Мейфэра это типично. Изящные деревянные ширмы, резные тиковые двери и ковры, вероятно, привезены из Сапнагара. Единственное, к чему Эмма могла придраться, это полумрак. Здесь было бы к месту окно в потолке, как она устроила в своей студии в Джемсон-Парке. Она ожидала, что Джулиану захочется солнечного света. Ему, родившемуся в яркой красочной Индии, этот английский дом должен был казаться невыносимо серым. Скамья, на которой она сидела, была сделана из душистого сандала и инкрустирована слоновой костью. Эмма провела пальцами по изящному рисунку. Может, его кровать тоже из сандалового дерева и поэтому от него всегда так пахнет?

Она не должна думать о его кровати.

Появившийся наконец лакей проводил ее в кабинет. Джулиан сидел за стоявшим у дальней стены столом, под окном, холодный свет из которого падал на мебель красного дерева. Он не поднялся при ее появлении.

– Эмма?! Одна? Вот так сюрприз. Садись.

Такой прием ошеломил ее. Она на мгновение остановилась, потом взяла себя в руки и пересекла просторную комнату. Джулиан работал над бухгалтерской книгой. Эмме трудно было представить его деловым человеком. Политика и война – другое дело, они сложные и жестокие, это как раз под стать его темпераменту. Но такая скука, как бухгалтерский учет? Уму непостижимо.

Усевшись в кресло, она проговорила:

–  По-моему, ты не похож на человека, который кутит напропалую.

Отложив перо, Джулиан поднял голову:

– А как такой человек выглядит?

Теперь Эмма увидела, что она не совсем права: под его глазами залегли тени, будто он мало спал. Похоже, и с Маркусом так просто справиться не удалось. На подбородке Джулиана виднелся небольшой синяк. Одет Джулиан был небрежно: белая рубашка, синевато-серый жилет, сюртук, галстук распущен. Его можно было бы быстро поправить. Но Джулиан явно считал, что ее присутствие не требует формальностей.

Эмма ощутила неловкость.

– Ты порвал с леди Эдон.

Джулиан молча смотрел на нее. Потом чуть улыбнулся:

– Гм. Знаешь, я никогда не думал, что увижу тебя здесь. Особенно после нашей стычки в тот вечер.

– А я и не хотела быть здесь. Но…

– Тебя доставили сюда силой? Я пошлю за полицией.

Трудно было не почувствовать себя глупо.

– Я считала необходимым еще раз ясно высказать свое отношение к происходящему.

– Боже милостивый! – Джулиан откинулся на спинку кресла. – Пощади самолюбие мужчины, Эмма. Что дальше, статья в «Тайме»?

Она скрипнула зубами.

– Просто мне пришло в голову, что если расторжение помолвки имеет какое-то отношение ко мне…

– С чего ты это взяла?

Его лицо слишком выразительно, чтобы пытаться изобразить вежливость. Джулиан никогда не сдерживал своих эмоций, однако он проделал большую работу, чтобы научиться имитировать мягкость, и это сбивало Эмму с толку.

– Я тебя не понимаю. В тот вечер ты упрекал в лицемерии меня. Теперь ты неискренен.

– Я? Ты меня насмешила. И тебя это волнует?

– Баронессе, похоже, кажется, что волнует.

Кожаное кресло заскрипело, Джулиан устроился поудобнее. Сложив ладони домиком, он задумчиво постукивал пальцами о пальцы.

– Она сама тебе это сказала?

– Да, Она приезжала ко мне сегодня.

– А-а… Прости за беспокойство. Наверное, она меня неправильно поняла. – Его холодная вежливость граничила с грубостью. Такое впечатление, что ему безразлично, кто сидит напротив него.

Эмма ждала. Джулиан тоже немного подождал, потом, пожав плечами, взял перо и наклонился над счетами. Перо резко черкало по бумаге, приближаясь к концу страницы.

– У тебя больше лиц, чем граней у игральной кости, – произнесла Эмма.

Джулиан поднял брови, но не взглянул на нее.

– И какое же из них твое любимое?

– Пожалуй, то, что сейчас. Оно самое отчужденное.

– Ты приехала полюбоваться им?

– Я сказала тебе, почему приехала. Я…

Он вдруг встал и, бросив перо, обошел стол. Эмма сделала попытку подняться, но Джулиан взялся за подлокотники ее кресла, и она оказалась в ловушке. Наклонившись, он сказал:

– Ты должна решить, Эмма. У Ардсмоуров ты попросила, чтобы я оставил тебя в покое. Теперь ты, похоже, приехала искать моего внимания. Хотя могла выбрать лучший способ получить его. Подумай об Индии, возможно, ты вспомнишь кое-что, чему я тебя научил. Хотя… – он окинул ее взглядом, – одета ты неподходяще. Слишком много одежды.

У нее задрожали губы.

– Ты груб.

– Я занят. – Джулиан взглянул ей в глаза. – А ты суешь нос в дела, которые тебя не касаются. – Он выпрямился и отошел.

– Приятно слышать! Тогда я пойду.

– Пожалуйста. – Он прислонился к столу. – Уходи или объясни, зачем ты здесь.

