—
Муж кое-что рассказывал... Но они ведь слышат, — показала она на лежащих.
—
Пусть, — махнул он рукой. — Это уже не имеет никакого значения.
—
Он говорил, что на самом деле за Кадуевым и его группой стоят иракские и ливийские деньги. Их влияние здесь усилилось в связи с чеченской войной. Там воевали не только чеченцы. Там были палестинцы, саудовцы, египтяне. Группа большая, подчинялись они все Ибрагиму Кадуеву. Мой муж тоже помогал Кадуеву и теперь очень об этом сожалеет.
—
Я его понимаю. И что дальше? Я бы сам предпочел поехать к этому господину, если бы знал, где он прописан. Ждать, когда он пожалует сюда, — опасно... Впрочем, мы уже опоздали.
Он увидел в окно, за которым быстро, по- зимнему, темнело, как к дому подъехала сначала одна машина «фольксваген-поло», потом следом подкатили «форд» и «девятка».
Из «фольксвагена» выскочил парень и стал нажимать на кнопку звонка в воротах, оглядываясь на своих преследователей.
—
Это
Рустам...
— охнула Фирюза и выбежала в гостиную. Там находилось устройство, которое открывало ворота.
Рустам появился на лужайке перед домом. Следом за ним бежали шестеро здоровых парней. Раздался звон разбитого стекла. Фирюза увидела, как ее гость метнулся вниз, туда, где Рустама уже сбили с ног. Он лежал на траве, и ему заламывали руки. И тут вмешался Солонин. Такое Фирюза видела только в кино. Минуты не понадобилось, чтобы все шестеро катались по траве, мыча и хватая раскрытыми ртами холодный сырой воздух.
Солонин поднял голову и крикнул хозяйке дома:
—
Извиняюсь за беспокойство! Боюсь, что в вашем доме не найдется столько веревок. Но бросайте сюда сколько есть и ключ от вашего подвала.
Через несколько минут он поднялся к ней с бледным, перепуганным Рустамом.
—
Только не надо на меня так смотреть, — сказал он Фирюзе. — Это моя обычная работа. Кстати, мне нужен телефон.
—
Боюсь, что его прослушивают, — сказала она, промывая ранки и ссадины на лице и руках Рустама.
—
Это уже не имеет особого значения, — ответил Солонин, раскладывая на столе партию трофейного оружия. — М-да... когда я работал в нашей милиции, нам такие пушки и не снились. На любой вкус.
Потом он позвонил в гостиницу.
—
Это я, — сказал, услышав голос Турецкого. — Все так и было, как вы предполагали.
—
Благополучно закончилось?
—
Восемь человек по лавкам. Связанные. Но веревок больше нет. Что делать, если подтянутся основные силы, не знаю.
—
Кадуев? — спросил Турецкий.
—
Он самый. Народу у него больше, чем мы предполагали. И кровушки моей он жаждет сильнее, чем мне казалось.
—
По поводу тех документов что-нибудь узнал?
—
Никто ничего не знает... тут к нам присоединился некий молодой человек, как я понимаю, младший братец. Может, он знает?
—
Вызывай полицию, — сказал Александр Борисович. — Вот все, что могу сказать... Где вы находитесь?
—
Если долго ехать по проспекту Нефтяников, потом свернуть... Впрочем, боюсь, что кроме вас есть еще кое-кто, желающий узнать, где мы находимся.
—
Узнай у этого молодого человека о том, что нас интересует, и сразу уезжай, — сказал Турецкий. — На этом заканчиваем.
—
Почему они гнались за тобой? — спросил Солонин Рустама. — Отвечай быстро. Времени у нас в обрез. Сейчас сюда примчатся десятки машин, и даже я не смогу тебе помочь.
—
Не знаю, — ответил Рустам.
—
Слушай... — Солонин взял его за подбородок. — Смотри мне в глаза! Где архивы? Ведь брат сказал тебе?
—
Рустам, — вмешалась Фирюза. — Этот человек только что спас тебя. А я чуть не погубила его. Мы его должники.
—
Брат сказал, только Алекперу, — стоял на своем Рустам.
—
Алекперу так Алекперу... — вздохнул Солонин.
Он продолжал смотреть на Рустама. Так это и есть тот самый, про которого говорил Вячеслав Иванович? Которого старший брат вывез из России? Была б его, Виктора Солонина, воля...
Впрочем, сейчас не время отвлекаться.
—
Звони в полицию, и уходим отсюда, — сказал он Рустаму.
Внизу они сели в одну из машин, на которой приехали бандиты. Так у них появилась возможность выиграть время. Ведь люди Кадуева будут искать машину Фирюзы либо «фольксваген- поло», подарок старшего брата Рустаму...
14
В морге Фрязина подвели к одному из столов, на котором лежал труп Тимура. Прозектор откинул простыню. Тимур лежал, приоткрыв рот.
Володя увидел входное отверстие от пули. Небольшая дырка, запекшаяся от крови. Волоски вокруг раны были немного обожжены.
Гоша тяжело вздохнул.
—
Вот так мечешься, суетишься... И одна только дырочка... Меньше пуговицы...
—
Полагаете, он застрелился? — спросил Володя судмедэксперта.
—
Криминалисты обнаружили следы его собственных пальцев на пистолете системы Макарова, — ответил тот. — Осмотр и вскрытие показали, что выстрел был произведен с близкого расстояния.
—
Вижу... — сказал Володя, подойдя к тележке с другой стороны. — Но ведь он был левша. Вы меня поняли? Телохранитель Ахмедов был левша.
—
Разве? — Гоша переглянулся с Артемом. — Стрелял он с обеих рук и всегда точно. В тире ему не было равных.
—
Так то в тире, — сказал Володя. — Но вилку, я видел на фотографии, он держит в левой руке.
—
Я тоже — в левой, — сказал Гоша, — а в правой — нож. Вилку все люди держат в левой руке.
Сам лезет в расставленные силки, подумал Володя, с интересом глядя на него. Гоше очень надо, чтобы Тимур застрелился сам. Зачем?
Чтобы прикрыть убийство? Телохранитель прокололся и потому его следовало убрать. Тут хоть логика есть, по крайней мере. Но если сам застрелился, то тут лишь одни вопросы.
—
Я здесь третий день, — сказал Володя Гоше. — Но кое-что успел разузнать. Про задержку в аэропорту, между прочим, тоже.
Вы читаете Игра по крупному
