проблема состояла в другом — он не смог предвидеть ввода советских войск в Чехословакию.

29 января 1968 года Дубчек прилетел в Москву. Посмотреть на нового руководителя соседней Чехословакии собралось все политбюро. Дубчек рассказывал о своих планах очень осторожно. Зная аллергию советских руководителей на слово «реформа», он говорил только об обновлении. В пользу Дубчека свидетельствовало то, что он прекрасно владел русским, жил и учился в Советском Союзе. Но члены советского политбюро не увидели в нем привычной жесткости и твердости.

«Высокий, с интеллигентным лицом и фигурой царевича Алексея, нервный, подвижный, не то неуверенный в себе, не то с особой манерой обращения», — таким в марте 1968 года увидел руководителя Чехословакии заместитель министра иностранных дел Владимир Семенович Семенов.

Александр Дубчек делал то, что он считал нужным, и искренне не мог понять, почему в Москве почти сразу насторожились. Он отменил цензуру и требовал, чтобы партийные органы информировали страну о том, чем они занимаются. Все это были удивительные новшества, которые все меньше нравились советскому посольству. В Москве обратили внимание на то, что Дубчек проводит смену кадров, не спрашивая совета. Более того, теряют посты те, кто считался советским ставленником.

Особое возмущение в Москве вызывал известный экономист Ота Шик. Советских руководителей не интересовало то, что Шик вступил в компартию в 1940 году, когда страна была оккупирована немецкими войсками и партия запрещена, что в 1941 году его арестовали и отправили в концлагерь Маутхаузен. Будучи директором Института экономики Академии наук, Ота Шик вместе с другими экономистами предложил реформы, которые должны были привести к сочетанию рыночных механизмов и централизованного планирования. Его называли отцом экономической реформы.

Брежнев был растерян, столкнувшись с непонятным ему явлением. 23 марта 1968 года Дубчека пригласили на встречу руководителей компартий социалистических стран в Дрездене и устроили ему проработку. Больше всего Дубчеку досталось за свободу прессы. От него требовали заткнуть рот средствам массовой информации. Он объяснял, что в его стране цензура отменена, поэтому руководство партии и страны не может приказывать журналистам, что им делать. Руководители соседних стран смотрели на него с изумлением и возмущением. Они, наверное, думали, что Дубчек их разыгрывает.

5 апреля 1968 года пленум ЦК компартии Чехословакии одобрил «Программу действий КПЧ». Партия ставила перед собой задачу интенсифицировать экономические реформы и провести федерализацию страны, чтобы уравнять в правах Чехию и Словакию. Радован Рихта придумал формулу — «социализм с человеческим лицом». Он включил ее в одну из речей, написанных для Дубчека, и эта привлекательная формула стала символом обновления.

Сам Дубчек никогда не сомневался в правоте социалистических идей, искренне отстаивал социалистические идеалы и был уверен, что его реформы служат социализму. Пражская весна избавила страну от страха. Люди получили право свободно высказываться, исчезла цензура, и страна изменилась. Народ поверил Дубчеку. Впервые лидер компартии стал народным лидером.

В апреле 1968 года в Прагу прибыл маршал Иван Игнатьевич Якубовский, главнокомандующий Объединенными вооруженными силами стран Варшавского договора. На сентябрь были намечены большие маневры войск Варшавского договора на территории Чехословакии. Маршал Якубовский сказал руководителям Чехословакии, что учения придется провести пораньше, в июне. Дубчек возразил: военные учения в нынешней ситуации вызовут в обществе напряженность. Якубовский настаивал. Первый секретарь ЦК твердо повторил, что это невозможно. Тогда советский маршал попросил разрешения провести небольшие штабные учения. Возразить было нечего. На территорию страны были введены двадцать семь тысяч солдат и офицеров. Маневры закончились, но уходить войска не собирались.

В своих записных книжках Брежнев называл подготовку к подавлению Чехословакии «операцией “Опухоль”». В Прагу отправили министра обороны маршала Андрея Антоновича Гречко. Вернувшись, 23 мая Гречко на политбюро доложил об итогах поездки в самых мрачных тонах.

— И армию разложили, — констатировал Брежнев, выслушав своего министра. — Либерализация и демократизация — это по сути контрреволюция.

