Беглецы позавтракали. Поскольку трапеза состояла из солонины и галет, она была непродолжительной, да и Гердлстоны не проявили особого аппетита. Поев, они снова сидели у штоков и рассеянно следили взглядом за проплывающей перед ними величественной панорамой одетых лесами зеленых холмов вдали и прибрежных скал, то громоздящихся ввысь, то спускающихся к воде. А по другому борту расстилался широкий простор знаменитого водного пути, пестревший всеми видами судов — от двухмачтовика из Портленда и небольшого брига с грузом угля из Сандерленда до величественного четырехмачтового лайнера, стремительно резавшего носом зеленоватые волны, оставляя раздвоенный пенистый след за кормой.

Заметив любопытные лица, глазевшие на них с палубы одного из больших пароходов, Эзра шепнул отцу, что им не следует сидеть на виду.

— Мы в этих наших костюмах представляем довольно необычное зрелище на борту рыбачьего шлюпа, — сказал он. — Привлекать к себе внимание зевак отнюдь не в наших интересах.

По-прежнему дул свежий ветер, и маленькое суденышко все так же ходко шло под парусом, делая от шести до восьми узлов.

— Попутный ветер — это наша удача, — пробормотал Эзра, не столько адресуясь к отцу, сколько к самому себе.

— Провидение ниспослало его нам, — торжественно провозгласил Джон Гердлстон, еще раз демонстрируя этим странную особенность своего мышления.

В десять часов утра они миновали каменистые террасы Гастингса и в половине одиннадцатого увидели мачты рыбачьих судов у берега Винчелси. Около часу дня, обогнув высокий, острый мыс Данжнесса, они отдалились от берега, вышли в открытое море, и длинная белая стена и шпили Фолкстона и Дувра отступили к горизонту. С противоположной стороны, там, где синева моря сливалась с синевой неба, в туманной дымке лежал французский берег. Время уже подходило к пяти часам, и солнце снова стало клониться к закату, когда рыбак, уже давно вглядывавшийся вдаль, заслонив загрубелой рукой глаза от солнца, тронул Эзру за рукав.

— Смотрите сюда, видите эти буруны? — сказал он, указывая куда-то по правому берегу. Эзра, всмотревшись, различил длинную белую полосу пены, нарушавшую однообразную синеву океана. — Это Гудуинс, — продолжал рыбак. — А там дальше стоят на якоре суда у входа в Даунс.

До этих судов нужно было покрыть еще не одну милю, но лицо Эзры просветлело, когда он воочию увидел цель, к которой стремился. Он тут же принялся снова приводить в порядок свой костюм и одежду отца.

— Наконец-то! — с глубоким вздохом облегчения пробормотал он, вглядываясь в очертания судов, которые росли и становились все более четкими с каждой минутой. — Вон тот корабль с краю, ручаюсь, что это «Черный орел». Он стоит на якоре.

— Да, это «Черный орел», — убежденно подтвердил его отец. — Я узнаю профиль его кормы и наклон мачт.

Когда они подошли ближе, последние сомнения рассеялись.

— Видите белую полосу на борту? — сказал Эзра. — Все ясно, это «Черный орел». Вам теперь нужно доставить нас на этот корабль, который стоит там с краю, Сэмпсон.

Рыбак снова поглядел вдаль.

— На этот трехмачтовик, который только что поднял якорь? — спросил он. — Ну нет, нам теперь уже не догнать его.

— Он поднял якорь?! — взвизгнул Эзра. — Вы что, хотите сказать, что он уходит?

— А вы поглядите сами, — сказал рыбак.

И все увидели, как на судне заплескал сначала один большой квадратный парус, потом развернулся второй, и вот корабль уже распростер по ветру все свои белые крылья.

— Так что ж, не можем мы разве его догнать?! — яростно выбранившись, воскликнул Эзра. — Мы должны остановить его, понимаешь ты! Во что бы то ни стало.

— Ему придется три раза менять галс, прежде чем он ляжет на курс и разовьет ход, а нам нужно только полным ходом идти вперед, и мы можем, пожалуй, нагнать его.

