посадку заходили асы…

На финальную кубковую встречу вратарь команды «Сокол» вышел в голубой с серыми подтеками майке и новых желтых бутсах.

1 февраля. Процедуры… Придирчивые эскулапы продолжают выискивать у своих пациентов болезни, пороки бывшие, скрытые, нынешние. «Врачи выявляли, — вспоминал позднее Юрий Алексеевич, — какая у нас память, сообразительность, сколь легко переключается внимание, какова способность к быстрым, точным, собранным движениям».

Разрядкой были вечерние песни. Обычно подпевали Павлу Поповичу, который заводил украинские песни.

Результаты своих выводов врачи хранили как большую тайну, но в накаленном воздухе госпитального мира неизвестно откуда появились слухи об отчислении. Нет дыма без огня: тайные вести вскоре подтвердились. Некоторые летчики возвращались в свои части. Группы стали редеть, число жильцов в комнатах уменьшаться. Короче, начался отлив.

3 февраля. Родился этикет расставания. Провожали в часть очередную «жертву» докторов. Грустно. Госпитальное однообразие породило хандру, апатию, неуверенность, меланхолические мечтания.

«Вначале мы вели разговоры о том, кто где служит, — вспоминал летчик-космонавт СССР Герой Советского Союза Евгений Хрунов, — об общих знакомых, о семьях, но вскоре наступили монотонные госпитальные будни, и если учесть, что все мы были практически здоровы, то можно представить, насколько это было «весело». Дни тянулись медленно, похожие один на другой. В восемь часов мы вставали по сигналу «подъем», занимались зарядкой, бегали в парке госпиталя».

6 февраля. Врачи, исследующие летчиков, объяснили принцип отбора кандидатов в космонавты. В полете космонавт будет находиться в условиях длительной гиподинамики и невесомости, в изоляции от привычных земных условий. Поэтому экипажи космических кораблей, отправляющиеся в космическое пространство, подвергнутся испытанию в замкнутом пространстве на психологическую совместимость. Чтобы выработать методы борьбы с опасными явлениями, которые могут сопровождать полет в космическое пространство, нужно выявить это негативное воздействие на человеческий организм. Разумеется, многого они не знали, шли втемную, работали вслепую.

7 февраля. На очередном сборе кандидатов в космонавты разгорелся жаркий спор об эстетических концепциях современности. «Физики» стройными рядами пошли против «лириков». Говорили о духовных ценностях советского народа, о требованиях, которые, вероятно, будут предъявлены к первому посланцу человечества в космическое пространство. Будущие космонавты, пользуясь известной информацией и газетными и журнальными познаниями, предполагали, что им предстоит подготовить полет в космическое пространство, а сам полет состоится через много лет.

Жизнь оказалась фантастичнее самой смелой фантазии. Сами того не ведая, они уже творили историю, прокладывали дорогу науке, создавали новое направление в индустрии, приближали далекие миры Галактики.

В том споре победили «лирики». Гагарин, безгранично влюбленный в физику и математику, был на стороне «лириков».

8 февраля. Из группы кандидатов уезжали летчики, не пожелавшие больше подвергать себя «непонятным экспериментам». Это были непредусмотренные потери. Собрались в большой палате, молча посмотрели друг другу в глаза. Каждый считал себя правым: и тот, кто оставался, и тот, кто уезжал. У каждого была своя дорога. Комиссия никого не удерживала. Принцип добровольности соблюдался неукоснительно. Но в этот день, да и в последующие в палатах не было обычного оживления, непринужденной обстановки.

9 февраля. Вышел первый номер стенной сатирической газеты «Шприц». Идея выпустить газету — коллективная. Первым редактором был Юрий Гагарин. Вторым — Алексей Леонов. Вот что писал один из врачей о «детище» космонавтов: «Об их оптимизме и задоре свидетельствовала остроумная, наполненная юмористическими рисунками стенгазета «Шприц».

