могут.
Новруз осторожно выглянул в окно. Отсюда был виден на фоне темнеющего неба минарет Сынык-Кала, с которого при новой власти поспешили снять предупредительный красный фонарь для ночных самолетов. Мол, в Коране про это ничего не сказано. Потом снова повесили. Но кто-то забрался на самый верх и разбил... Снова повесили, уже оградив металлической сеткой. Тогда просто сбили его выстрелом снизу.
Новруз осторожно, поскольку жена уже уснула, прошел в коридор. Из приоткрытой двери другой комнаты доносилось сопение сына. Парню всего одиннадцать, поздний ребенок, часто болеет, особенно зимой... Подумав, достал из куртки на вешалке свой револьвер, крутанул машинально барабан.
Если идти к русским в «Интурист», то лучше прямо сейчас.
Он осторожно открыл входную дверь, также осторожно закрыл ее за собой. Прислушался. Дом спал, только внизу хлопала от ветра дверь подъезда.
Спустился вниз, вышел во двор. Осталось только его пересечь, лавируя между автомобилями, почти невидимыми в темноте. Потом выйти на освещенный проспект Нефтяников, где много людей, несмотря на позднее время...
Он быстро шел, втянув голову в плечи, и уже почти дошел до ворот, как кто-то резко обхватил его сзади вокруг пояса одной рукой, другой схватил за подбородок и откинул голову назад, так что хрустнули шейные позвонки, а потом резкая, смертельная боль опоясала тонкой петлей его горло. Последнее, что он почувствовал, было ощущение тепла, залившего его горло ниже кадыка и проникающее дальше, за ворот.
12
Витя Солонин сидел, развалясь в кресле, и лениво листал местные журналы, пока я перематывал его записи. Я не мог не признать: курсы тайной записи у Питера Реддвея не прошли для него бесследно. Как мог, он отстранялся от помех, всех этих шарканий, сопений, вздохов и хлопаний пробок от шампанского. Там большей частью несли всякую чушь — обычная светская и полусветская болтовня. Дамы безбожно флиртовали, мужья тем временем вели деловые переговоры. Но эти переговоры не представляли особого интереса... Где тут братья Русые и Джамиль ибн Фатали? Их бы послушать. Или закончился ресурс батареек, потраченный на предыдущую чушь?
—
Вам не приходило в голову, что кое-кого мы могли бы шантажировать, имея на руках эти записи? — спросил Солонин. — Вот, скажем, мадам Фирюза Мансурова, жена, юная причем, известного нефтепромышленника и бывшего члена райкома по идеологии Рагима Мансурова? Она там отплясывает с атташе бельгийского посла по экономическим вопросам, помните? Отмотайте чуть назад. Они говорят по-французски, причем она довольно бегло.
—
Фу, — поморщился я, — вот не ожидал от тебя. Это такая смазливая, сероглазая... полукровка?
—
Похоже, что да, — кивнул он. — Он очень домогался свидания.
—
А она поглядывала в твою сторону, когда ты танцевал с Деларой, — напомнил я. — Или я что-то путаю?
—
Так и есть, — склонил он свой безукоризненный пробор в мою сторону. — Я даже подумал, не пригласить ли ее, пока госпожу Делару захватил этот ибн Фатали... Но меня интересовало, что еще ей предложит этот бельгиец. И что она ему ответит. Дело прежде всего. Не так ли? То есть если бы она не была женой своего мужа, я так бы и поступил.
—
Не сомневаюсь, — вздохнул я. — Но ты хоть понимаешь, что здесь, на Востоке, донжуаны не в чести? Их находят на свалках с перерезанным горлом.
—
Типун тебе на язык, — лениво сказал Витя, отложив журналы. — Дайте я помогу вам найти это место... А то еще накаркаете...
—
Ну, с твоей подготовкой бояться нечего, — ответил я.
—
Мне — да, — согласился он. И положил магнитофон к себе на колени. — Госпожа Делара — замечательная женщина, — говорил он, пока шла перемотка ленты в обратную сторону. — Я понимаю сбежавшего сына Президента. Желание снова увидеть ее удесятеряет силы.
Он включил воспроизведение, потом нажал на «стоп».
—
Все-таки я проверил бы еще раз, нет ли подслушивающих устройств в номере.
—
Пожалуй, — согласился я. — С тех пор как уехала в Россию тетя Вера, эта новая горничная не внушает доверия.
—
Об этом мы не подумали, — сказал Солонин. — А наш друг в Москве слишком рьяно исполнил то, что обещал. Хотя ничего плохого в этом, казалось бы, нет.
—
Неужели ей так быстро купили квартиру в Коломне? — спросил я.
—
Долго ли умеючи... — Солонин надел наушники и стал прощупывать искателем стены и мебель. — Черт его знает... Но устройство может находиться и с другой стороны стены, в соседнем
Вы читаете Игра по крупному
