Божественного Моря?

Он умолк. И все остальные, разумеется, тоже молчали, включая меня, хотя я ощущал, будто он ждал, чтобы кто-то ответил ему. Мне снова вспомнились строки из стихов творения Ахаякатля. Чего боялся наш император? Какого-то поражения — вроде того, что постигло его отца много лет назад? Но поражения от кого? От загадочных бледнолицых бородатых чужестранцев, явившихся с противоположных берегов Божественного Моря?

Совершенно очевидно, что Монтесума уже давно пребывал в страхе перед ударом судьбы, грозящим уничтожить его город. И вот теперь невнятные речи о какой-то большой лодке, произнесенные в предсмертный миг обычным сумасшедшим, повергли его в состояние необъяснимого ужаса, которое не под силу прогнать ни моим, ни чьим бы то ни было словам.

Когда он заговорил вновь, голос его зазвучал на удивление сердито.

— Скоро среди нас появятся чужестранцы — так показали знамения. Но боги ли они, или просто люди, принявшие обличье богов? Что ответишь ты на это, раб?

Незаметно от присутствующих я смотрел на ширму, силясь найти ответ. При мысли о том, что обычно происходило с людьми, дерзнувшими разочаровать императора, все остальное просто выскочило у меня из головы. Я должен был что-то сказать, но в этот момент мог думать почему-то только о страшной темнице. Потом меня словно окутала тюремная тьма, и ее наводнили призраки — зловещие, грозные очертания то ли людей, то ли животных, то ли демонов…

В отчаянии я выпалил первое пришедшее мне на ум слово — им называли мужчин и женщин, чьим домом была тьма.

— Колдуны!

Колдуны — это люди, рыскающие по ночам в обличье ягуаров, койотов или хорьков. Они обладали даром излечивать больных и способны были истреблять целые семьи — это уж как подскажет им настроение. Они умели путешествовать в соседние миры и приносить оттуда тамошние тайны.

— О, повелитель! Если бы мне понадобилось узнать, кто такие эти чужестранцы, я бы позвал колдуна.

Долго из-за ширмы не доносилось ни звука. Потом я услышал неожиданный звук, напоминающий хихиканье.

Неужели император смеялся? Похоже, что так, хотя никто не посмел последовать его примеру. А ответил на этот раз переводчик:

— Это мудрые слова. Но мы уже советовались с колдунами. Его светлость Хранитель Дома Тьмы объяснит, что с ними стало.

Краем глаза я заметил, как один из четырех советников чуть подался вперед и отважился торопливо ощериться в усмешке, прежде чем смерить меня высокомерным взглядом.

— Владыка Монтесума посылал за колдунами, дабы те истолковали знамения, о которых он говорил, — ровным, бесстрастным голосом проговорил он. — Он беседовал с каждым лично. Все они были заточены в темницу, потому что не сумели дать ему желанных ответов.

— Они были заточены в темницу, — прибавил переводчик Монтесумы. — В место, хорошо тебе знакомое.

— О, владыка, пожалуйста! — взмолился я. Я дрожал от страха, так как император мог говорить только об одном месте. — Скажи, что я должен сделать?

— Найди их, — последовал короткий ответ.

— Найти?.. — Я недоумевал, так как не сразу понял, что означал этот приказ. Никто не мог убежать из темницы Куаукалько — или тебя выпускали, или ты там умирал. — Но…

Переводчик безжалостно продолжал:

— Твой хозяин, раб, является главным судьей и главным министром. Когда эти колдуны исчезли, мы повелели ему отыскать их. Он послал на их поиски людей, но так и не нашел. Он предпринял крайние меры — возможно, по чьему-то дурному совету, так как колдуны эти до сих пор на свободе. Это представляется трудным для нашего понимания. — Переводчик на мгновение приумолк, потом снова заговорил: — Учитывая, что эти люди колдуны, могли ли они обернуться птицами, обмануть стражу или сумели улизнуть из заточения каким-то другим волшебным способом? Где они? Твой хозяин так и не сумел объяснить нам, что случилось. Возможно, колдуны эти просто улетучились, растворились в ночном воздухе. Мы поверили бы этому, но когда какой-то омовенный раб, который на самом деле таковым не является, произносит пророческие слова и мы узнаем, что наш главный министр отрядил своего человека присутствовать при его смерти, мы начинаем удивляться.

— О повелитель!.. Ведь ты же не хочешь сказать, что подношение Сияющего Света…

Слова эти застыли у меня в глотке, когда император заговорил снова — на этот раз обращаясь ко мне лично.

— Я слышал весьма лестные отзывы о тебе, раб. Я знаю, что жизнь твоя была полна испытаний, но мы должны принимать судьбу, ниспосланную нам богами. Сейчас мне требуется человек осторожный и благоразумный. Я знаю, есть вещи, о которых мне не говорили, — от меня скрывали тех, кому я мог бы довериться. — Монтесума многозначительно помолчал. — Слишком многие из окружающих меня думают только о себе. Мне же нужен человек, помнящий о своем долге передо мной, перед наследником Кецалькоатля и земным слугой Тескатлипоки.

В наступившей тишине я думал лишь о мрачной сырой клети, где живот сводит от голода, а душу снедает осознание того, что ты можешь уже никогда не выпрямиться во весь рост и не увидеть солнца.

— А теперь, Яот, подтверди, что ты и есть тот человек, который мне нужен. — Голос за ширмой сделался совсем тихим, почти не слышным.

— Да, мой повелитель.

Ничего другого в тот момент я сказать не мог. Если императору нужен был человек, способный извлечь из его монаршего заднего прохода живых кроликов, то я должен был стать таким человеком.

Дальнейшие наставления с трудом доходили до моих ушей. Да я в них и не нуждался. Мне и так было ясно, чего от меня требуют — найти колдунов, сбежавших из неприступной темницы Монтесумы, несмотря на то что мой хозяин, главный министр, уже потерпел неудачу в поисках. Я должен был разыскать их и установить, нет ли связи между ними и человеком, чью смерть я видел сегодня вечером.

— Приведи нам этих людей, раб! Приведи сам, а не твой хозяин и не кто-либо еще.

Иными словами, Монтесума пожелал, чтобы я стал его личным шпионом в доме главного министра; и, если у моего хозяина имелись секреты от императора, тем хуже было для меня.

Последние слова переводчика были сродни еще одному витку веревки, которая уже почти сдавливала мою шею.

— Поиски ты начнешь завтра, — высокомерно проговорил он. — Начнешь прямо с темницы Куаукалько.

Бравый конвой моего брата выстроился в линейку, готовый следовать за своим начальником после того, как мы вышли от императора, но он взмахом руки отпустил их, и мы пересекли двор одни в полной тишине, если не считать стука его сандалий и шлепанья моих босых пяток. Он заговорил со мною, только когда мы оказались за воротами и я повернулся, чтобы уйти.

— Нам надо поговорить, Яот.

На небе уже появлялись звезды.

— Ты же знаешь, я не располагаю собственным временем, — напомнил я. — И так уже опоздал. Вот если хозяин как-нибудь отпустит меня…

Голос его звучал напряженно, когда он отрезал:

— Это связано с императорским делом! Ты же не думаешь, что я буду терять свое время и обсуждать с тобой свои личные вопросы? — И уже более мягко он прибавил: — Мне надо показать тебе кое-что. Тогда