С 17 по 25 мая в Карловых Варах, на знаменитом курорте с целебными источниками, находился глава советского правительства Алексей Николаевич Косыгин. Но к 1968 году запланированные им перемены в экономическом механизме стали затухать, а в Чехословакии преобразования шли успешно. Косыгин не поддержал более удачливых коллег-реформаторов.

К нему в Карловы Вары приехали местные журналисты. Они вели себя свободно, задавали откровенные вопросы, и Алексея Николаевича это возмутило. Еще меньше ему понравилось, что телевидение без купюр показало, как советский премьер-министр уклоняется от неприятных вопросов.

27 июня сразу в нескольких чехословацких газетах появился манифест реформистских сил «Две тысячи слов», подготовленный писателем Людвиком Вацуликом. Вслед за ним свои подписи под манифестом поставили многие представители интеллигенции, они призывали к продолжению политических реформ в стране. В Москве появление этого документа, отражавшего мнение интеллигенции, восприняли как вызов.

5 июля Брежнев говорил товарищам по политбюро:

— Правые антисоциалистические элементы и контрреволюционные силы стремятся ликвидировать социалистические завоевания чехословацкого народа. Мы должны быть готовы дать ответ на возможные нападки на нас за то, что мы якобы без причин вмешиваемся в чехословацкие дела. Но наш долг помочь чехословацкому народу навести порядок в стране.

В подготовке вторжения особую роль сыграл Комитет госбезопасности. В Праге активно действовали офицеры КГБ, которые следили за каждым шагом чехословацких лидеров, подслушивали их разговоры и вербовали осведомителей.

В середине июля по анонимному письму чехословацкая полиция обнаружила пять ящиков с американскими автоматами времен Второй мировой войны. В советской прессе тут же появились сообщения о том, что Соединенные Штаты снабжают контрреволюцию оружием. Министр внутренних дел Йозеф Павел доложил Дубчеку: это оружие хранилось на складах советской группы войск в ГДР. Видимо, это совместная операция КГБ и восточногерманского министерства госбезопасности…

Министр внутренних дел Йозеф Павел был на стороне Дубчека. Он вступил в партию еще до войны, воевал в Испании.

Когда отношения с советским руководством резко ухудшились, глава правительства Олдржих Черник приказал Павелу конфисковать свежий номер журнала «Репортер», поместивший карикатуру на Брежнева. Министр внутренних дел отказался выполнить указание, поскольку закон не позволял ему так поступить. Олдржих Черник на повышенных тонах потребовал выполнить приказ.

— Тогда, товарищ председатель, — ответил Йозеф Павел, — тебе придется найти другого министра внутренних дел.

Секретарь ЦК по идеологии Зденек Млынарж заметил Павелу, что в создавшейся ситуации вообще-то можно было и конфисковать журнал, чтобы не злить Москву.

— Если я уступлю раз, — объяснил Павел, — уступлю другой, то мы вернемся к тому, что уже было. Тогда тоже все начиналось «в виде исключения», а потом стало нормой.

В Чехословакию, пишут историки разведки, впервые были отправлены советские нелегалы. Обычно разведчики-нелегалы внедрялись на Запад. А в шестьдесят восьмом их перебросили в Прагу с паспортами различных западных стран. Перед ними ставились две задачи — проникать в «антисоциалистические круги» и участвовать в активных мероприятиях. Нелегалы КГБ, выдававшие себя за западных туристов, расклеивали в Праге подстрекательские листовки.

Существовавшая в КГБ служба «А» — активные действия, то есть служба дезинформации, сфабриковала план идеологических диверсий в Чехословакии, будто бы разработанный ЦРУ. План опубликовала «Правда». Подчиненные Андропова старались как могли: доложили о складах оружия, тайно доставленного из ФРГ. Оказалось, это оружие принадлежит народной милиции. Сообщили о подпольных радиостанциях, заброшенных врагами. Выяснилось, что это радиостанции, приготовленные на случай войны. И так далее…

Советские спецслужбы были причастны к закладке тайников с оружием, которые выдавались за свидетельство подготовки вооруженного заговора. КГБ сотрудничал с министерством госбезопасности ГДР. В мае 1968 года в газете «Берлинер цайтунг» появилось сообщение о том, что в Праге обнаружены восемь