Конотоп довел несколько человек до тяжелых сердечных приступов, ставших причиной их смерти. При этом Василий Иванович требовал к себе почтения и уважения. Один из руководителей московского управления КГБ рассказывал мне, как после приема в Кремле несколько областных начальников поехали к одному из них домой — добавлять: мало показалось. Крепко выпили, и все один за другим стали произносить здравицы в честь Конотопа, который с удовольствием это слушал. Один из секретарей обкома произносил свой тост, стоя на коленях перед Конотопом.

В другой раз областное начальство съехалось поздравить первого секретаря с юбилеем. Славили, пили, закусывали. Ближе к ночи все смотрят — уже поздно, надо расходиться. Стали подниматься, тут Конотоп как закричит:

— Куда пошли? А ну назад! Сидеть и пить! Я скажу, когда можно будет расходиться.

И никто не решился уйти.

На чем Конотоп держался? На умении услужить начальству, быть полезным. Все, что предлагал Брежнев, исполнял беспрекословно.

Любовь чиновников к советской власти объяснялась возможностями, которые она перед ними открывала. В другой политической системе люди столь невысоких деловых качеств едва ли могли рассчитывать на большую карьеру. Советская власть наделяла амбициозных и тщеславных чиновников неограниченной властью над людьми, давно уже немыслимой в других обществах. Уверенность в своем величии подкреплялась системой распределения благ в Советском Союзе, доступных только тем, кто занимал высокий пост. И это придавало дополнительную сладость принадлежности к высшему кругу избранных.

Нам можно, а вам нельзя — вот важнейший принцип жизни. Железный занавес — запреты на поездки за границу, иностранные газеты, книги и фильмы — нужен был прежде всего для сохранения собственной власти. Себе, своим детям и родственникам высшие чиновники разрешали все.

Члену политбюро и секретарю ЦК полагалась охрана, «ЗиЛ» с радиотелефоном и большая дача с обслуживающим персоналом: два повара, четыре официантки, два садовника. На даче — кинозал, библиотека, теннисный корт, сауна, оранжерея, сад.

«Дачи располагались в районе к западу от столицы вдоль Москвы-реки, — писал бывший заведующий общим отделом ЦК Валерий Иванович Болдин. — Это были, как правило, современной постройки виллы, расположенные обычно на участках соснового леса размером до пятидесяти гектаров. К виллам пристроили бассейны и сауны…

Кроме подмосковных дач в курортных местах существовали для членов руководства виллы и дворцы, оставшиеся еще с царских времен. Практически для каждой семьи имелась своя курортная дача, и тем не менее строительство их продолжалось».

Восемьсот рублей — такова была зарплата всех секретарей ЦК, включая генерального. В 1974 году Леониду Ильичу прибавили пятьсот рублей, в 1978-м еще двести. Но деньги как таковые никого не интересовали, потому что покупать, собственно, было нечего, все выдавали или бесплатно, или платить приходилось сущие пустяки.

Секретарь ЦК получил возможность заказывать продукты на спецбазе на сумму двести рублей (членам политбюро выдавали харчей на четыреста рублей, кандидатам в члены политбюро — на триста), но эти цифры ничего не говорят, потому что цены на спецбазе были мифически ничтожные. Получаемых на базе экологически чистых, проверенных врачами продуктов с лихвой хватало и на большую семью, и на то, чтобы достойно принимать гостей.

Для членов политбюро и секретарей ЦК готовили отдельно. У всех были личные повара. На каждый день под наблюдением врачей-диетологов составлялось обширное меню. Оставалось только пометить, что высокое обслуживаемое лицо желает сегодня съесть. К столу каждое блюдо доставлялось в опломбированных судках.

Членам политбюро полагался семейный врач, который постоянно наблюдал пациента и в случае необходимости призывал на помощь любых специалистов…

Эта система существовала не только в Москве. Местные начальники жили в специально построенных для них домах с квартирами, как тогда говорили, «улучшенной планировки» или занимали целые особняки. Им делали мебель в экспериментальных цехах мебельных фабрик буквально за копейки. Одежду шили в ателье по смехотворным ценам. В этой империи существовали спецбазы продовольственных и промышленных товаров, ателье, мебельные спеццеха и даже аффинажный заводик, где женам начальства делали золотые кольца и другие ювелирные изделия.