Но Эмма и сама вдруг перестала понимать, почему она приехала. Новость, что он расстался с баронессой, сначала показалась ей очень тревожной. Она сочла ее доказательством того, что Джулиан намерен преследовать ее. Иначе почему бы этот внезапный разрыв? «Ты не должен менять свою жизнь из-за меня. Все напрасно, я лишь призрак». По дороге сюда ни о чем другом Эмма думать не могла. Но теперь, под его холодным взглядом, она чувствовала себя безмозглой дурочкой. И к тому же напыщенной. Джулиан же, похоже, в полном порядке. Бесстрастный, как глыба льда в Норвегии. Нет никакой опасности, что растает.

Она сделала; движение, чтобы подняться.

– Вот, что я тебе скажу, – внезапно заговорил Джулиан. – Мы с леди Эдон больше не помолвлены. Я восхищаюсь твоим благородным порывом. Если бы я действительно расстался с ней из-за тебя, мне было бы полезно узнать, что тебя это по-прежнему не интересует.

Немного поколебавшись, Эмма снова села. Она не могла поверить, что Джулиан: говорит это искренне.

– Я действительно думаю, что это неблагоразумно. Тебе следует помириться с ней.

– Какой странный разговор мы ведем, – негромко сказал он. – Очень странный.

Жаль, что ее лицо не осталось каменным, когда она посмотрела на него.

– Я просто хотела предупредить тебя. Предостеречь. Как… друг, если хочешь. Не торопись, не совершай опрометчивых поступков. Вот и все.

– Друг. – Джулиан улыбнулся, – Прелестно. Мы теперь друзья?

– Я… думаю, мы были друзьями в прошлом.

– Ах, в прошлом, – сказал он, – Много воды утекло и все такое.

Это была ловушка, и Эмма не только в нее угодила, она сама ее и создала.

– Мне не следовало приезжать.

– Но теперь, когда ты здесь, незачем убегать так быстро. В конце концов, мы же друзья. Замечательно! – Отодвинув бухгалтерскую книгу, Джулиан сел на стол. – Так расскажи мне, – он окинул взглядом ее лицо, – что мой друг делал сегодня? Не считая беседы с леди Эдон.

Он изменился, подумала Эмма, время проложило у глаз морщинки, и вряд ли они появились от смеха. И эта пресыщенность, насмешливость… в Индии их не было. Или просто она не замечала?

– Я распаковывала картины и обдумывала следующую.

– Опять реки крови и клочья мяса?

–  Нет. Я сказала тебе, что покончила с прошлым. Я ищу новое свежее начало.

– Значит, увитые цветами коттеджи и тому подобное?

Эти небрежные уколы вызывали у Эммы головокружение. Она не могла понять, почему они так ее ранят, не успевала она обдумать один, как уже страдала от следующего.

– Что-то вроде этого. Если смогу справиться. Мне пока это не очень удается.

– Возможно, недостает интересной темы. В конце концов, все это не слишком увлекает. Или… – Джулиан сделал паузу, – тебе не хватает воображения.

– Ты сердишься на меня, – прищурилась она. Он пожал плечами.

– Очень сердишься. – Эмма поднялась. – Я могу тебя понять. Я уже сказала: не надо было мне приезжать.

– Да, не надо. Но я тронут твоим беспокойством.

– Не о тебе, о твоей связи с баронессой…

– Значит, твоим беспокойством о Кэролайн. Очень мило с твоей стороны.

Кэролайн. Он произнес это имя так привычно. Эмма сжала кулаки.

– Ты…

– Если это тебя утешит, могу добавить, что мои отношения с баронессой ухудшались уже давно. Задолго до того, как ты перестала прятаться.

Опять это слово!

– Я не пряталась!

– Она хотела большего, чем я желал дать. В конце концов, мне это наскучило, ее привязанность стала меня тяготить.

– Какая черствость!

Джулиан снова пожал плечами:

– Таков мой характер. Я предпочитаю, чтобы все было просто и ясно.

Эмма не смогла удержаться от смеха:

– Просто? Ну конечно! Ты самый простой человек на свете, Джулиан. Я не знаю, к чему ты стремишься, но желаю тебе удачи. Я уезжаю.

– Счастливого пути, – сказал он, махнув рукой в сторону двери.

Сделав два шага, Эмма обернулась. Джулиан по-прежнему опирался о стол. Она не могла понять выражение его лица.

– О тебе весь город говорит.

– Это часто бывает.

– Разговоры нелестные.

– И это не ново.

– Тебя это не волнует, Джулиан?

– А почему я должен волноваться? – Он посмотрел в бухгалтерскую книгу. Перевернул страницу. – Когда-то меня это беспокоило. Теперь – нет.

– Но тогда это было неправдой. – Джулиан промолчал.

– Ты сам вынудил меня спросить, – резко сказала Эмма. – Сейчас это правда?

– Что именно?

– То, что о тебе говорят люди!

– Я не знаю, Эмма, – безразличным тоном ответил он. – А что говорят? Я за сплетнями о себе не слежу.

– Их так много?

–  Похоже, оказалось достаточно, чтобы привести тебя к моему порогу.

– Она намекала на твое непостоянство. Говорила, что ты повеса!

Его губы дрогнули в улыбке.

– Самую малость,