11 февраля. Написал еще одно письмо Вале. «Когда удастся вернуться к вам, не знаю. Очень скучаю, с нетерпением жду встречи. Здесь, в командировке, познакомился со многими интересными летчиками, знаешь, как богата авиация красивыми и сильными людьми. Мы говорим часто: нам нужны положительные герои! Я их встретил предостаточно. Это настоящие литературные герои. При встрече расскажу подробно. Думаю, что со временем о них узнает вся наша страна и будет справедливо ими гордиться.

В командировке представилась возможность о многом подумать. Знаешь, Валя, я не знаю как назвать мое состояние, но, ощутив неимоверную в себе силу, я с непоколебимой уверенностью иду вперед, к своей цели. Верю в себя, свои силы, в возможность осуществить задуманное. Ради тебя, при твоей поддержке, я сумею постоянно расти, двигаться к тем самым жизненным вершинам, которые мы наметили с тобой в Оренбурге.

P.S. Как северяночка? Хорошо ли она говорит? Я накупил ей много книг, как обычно делала моя мама, возвращаясь из города».

12 февраля. Один из врачей, осмотрев группу кандидатов в космонавты, недовольно покрутил головой. — Гагарин, уловив иронический взгляд доктора, спросил:

— Мне тоже пропишете пилюли?

— Пропишу! Делать десять тысяч шагов ежедневно.

Жиреете!

— Не наша в том вина, — оправдывался Гагарин.

— Неужто наша? — наступал доктор.

— Долго обследуете, — резонировал Гагарин. — Слабость свою показываете.

— Это не слабость, а незнание, уважаемый молодой человек. — Доктор раздраженно тряхнул головой. — Мы идем туда, не знаем куда. Вы полетите в среду, если, разумеется, мы вас пропустим, в которой пока никто, кроме редкостных приборов, установленных на спутниках, не был. Приборы нам могут сообщить все, кроме того, как будет чувствовать себя человек.

13 февраля. Врачи придирчиво исследовали каждого кандидата в космонавты.

Летчик-космонавт СССР Павел Попович, вспоминая те годы, рассказывал:

«Проверка наших физиологических данных была бескомпромиссной. Из-за малейшего изъяна отчисляли сразу».

15 февраля. Завершилась основная программа медицинских обследований. Говорить об окончательных результатах, точном отборе групп было еще рано, но основные составы групп все-таки наметились. Отсевы могли быть в барокамере, на центрифуге и других испытаниях.

Наметился крен к сближению медиков и летчиков. Напряжение и недоверие сменялось дружеской уступчивостью. Врачи стали добрее, внимательнее, улыбчивее.

Активные участники проводимых Академией наук СССР экспериментов, они теперь могли сказать, что это были не только медицинские исследования, но и морально-нравственные экзамены.

17 февраля. Началась подготовка к празднику — Дню Советской Армии и Военно- Морского Флота. Говорили теперь не о скором отъезде в части, а о новой программе занятий, еще более трудной, чем медицинские исследования. Тема космоса, не поддерживаемая в группах кандидатов в космонавты последние дни, снова стала центральной.

Эрудиты блистали знаниями:

— Немецкий ученый Герман Гансвиндт, — говорил Герман Титов, — в работе «О важнейших проблемах человечества», опубликованной в 1899 году, высказал предположения о возможности создания ракетного двигателя на твердом топливе.

— Француз Робер Эсно-Пельтри, — поддержал разговор Владимир Комаров, — повторил в 1913 году идею Циолковского о возможности межпланетных путешествий. Первая гипотеза о космических путешествиях была как гипотеза о межпланетных перелетах, хотя многие ученые считают, что самая трудная задача выйти за пределы Земли…

Юрий Гагарин щеголял знанием «Правдивых историй» греческого писателя Лукиана, где описана история полета на Луну. Любознательный молодой человек по имени Мелипп, желая познать астрономию,