Теперь он говорил по-английски, и на нас перестали озираться.
—
Братья Русые и Джамиль, о котором говорил Питер Реддвей.
—
Ну и что? — пожал он плечами.
—
Они встретились, они вместе, — сказал я. — У них общие дела. Они сейчас ведут переговоры.
—
Ничего не пойму. — Он снова пожал плечами. — Вы считаете это достаточным поводом, чтобы разлучить меня с прекраснейшей из женщин, с которой я почти обо всем договорился?
—
Откуда мне знать, о чем вы там договорились? — огрызнулся я.
—
А о чем, по-вашему, можно договариваться с такой женщиной, как госпожа Амирова? — спросил он, сощурившись. — Вы, который столь тонко и профессионально давали нам уроки психологии?
—
Например, об адюльтере?
Он с минуту смотрел на меня, слегка покачиваясь с пяток на носки, как если бы имел дело с недоумком.
—
И об этом — тоже, — сказал он наконец. — Но в последнюю очередь. Госпожа Делара! — обратился он к своей даме, ведущей между тем светскую беседу с каким-то господином. — По звольте вам представить моего друга и компаньона господина Косецки.
—
Вы только что называли его своим секретарем, — сказала она, протянув мне для поцелуя свою холеную узкую руку.
Я не без удовольствия приложился к ней. Никогда бы не сказал, что это рука женщины, которой за сорок.
—
С тех пор я повысил его в звании, — довольно холодно сказал Солонин, глядя на меня своими посветлевшими от удовольствия глазами. Очень ему нравилось дразнить свое руководство, чего прежде за ним не наблюдалось.
И я подумал, что за мной должок. Уж я найду случай отыграться. Он меня повысил!
—
Делара, дорогая. — Он небрежно положил руку на ее восхитительное плечо. — Вон там стоит такой господин — Джамиль ибн... забыл, как его...
—
Фатали, — подсказали мы с Деларой одновременно и улыбнулись друг другу.
—
Вы, я вижу, уже нашли общий язык, — заметил Витя. — Может, это и к лучшему, не знаю. Но во всяком случае, поскольку этот шейх Джамиль время от времени не без удовольствия поглядывает в вашу сторону, я могу, преодолев свою ревность, позволить вам с ним потанцевать. И при этом подарить ему этот цветок. — Он вытащил белую гвоздику из петлицы. Я знал, что там находится миниатюрный передатчик с высокочастотной антенной. — Надеюсь, что, танцуя с ним, вы украсите его грудь этой гвоздикой. Он будет этому безмерно рад. — И погрозил ей пальцем.
—
Меня давно никто не ревновал, — сказала Делара на своем скверном английском, от которого Витя слегка поморщился. — Муж давно понял, что это бесполезно. А бедный Алекпер просто не имел повода. Мужчины, зная могущество его отца, просто боялись ко мне приблизиться.
—
Почему бедный? — приподнял свои мужественные брови Солонин. — Разве он не был счастливейшим из смертных?
—
Он больше всего на свете хотел, чтобы мы поженились, — пожала она своими безупречными плечами, на которых возлежало меховое боа. — И невозможность этого делала его не счастным.
—
Госпожа Делара, — сказал я, довольно бесцеремонно взяв ее под локоть и отводя в сторону. — Поскольку меня только что возвели в ранг друга и компаньона, я хотел бы, пока не начались танцы, задать вам несколько вопросов.
—
С удовольствием, — сказала она, нюхая гвоздику, каковую должна была воткнуть в петлицу бедного шейха, хотя то, что туда было вмонтировано, вряд ли могло хорошо пахнуть. Делара лукаво посмотрела в сторону Солонина, который довольно хмуро поглядывал на нас.
—
Кто мог знать о времени и маршруте поездки вашего знакомого и сына Президента в тот несчастливый день? — спросил я.
Она слегка пожала плечами.
—
Не знаю... Мы с ним встречались в разное время.
—
Как вы об этом договаривались?
—
Обычно при встрече, заранее. — Она сморщила свой ясный мраморный лоб. — Иногда по телефону.
—
Как вы договаривались с ним в тот вечер? — не отставал я.
—
Думаете, я помню? — Она засмеялась.
И под глазами у нее обозначились морщинки, как трещинки на стекле. От улыбки, как от удара.
—
Постарайтесь... — попросил я.
Впрочем, почему она должна это помнить? И
почему должна что-то рассказывать почти незнакомому мужчине? По-видимому, она подумала то же самое и с сомнением посмотрела на меня.
—
Вы ведь русский, — спросили она, — из России?
Я мельком глянул на Солонина. Тот стоял, прислонившись спиной к стене, скрестив на груди руки. Лорд Байрон.
Он встретился со мной взглядом и тут же все понял по моему виду. И сразу подошел к нам.
—
Есть проблемы? — спросил. — Мой друг сказал вам нечто непристойное?
—
Вы русские? — Ее занимало сейчас только это. Она вопросительно смотрела на Витю.
—
Это у вас мама русская, — холодно сказал ей Витя, по-московски акая.
—
Откуда?.. — Она изумленно смотрела на него, потом перевела взгляд на меня. — Откуда вы знаете?
—
Нам об этом сказал Самед, — ответил Витя. — А что тут особенного? Ну русские. Косим под иностранцев, сейчас вся Россия этим занимается.
—
Вы знаете Самеда, троюродного брата Алекпера?
—
Он попросил нас найти Алекпера, — уже по-английски сказал Солонин, заметив приближающегося супруга нашей собеседницы.
Супруг приближался с профессиональной любезной улыбкой на устах. С такой улыбкой — только в пресс-секретари. С такой улыбкой рога не так заметны. Витя улыбнулся ему в ответ не менее чарующе.
—
Делара, дорогая, ты не желаешь представить мне своих новых друзей? — спросил он на великолепном английском, какой можно получить только в Оксфорде, либо на курсах Питера Реддвея.
—
Мистер Майкл Кэрриган, мистер Фернан Косецки, — пропела она, взяв супруга под руку. — Они интересуются нашим нефтяным бизнесом. Специально приехали в нашу столь не отвечающую европейским стандартам столицу, чтобы помочь поставить на ноги нашу нефтедобывающую отрасль... Мой муж — Тофик Амиров, пресс-секретарь МИДа.
—
Ну почему? В Баку и без того столько интересного, -Л сказал Тофик, муж очаровательной Делары, пожимая нам руки. — Вы были во дворце ширваншахов? Это замечательный архитектурный ансамбль. В древности создавали шедевры, которые нынешним
Вы читаете Игра по крупному
