поговорил по- азербайджански и озабоченно уставился на нас.
—
У нас мало времени, — сказал он. — Нам нельзя опаздывать. А соответствующий подарок подвезут минут через сорок, не раньше. Если найдут.
У Новруза здесь, в Баку, были свои люди, которых мы пока не видели. Наверное, очень уж законспирированные. Неприятно, должно быть, людям действующего Президента прятаться от его противников.
—
Что-нибудь придумаем... — беспечно отмахнулся Солонин, по-прежнему всецело занятый своей внешностью.
На прием мы так и приехали — без подарка. Правда, Витя что-то нес в руке, тщательно завернутое. Я не мог понять — что именно. Он перед нашим выходом вдруг исчез в ванной комнате, а потом вышел оттуда с этим сооружением из белого картона. Сказал мне, что все в порядке. Я и не понял, о чем он говорит.
Зимний вечер в Баку был теплым, сладковатым и влажным. Пахло неведомо чем. Возможно, той самой нефтью, из-за которой сюда слетелось, сбежалось и съехалось столько народа со всего мира.
Кажется, у посла собралось «все Баку». Лощеные мужчины и полуголые женщины в мехах, как правило, хорошо упитанные.
Мы с Витей, любезно улыбаясь направо и налево, внимательно присматривались к происходящему. Я нес его сверток, все еще не зная, что там внутри. Но что-то чрезмерно легкое, почти воздушное.
Я обратил внимание, как оживлены гости, как они переговариваются, то и дело восклицая и удивленно качая головами.
Витя, как полиглот, с ходу врубился в этот поток светской информации, для чего ему не требовались его микрофоны.
—
Сын Президента сбежал от похитителей, — сказал он мне вполголоса. — Только что стало известно из достоверных источников. И будто бы летит сюда почему-то из Америки. И будто бы он уже в Тегеране, где я недавно был. Президент сам не свой от радости, поэтому слегка задерживается. Кажется, комплектуют отряд спецназа для встречи президентского сына в аэропорту Мехрабад.
—
Слава Богу, — сказал я. — Значит, мы здесь больше не нужны? Я могу возвращаться и догуливать свой отпуск?
Витя с недоумением посмотрел на меня. Он слишком свыкся с ролью моего патрона, забыв, что это он на самом деле был при мне.
—
Об этом не может быть и речи, Александр Борисович, — сказал он довольно холодно. — Мы подрядились на другое: пособить матушке России при дележе нефтяного пирога. Сын Пре зидента, если память вам изменяет, был лишь поводом для нашего вмешательства в здешние дела. Поэтому продолжайте улыбаться, будто вы не понимаете, что здесь происходит. И продолжайте выполнять свои функции по моей охране в свободное от следствия время...
И тут же забыл про меня, озадаченного, увидев красивую, статную женщину, окруженную толпой чернобородых мужиков.
—
Это она? — поинтересовался я.
—
Только не по-русски, мы же договаривались... — по-английски произнес Витя. — Она самая. Кто скажет, что ей за сорок? Кстати, обращаясь ко мне, не забывайте говорить мне «сэр»!
Вне всякого сомнения, это была Дел ара Амирова, здешняя театральная и кинозвезда, в сопровождении своего малозаметного и малопривлекательного супруга.
Она шла, сияя от радости в направлении посла, которого я сам только что разглядел в толпе окружавших его дам.
Дамы перестали щебетать и нехотя пропустили ту, к которой, протянув руки, почти бежал сам посол.
—
Чудо-женщина,. — бормотал Витя по-французски, должно быть от волнения. — Подтягивала кожу в клинике Вернье... Только там это выглядит не чрезмерным, как у наших доморощен ных див. Нет, вы посмотрите, какая походка! А как держится, как подает себя... И кстати, взгляните, что она собирается ему подарить.
—
Как я это сделаю? — удивился я.
—
Подойдите поближе, вам это позволительно, ведь от обслуживающего персонала подарков здесь не ждут.
Я пожал плечами.
—
Вон там, похоже, братья Русые, — показал я подбородком в направлении двух крепко сбитых мужиков в мятых, но дорогих пиджаках. У одного из них волосы сзади были собраны в пучок. Они оба что-то жевали.
—
Сэр, — добавил к моей фразе Витя. — Вижу. Но меня сейчас больше интересует эта женщина, воистину звезда, несмотря на почти пенсионный возраст.
После этих слов он бросил меня и последовал за ней в толпе мужчин, на ходу поправляя свой и без того безупречный смокинг или фрак.
Я-то знал, что в это время он наводит свои микрофоны на нужных людей, настраивает на нужные голоса.
За Витей всегда интересно следить. Даже издали. Чем-то он выделяется в толпе, несмотря на то что вроде бы должен не выделяться.
Я знал чем — точностью и красотой движений. И потому, я полагал, красавица Делара не сможет его не заметить.
Посол поцеловал госпоже Амировой руку, и она в ответ с неожиданной для ее возраста непринужденностью и легкостью присела в книксене и вручила послу свой подарок.
Это была красивая розовая коробка, перевязанная голубыми и салатовыми лентами, настолько оригинально исполненная, что я невольно спрятал наш подарок за спину, чтоб его никто не увидел.
Глядя на такую коробку, невольно начинаешь гадать, что же в ней находится. Даже братья Русые перестали жевать и отошли от столов, возле которых отирались с самого начала вечера.
Посол передал подарок госпожи Амировой кому-то из стоящих за его спиной, и этим кем-то, к моему изумлению, оказался Витя Солонин собственной персоной.
Витя тут же отошел с подарком куда-то в сторону. Никто этого не заметил, все гости смотрели только на беседующих — посла, Делару Амирову и ее супруга.
С минуты на минуту все ждали появления Президента, который задерживался, возможно, организовывал встречу своего сына.
Прислушиваясь к разговорам, я все высматривал куда-то сгинувшего Витю с чужим подарком. Потом приблизился к столам, от которых только что отвалили вышеупомянутые братья, мои соотечественники. Впрочем, они появились здесь вновь. Столы их явно притягивали.
Я подошел к ним поближе.
—
Ну чего зря приперлись, не понимаю, — бурчал тот, что с пучком на затылке, он стоял ко мне спиной. — Гоше там делать нечего, все какие-то кризисные ситуации создает, в натуре... Ты видел этого, своего?
—
Говорил с ним по сотовому.
—
Ну и что он тебе сказал?
—
Постарается, мол. Два миллиона хочет. Отряд большой. Со всеми делиться надо.
Они говорили негромко, не оглядываясь, видимо полагая, что ни для кого здесь они интереса не представляют.
—
Ничего себе! Два «лимона»... — заволновался тот, с пучком. — За два
Вы читаете Игра по крупному