коммунистом?
Мансуров приподнялся со стула, склонился к нему через стол.
—
А ты — чистенький, да? — Это он тоже произнес на русском. — Думаешь, если всю жизнь здесь за папочкиной спиной прожил, так с тобой ничего плохого не случится?
—
Угрожаете? — Самед нажал на кнопку звонка. — Сейчас вас задержат и привлекут за оскорбление...
—
Меня привлекут? — засмеялся ему в лицо Мансуров. И опять по-русски: — Сопляк! Ты знаешь, кто я? Я к твоему троюродному дяде дверь ногой открываю! Да если с моей головы или головы брата упадет хоть один волосок...
Дверь распахнулась, в комнату вошли несколько охранников.
—
Выведите его отсюда... — глухо сказал Самед, не глядя на Мансурова. — Он мне угрожал.
—
Может, вызвать милицию? — спросил один из охранников, тот самый верный телохранитель, которого Самед предлагал в помощь Турецкому.
—
Нет, Аслан, не стоит, — покачал головой Самед. — Будет скандал, неприятности.
—
Боишься скандала? — злорадно спросил Мансуров. — Держишься за тепленькое местечко, да? — И он разразился грязной бранью.
—
Вот теперь он созрел для милиции, — сказал Самед. — Оскорбил меня при исполнении служебных обязанностей и при вас, свидетелях... Вы слышали?
Охранники переглянулись, потом кивнули.
—
Выведите его, — сказал Самед. — Придет милицейский наряд, составим протокол. И отправим к младшему братцу.
Теперь побледнел Мансуров.
—
Ты что, молокосос? Ты понимаешь?..
—
А почему по-русски? — поднял брови Самед. — Почему на языке колонизаторов, неверных и убийц твоего народа?
—
Ладно, идите... — подтолкнул Мансурова Аслан.
Когда охранники вывели упирающегося Мансурова, Аслан вернулся, закрыв за спиной дверь.
—
Самед! Я уважаю тебя и твою родню. Но понимаешь ли ты, что делаешь? Когда он шел сюда, я видел, как женщины в очереди целовали ему руки. Только он помогает сейчас беженцам.
—
Он прошел, минуя очередь, — устало отмахнулся Самед. — Я не мог ему позволить унижать и оскорблять меня. Он большой человек, при больших деньгах, но он не выше Президента и закона.
—
Для многих выше его только Аллах, — ответил Аслан. И вышел из комнаты.
Самед встал, походил по комнате, нервно перебирая четки. Конечно, в его положении лучше не портить отношения с этим могущественным человеком. Тот слишком много себе по зволяет, но это не значит, что ему следует мстить. Он, Самед, уязвим перед такими, как Мансуров. Даже здесь, в Москве. Сейчас время наемных убийц и заложников. Торжествуют большие деньги. Их власть надолго. Пока не образуется средний класс, который нельзя будет купить за долларовую подачку. А пока этого нет, надо смириться.
Он не имел права портить отношения с этим человеком, с кланом, который за ним стоит. Эти люди напрямую связаны с чеченцами, восторжествовавшими над русскими, как доллар над руб лем. Поэтому Мансуровы вдвойне опасны. Но прежде следует разобраться в себе. Почему, совершив нормальный для мужчины и дипломата поступок, он смущен, взволнован, начал трусить... И перед кем?
Бывший коммунист стал правоверным, возомнил себя пророком. А его брат Рустам устраивал дебоши и попойки в ресторанах «Интурист» и «Гулистан», осквернил со своими шлюхами Аллею свидетелей, где похоронены жертвы русской бронеколонны, ворвавшейся несколько лет назад в Баку...
Чеченцы сумели за себя постоять, а наши националисты поджали хвосты в Карабахе... Теперь обнаглели.
Брат Мансурова не воевал. Но об этом не принято говорить. Об этом шепчутся, оглядываясь. Ведь на таких, как Мансуров, держится экономика нынешнего Азербайджана. Пусть разва лившаяся, пусть устаревшая, но такая обещающая...
Его мысли прервал телефонный звонок. Самед посмотрел на часы и поднял трубку:
—
Алекпер, ты? Откуда звонишь?
—
Я из Тегерана.
—
Как ты там оказался?
—
Я в нашем посольстве... Чудом вырвался. Я никак не могу связаться с Баку. Что там случилось? Посол говорит, будто за мной высланы люди, которые должны сопровождать меня. Но все время прерывается связь. Я подумал, ты что- то знаешь...
—
Так ты свободен? — взволнованно спросил Самед. — Аллах свидетель, как я рад... Но я могу позвонить отсюда в Баку и все узнать. Ты можешь потом перезвонить сюда, по спутниковому?
—
Да, да, конечно... — растерянно ответил Алекпер. — Просто не понимаю. Москва так далеко отсюда, а тебя так хорошо слышно... Может, там что-то случилось? Например, с отцом?
—
Не думай о плохом, — сказал Самед. — Ты правильно сделал, что позвонил сюда. Мы бы первыми узнали, если бы случилось какое-то несчастье. Нам сейчас лучше прервать разговор, я позвоню в Баку, а через какое-то время ты мне перезвонишь... Или лучше пусть это сделает посол, как ты думаешь?
—
Брат, будет лучше, если это сделаешь ты, — сказал Алекпер дрогнувшим голосом. — Я сейчас никому не верю. Только отцу и тебе. Все предают. Все готовы всадить нож в спину.
—
Ну-ну, — успокаивая его, сказал Самед. — Ты слишком переволновался. Уверяю тебя, просто какая-нибудь техническая неисправность. Перезвони мне через десять минут. Хорошо?
—
Хорошо, — согласился Алекпер. — Только напрасно ты меня успокаиваешь, брат. Ты не представляешь, что я перенес. — И положил трубку.
Самед задумчиво смотрел на аппарат. Просто так Алекпер, сильный, мужественный, жаловаться не будет... Да что — Алекпер. Самед и сам только сегодня почувствовал, что надвигается нечто ужасное. Поведение Мансурова словно подсказало ему это.
Баку стало притягательной добычей для многих авантюристов мира. Точно так же было и в начале века. Тогда тоже к его родине потянулись руки тогдашних проходимцев. Но куда им до се годняшних, вооруженных еще большей беспринципностью и современной техникой.
Увы, разрыв между техническими возможностями и моральными нормами все увеличивается. Техника не стоит на месте, а мораль падает. Страшно подумать, что в недалеком будущем какой-нибудь террорист сможет поместить атомный завод в обычном «дипломате» и спокойно «забудет» его где-нибудь...
Он думал об этом, набирая бесчисленные номера и коды, чтобы связаться с Баку. Везде занято. Что за черт?
Уже отчаявшись, он набрал номер Новруза. Связь сработала сразу же.
—
Новруз, ты не спишь? Я не разбудил тебя?
—
Что ты, Самед, как ты мог подумать...
Вы читаете Игра по крупному
