Света позвонила, держа букет в вытянутой руке перед собой, точно вымпел. Семь желтых хризантем – пышные шапки, каждая величиной с кошачью голову – были самым ярким пятном в полутемном коридоре.

– Из-за гнусного Тихона мне теперь везде мерещатся кошачьи головы, – тихо поделилась Света.

– Отрезанные? – так же тихо поинтересовался Дрозд.

Света вздрогнула и чуть не уронила букет.

– Что у тебя за болезненная фантазия?! – свирепо прошептала она. – У кого из вас двоих тараканы и мозговые слизни, это еще посмотреть!

– Да, очень хочется посмотреть. Только что-то нас с тобой никто не торопится пускать в обитель искусства.

Про обитель Дрозд не придумал. Прямо перед ними на двери тускло отсвечивала латунная табличка, на которой с наклоном было выведено имя хозяина квартиры. А чуть ниже обычным прозрачным скотчем приклеен листок бумаги в клеточку, извещавший: «Вход в обитель искусства – звонить пять раз».

– Ты точно пять раз позвонила?

– Не точно! – огрызнулась Света. С букетом она чувствовала себя глупо, а тишина за дверью начала тяготить ее. – У меня с детства проблемы с устным счетом.

– Я так и знал. Нельзя было доверять тебе такое важное дело, как нажать пять раз на кнопочку. Дай я сам.

Дрозд потянулся к звонку, но Света перехватила его руку.

– Ты что? Нельзя!

– Почему это? Случится страшное? Призрак Якобсона будет преследовать нас и рыдать: «Зачем вы позвонили шесть раз?!»

Света, любящая точность в деталях, не могла не заметить ошибку:

– Какой еще призрак, если Якобсон жив!

– Был жив, – уточнил Дрозд. И, встретив непонимающий Светин взгляд, пожал плечами: – Вы разговаривали час назад. За это время многое могло случиться.

Именно этого уточнения Свете не хватало для того, чтобы всучить букет Дрозду и направиться к лестнице.

Тот схватил ее за плечо:

– Стой! Ты куда?

– Леш, поехали обратно. Его нет дома или он передумал нас пускать.

Но тут заскрежетал засов. В этом скрежете Свете послышалась ненависть, словно кого-то силой заставили разомкнуть зубастые челюсти.

Через несколько томительно долгих секунд изнутри упал клин света. Света ожидала услышать скрип открывающейся двери, но дверь открылась совершенно бесшумно. И от этого почему-то было еще неприятнее.

В щели кто-то показался. Свет падал сзади, и лицо разглядеть не получалось. Ясно было лишь одно: этот человек очень стар.

– Здрасьте! – жизнерадостно провозгласил Дрозд и протянул хризантемы.

– Это вы мне звонили? – проскрежетал тот, принимая цветы.

– Я.

– А женщина?

– Она тоже здесь.

Дрозд предъявил упирающуюся женщину.

– Прекрасно! – промолвил хозяин с удовлетворением каннибала, захватившего самого толстого представителя враждебного племени. – Тогда милости прошу. Хе-хе…

Он отступил на шаг назад, скрываясь в сумраке.

– Вы Марк Самуилович? – вслед ему недоверчиво спросила Света.

– Был им когда-то, – отозвался старик.

И исчез в недрах квартиры, оставив дверь открытой.

– Леша, мне что-то расхотелось туда идти… – горячо зашептала она, вцепившись в Дрозда.

Но тот не разделил ее страхов.

– Главное – не задавай ему вопросов о прошлой жизни, – внушительно сказал он, наклонившись к ее уху. – Ну там, знаешь, как вам жилось до того, как вы умерли… Не скучаете ли вы по дневному свету… Короче, прояви несвойственную тебе деликатность.

Света отстранилась и уставилась на него.

– Ты что, издеваешься?!

– Есть немного, – признался Дрозд и безбоязненно шагнул в темноту.

Ей ничего не оставалось, как последовать за ним.

Узкий длинный коридор. Желтый линолеум, прикидывающийся паркетом. Груды картонных коробок вдоль обеих стен, громоздящиеся друг на друга. И над всем этим зловеще раскачивается лампочка.

– Закрывайте дверь! – донеслось откуда-то издалека.

– Закрывай дверь, – передал Дрозд.

– Закрываю, – пробормотала Света и с силой задвинула засов. – Господи, куда мы попали…

Кажется, примерно в таких условиях должны обитать городские вампиры. Недоставало лишь черного кота с горящими глазами, словно вышедшего из самого жуткого рассказа Эдгара По. Или летучей мыши, по ночам парящей над кварталом в поисках добычи, а днем свивающейся в кокон под потолком квартиры.

Девушка представила мышь, похожую на черный подвядший бутон гладиолуса, и поежилась. В ногу ей что-то ткнулось и глухо заворчало.

Света не умела визжать. При виде таракана или уховертки она молча отпрыгивала назад и на несколько секунд крепко зажмуривалась, надеясь, что за это время гнусная тварь рассосется сама собой. Обычно подобная тактика себя оправдывала. Если же насекомое попадалось непонятливое, она капитулировала, оставив врага на захваченной территории.

Вот и на этот раз Света, не издав ни звука, воспроизвела прыжок кенгуру, наступившего на сколопендру. Настоящий кенгуру позавидовал бы ее скачку. Возможно, он даже покинул бы саванну навсегда, не выдержав удара по самолюбию.

Но за спиной были не просторы Австралии, а узкий коридор, заставленный коробками. Задом Света врезалась в коробку, и пирамида, пошатнувшись, обрушилась.