— Во имя всего святого, ставь все паруса, какие у тебя есть! Отдавай рифы! — Дрожащими руками Эзра сам отдал рифы, и подхваченный ветром шлюп сильно накренился. — Можешь ты поставить еще один парус?

— Можно было бы поставить еще треугольный парус, — сказал рыбак. — Мы уже на три румба привелись к ветру. Больше ничего сделать нельзя.

— Мне кажется, мы нагоняем его, — воскликнул Джон Гердлстон, не отрывая глаз от трехмачтовика, до которого оставалось еще мили полторы.

— Да, сейчас мы его нагоняем, но ведь он еще поворачивает. А потом пойдет вперед полным ходом, верно я говорю, Джордж?

Сын рыбака утвердительно кивнул и рассмеялся хрипло.

— Прямо как на гонках, — весело объявил он.

— А приз — наши головы, — пробормотал Эзра про себя. — Слишком большой риск, чтобы получать от этого удовольствие. Однако мы его нагоняем.

Темный корпус корабля, обращенный к ним кормой, и его высокие паруса были им отчетливо видны. Корабль маневрировал, стараясь использовать ветер, чтобы, выйдя из бухты Гудуинс, лечь на курс в Ла- Манше.

— Он делает поворот оверштаг, — сказал Сэмпсон.

И в эту минуту вся снежно-белая масса парусов накренилась в противоположную сторону, и корабль повернулся к ним боком, так что стал виден весь, от носа до кормы, и каждый парус, словно вырезанный из слоновой кости, обозначился на фоне холодного, бледно-голубого неба.

— Если мы не нагоним его сейчас, пока он на этом галсе, он уйдет от нас, — заметил рыбак. — Еще раз переменит галс и будет уже в Ла-Манше.

— Есть у вас какая-нибудь белая тряпка? — крикнул Эзра. — Он нырнул вниз, в каюту, и тут же вернулся с грязной скатертью в руках. — Станьте здесь, отец! Возьмите это и махайте! Они должны вас увидеть.

— А мы здорово их нагоняем, — заметил сын рыбака.

— Да, пока что нагоняем, — подтвердил отец. — А вот успеем ли нагнать да задержать, прежде чем он развернется?

Старик Гердлстон, стоя на носу шлюпа, размахивал скатертью над головой. Сын, присоединившись к нему, махал носовым платком.

— Мне кажется, до них уже не больше полмили. Давайте попробуем кричать.

Эзра и его отец огласили море хриплыми, нестройными криками, к которым присоединили свои голоса оба рыбака.

— Ну-ка, еще разок! — сказал Эзра.

И снова над морем разнесся долгий, протяжный крик, полный тоски и отчаяния. Но трехмачтовик твердо держался своего курса.

— Если они еще минут пять не повернут оверштаг и не увалятся под ветер, им тогда уже от нас не удрать, мы их нагоним, — сказал рыбак.

— Вы слышите? — крикнул Эзра отцу, и оба с удвоенной энергией принялись махать и кричать.

— Они снова поворачивают оверштаг, — внезапно крикнул Джордж. — Все пропало!

Старик Гердлстон застонал, увидав, как поворачивается грот-рей. Все глаза были прикованы к кораблю, все ожидали продолжения маневра. Но он задерживался.

— Они заметили нас! — воскликнул рыбак. — Ждут, хотят взять нас на борт!

— Значит, мы спасены! — сказал Эзра и спрыгнул с носа на палубу, утирая пот со лба. — Спуститесь в каюту, отец, и приведите себя в порядок. Вы похожи на привидение.

Напитки, подаваемые в «Петухе и курослепе», так пришлись по вкусу капитану Гамильтону Миггсу — вопреки уже отмеченному выше саркастическому складу его ума, — что он возвратился на свой корабль в крайне неустойчивом и физически и морально состоянии. Будучи яростным приверженцем гомеопатии и свято веря в ее доктрину, врачевания подобного подобным, он, едва поднявшись на борт, приступил к