репутация.

Эмма отпрянула.

– О, теперь я узнала о ней все, – с дрожью в голосе сказала она.

Ее рука невольно поднялась и коснулась горячей щеки под ухом. Маркиз наблюдал за ее жестом, на его губах играла улыбка.

Потом улыбка исчезла.

– Вы плакали, не так ли? – Затянутой в перчатку рукой он провел по ее щеке. – Линдли снова вам нахамил?

Эмма напряглась. Она не должна обсуждать Маркуса с ним, она не доверяла себе. Она хотела было уйти, но маркиз поймал ее руку.

– Простите мне мое любопытство, – неловко сказал он, – но чем вы расстроены?

Ее пальцы нервно шевельнулись в его ладони. Эмма хотела сказать что-то легкое и остроумное. Но маркиз смотрел на нее так серьезно, что это подкосило ее. Эмма открыла рот, и у нее вырвалось:

– Я не могу этого вынести.

Она тут же пожалела о сказанном. Лицо ее загорелось, ей хотелось сквозь землю провалиться. Не годится она для светского общества!

Маркиза, казалось, не удивила странная фраза; он все так же держал Эмму за руку.

– Да, – сказал он. – Я это понимаю.

Эмма закусила губу. Она не знала, как продолжить разговор. Внутренний порыв подгонял ее спросить: «Вы действительно понимаете?» Но это безумие. Если бы только он не смотрел так заботливо и сочувственно своими яркими глазами ей в лицо. Что-то в его пристальном взгляде снова вызвало слезы. Маркус никогда не смотрел на нее так, никогда не спрашивал, о чем она думает или что чувствует. Он считал, будто и так о ней все знает. А возможно, полагал, что она вообще не умеет думать.

Эмма сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, потом, виновато улыбнувшись, подняла глаза.

–  Простите меня. Я… наверное, устала. Я не очень люблю балы.

– Ужасная скука, правда? – кивнул Холденсмур. Его пальцы начали легонько играть с ее рукой. – Сам не знаю, зачем я на них прихожу, кажется, никто не желает меня слушать.

Эмма снова улыбнулась. Они оба были в перчатках, но жар его прикосновения проникал сквозь хлопок, и перед глазами Эммы вдруг возник живой образ его обнаженной руки в ее ладони. Их пальцы сплелись. Рука маркиза напряглась над ее запястьем.

«Это абсурдно. Уберите руку».

Но она оставила свою руку в его ладони.

– А чего вы ждали, милорд? Кассандра никогда не была желанным гостем.

Он улыбнулся:

– Ах да. Считается, что я пророчу гибель здешней Трои.

Вопреки собственной воле Эмма скользила взглядом по его сильным точеным чертам, мысленно перенося их на бумагу в ярких оттенках золотого, зеленого и черного. Если бы он стал позировать ей…

– Тогда зачем же вы сегодня пришли?

Маркиз притянул ее к себе, и по какой-то невообразимой причине Эмма это ему позволила. Другая его рука легла на ее талию, его пальцы казались странно легкими, когда он повел ее в вальсе.

– Может, я люблю танцевать? – подсказал он, подняв бровь, когда Эмма позволила себе сделать несколько па по коридору.

Она рассмеялась над нелепым ответом, над спектаклем, который он устроил, танцуя с ней в пустом коридоре. Глаза маркиза заискрились в ответ.

– А вы любите? – спросил он.

– Да, – ответила Эмма и задохнулась, когда он закружил ее быстрее, в такт с доносящейся снизу музыкой. Его движения были плавными, и Эмма закрыла глаза, ощущая крепкие руки партнера. Ни к чему считать такты, она порхала, а если и споткнется, его сильные руки поймают ее…

Эмма снова открыла глаза. Холденсмур медленно остановился в конце коридора. Его лицо было серьезным.

– Вам лучше?

У нее сдавило горло. Похоже, его участливость выбила ее из колеи. Он ей ничего не должен, хуже того, ее будущий муж выказывал ему только презрение.

– Да. Спасибо.

– Не стоит благодарности. – Маркиз странно улыбнулся. – Знаете, Кассандру и ей подобных можно только пожалеть. – Он большим пальцем поглаживал щеку Эммы. Ее сердце замерло. – Они от рождения отверженные.

– Да? – Ее мысли рассеивались от его прикосновения. – Да, конечно. Как это, должно быть, печально для вас.

– Просто конец света, миси Мартин. Совершенно не остается времени на более приятные вещи.

Мягкая насмешка в его тоне озадачила ее.

– Похоже, я не оценила шутку.

От его ласкового смеха у Эммы по рукам побежали мурашки. Маркиз покачал головой, будто упрекая ее за отказ посмеяться с ним.

– Вы сами шутка, милая.

Уязвленная, она отпрянула, и его рука сильнее сжала ее талию.

Эмма понимала, что назревает поцелуй. Она могла отстраниться. Но не сделала этого.

Ее глаза закрылись, когда губы маркиза коснулись ее рта. Теплые, мягкие. У них был вкус фенхеля, мяты и кардамона. Эмма порывисто прижалась к нему, шелестя юбками. Он был высок, и ее руки скользнули по его широкой спине к плечам. Как прекрасно быть таким сильным, не бояться того, что мир может бросить тебе вызов. Маркиз нежно играл ее нижней губой, потом слегка отстранился. Пальцы Эммы протестующе впились в него, призывая обратно. Поцелуй возобновился. Эмма открыла рот, чтобы вдохнуть, и его язык коснулся ее языка, исторгнув короткий возглас.