В столицах союзных республик система была такая: семьи секретарей республиканского ЦК составляли список того, что им нужно — от свежей клубники до икры, — и заказанное со специальной базы доставляли на дом. И еще каждый хозяин республики, края и области как мог украшал собственную жизнь.

Сотрудник управления КГБ по Закарпатской области Иосиф Леган вспоминал, как получил указание от начальника управления выехать на правительственную дачу в село Камяница Ужгородского района и организовать питание для хозяина Украины Петра Ефимовича Шелеста. На дачу, где должен был остановиться Шелест, доставили шеф-повара ресторана «Верховина», официанта из ресторана «Киев», официантку из столовой облисполкома и врача из санитарно-эпидемиологической станции, хотя все продукты поступали только из спеццехов. Красную рыбу и икру Шелесту доставляли из Астрахани и с Дальнего Востока, колбасы и мясо — из Москвы и Ужгорода, пиво — из Львова, вина — из Закарпатья. Живых раков самолетом привезли из Николаевской области.

Отдыхом ведал лично начальник 9-го управления КГБ Украины. Один из охранников отвечал за гардероб Шелеста, следил, чтобы все было вовремя постирано и выглажено.

Рядом с двухэтажной дачей были теннисные корты, волейбольная площадка и бассейн, в котором разводили форель. Обычно ее обильно кормили. А когда приезжало высокое начальство, кормить переставали, поэтому ловилась форель бесподобно. Рыбалку организовывали секретари обкома. Шелесту вручали удочку, областной секретарь насаживал на крючок червя, после чего Петр Ефимович забрасывал крючок в бассейн. Рыба клевала мгновенно, Шелест тянул удочку. Тот же секретарь обкома, не жалея выходного костюма, бросался за рыбой, снимал с крючка и восхищенно говорил:

— Петро Юхимович, вы першим пиймали рыбу, якый вы професийный рыбак! Дывиться, вона важить не менше двух килограмив…

У остальных почему-то не клевало, так что Шелест был доволен вдвойне.

Генерал-майор Геннадий Александрович Федяев начинал службу в львовском областном управлении КГБ:

«Помню, как во Львов приезжал первый секретарь ЦК КПУ П. Е. Шелест. Нашему отделению досталась забота о безопасности сопровождавших его лиц. Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что в товарном вагоне спецпоезда приехала корова, которую обслуживали ветеринар и доярка. Шелест пил “спецмолоко” только от этой спецкоровы».

Барство наших властителей, возмущающее общество сегодня, зародилось именно тогда. Сейчас сильные мира сего строят замки и заказывают себе яхты, а тогда гоняли спецпоезд со спецкоровой…

Часто возникал вопрос, как мог умный, тонкий и образованный человек служить в аппарате, обслуживать откровенно малограмотных и недалеких вождей? Это щедро компенсировалось материальными благами и привилегиями.

Галина Ерофеева описала жизнь брежневского помощника по международным делам Андрея Александрова-Агентова. Они были знакомы не одно десятилетие. Ее муж, дипломат Владимир Иванович Ерофеев, работал с Андреем Михайловичем в Швеции:

«Машина с водителями, комфортабельная дача круглый год с превосходным питанием в дачной столовой за символическую плату, “кремлевская столовая” на улице Грановского, отдых в лучших цековских санаториях, в том числе и “у друзей” за рубежом. Потекли ручейки всяческих подношений из различных краев и республик, которые хозяйка дома иногда демонстрировала нам.

И наши старые знакомые, жившие до этого весьма скромно, откровенно упивались открывшимися перед ними райскими возможностями, хотя и любили говорить, что “ничем не пользуются”, имея, очевидно, в виду то, что они могли бы намного расширить сферу своих возможностей».

Леонид Ильич щедро вознаградил своего помощника за труды — сделал его членом ЦК, депутатом,