Долетевшие смех и разговоры заставили их отпрянуть друг от друга. Их глаза встретились. Дыхание маркиза было частым. Эмма не могла прочитать выражения его лица. Но он определенно не разделял ее ощущений. Скорее, лицо его выражало нечто мрачное, будто он вдруг узнал что-то неприятное.

– Я должна идти, – сказала Эмма. Рядом с ним она сама не своя. Это совсем не то, что она чувствовала с Маркусом. С Маркусом все было скучно и предсказуемо. Но если она останется здесь, в этом коридоре, с лордом Холденсмуром, то не знает, что может сделать. – Мне нужно возвращаться. Вниз.

– Да, – сказал он и шумно вздохнул.

В одно мгновение маркиз превратился в человека, полностью сохраняющего самообладание. Это был ловкий трюк, но Эмме он был недоступен. От того, что Холденсмур не спускал с нее глаз, у нее ноги дрожали, пока она шла по коридору.

В полночь миссис Камерон пригласила гостей к столу. Эммалайн сопровождал полный лысоватый мужчина по фамилии Купер – помощник регионального начальника казначейства, как не без гордости сообщил он ей.

– А вы? – скосил он глаза на Эмму. – Ведь вы нареченная полковника?

Она кивнула, ожидая, когда отойдет слуга, потом ответила:

– Я прибыла сюда недавно, еще и месяца нет. – Когда она шевельнулась на стуле, что-то горячее коснулось ее ноги.

– Из Калькутты, я полагаю? Или из Бомбея?

Эмма, заглянув под скатерть, выпрямилась. На полу были расставлены лампы, и она чуть не опрокинула одну из них!

–  Это от москитов, – пояснил Купер.

– В самом деле? Как остроумно. – Благоразумно спрятав ноги под стул, Эмма потянулась к бокалу. У нее был соблазн осушить его до дна. Маркиз сидел через три стула от нее, и Эмма не видела его. Но она не могла думать о нем без того, чтобы не покраснеть. – Да, – сказала она, когда мистер Купер поторопил ее с ответом. – Я оказалась в Бомбее. Он очень отличается от Дели, не так ли? Там гораздо больше англичан. И климат более умеренный.

Мистер Купер мрачно фыркнул.

– Да уж, – сказал он, глядя в собственный бокал. – Но когда через неделю-другую там начнется сезон дождей, погода будет ужасной. Я жил там некоторое время. Но, слава Богу, меня перевели. – Он несколько наигранно передернул плечами. – Уверяю, вода там порой до талии доходит. Безбожный климат.

– М-м… – Маркус повернулся и, прищурившись, взглянул на нее. Контролирует. Эмму так и подмывало состроить ему гримасу.

– Туземцы там еще более дикие. – Купер рассматривал кларет на свет, возмутительное поведение, потом осушил бокал. – Поклоняются какому-то дурацкому богу с человеческим телом и головой слона. Они, может, и язычники, но воображения им не занимать.

–  Человек-слон? – удивилась Эмма. – Но почему?

Пожав плечами, Купер уставился в свою тарелку.

– Не сказали, хотя я спрашивал. Не хотят насмешек над своей языческой верой. Вы когда- нибудь видели изображения их богинь? – Последнее слово мистер Купер произнес с явным презрением. – С голой грудью и шестью-семью руками с каждого бока. Только представить одну из них в своей постели! – Он грубо захохотал.

– Мистер Купер! – возмутилась Эмма.

– Не обращайте на него внимания, – сказал со своего места маркиз. И с улыбкой добавил: – Вы ведь здорово пьяны, Купер?

Эмма поперхнулась вином.

– Пропустил стаканчик. – Купер приветствовал лорда Холденсмура, взмахнув вилкой с куском фазана.

Эмма осторожно поставила бокал. Все происходящее никак не вязалось с тем, к чему ее подготовил том англо-индийского этикета миссис Климент.

Маркиз встретился с ней взглядом, и его улыбка стала шире. Неудивительно, ведь она наверняка выглядит смешно с круглыми, как плошки, глазами и пунцовыми щеками.

– Мы пытаемся создать здесь Англию в миниатюре, мисс Мартин, но никто в этом не преуспел.

– Похоже на то, – пробормотала Эмма.

Холденсмур снова улыбнулся, затем повернулся к сидевшей рядом с ним очаровательной брюнетке. Та уставилась на Эмму с неприятной ухмылкой на губах. Эмма посмотрела на нее, отвела взгляд и снова взглянула, вопросительно подняв бровь.

– Мисс Мартин? – Женщина наморщила лоб. – Так, значит, вы и есть та самая знаменитая невеста?

Эмма растерялась. У нее было такое чувство, будто она оказалась в Зазеркалье, в странном параллельном мире, где хорошие манеры прямо противоположны тому, что было принято в ее мире.

– Чем знаменитая, мисс…

–  Мисс Кроули. – Женщина поправила прическу, привлекая внимание к глубокому декольте, – Вероятно,