отношению к союзникам, но как еще можно было удержать талашкаланцев в узде?

Кортес наконец додумал какую-то важную мысль. Он стукнул кулаком по столу, отчего подпрыгнули на нем все плошки и миски, и вскочил, а Агильяр от неожиданности запятнал свою рубаху брызгами какао. Мирослав неуловимым движением спрятал нож в голенище и вопросительно уставился на командира. Капитаны примолкли.

— Кабальерос, — громыхнул он командирским басом. — Наши действия не приносят плодов. Мы несем потери, каждая убитая лошадь стоит около тысячи песо, а проку от кавалерии на узких дамбах никакого. Каждый убитый солдат — невосполнимая потеря, а мешики за ночь забирают то, что мы отвоевываем днем. С этим мириться нельзя, нам надо выработать новую стратегию.

— Так я… Это… — протянул Ромка. — Я ж предлагал разделить бригантины поровну и придать их корпусам. Равными частями.

Мирослав пожал плечами — мол, почему б и не попробовать. Капитаны согласно закивали.

— Хорошо, так и поступим. Четыре отойдут Альварадо, шесть Олиду, ему приходится тяжелее всего, и две — Сандовалю. Тринадцатая, Busca Ruido[76], столь незначительна по величине, что мало отличается от больших мешикских пирог.

Ее нужно оставить совсем, а матросов распределить по другим судам. Что еще?

— Надо засыпать каждый канал, идущий сквозь дамбу, — сказал Мирослав, овладевший испанским почище иного воюющего за испанскую корону наемника. — Выделить специальные команды в каждом корпусе, по полдюжины с каждой роты, более не надо. Пусть они скидывают в промоины обломки си, камни, доски, какие найдут. А потом стену насыпают. Ночью выставлять за нее стрелков и палить во все, что движется с той стороны. Так ночь пересидеть, а утром с новыми силами дальше, до следующего моста.

Кортес кивнул, запоминая.

— Десанты можно с бригантин высаживать, — сказал дон Лоренцо.

— Сформировать команды из лучших бойцов и, обойдя водой места сражений, отправлять их в тыл неприятелю.

— Отличная идея, — одобрил Кортес.

— Нужно наладить поставки продовольствия на дамбы, — подал голос де Тапия. — Даже раненым не хватает лепешек из маиса, а здоровым и вовсе приходится питаться корешками, вишнями, индейскими фигами и всякой выловленной из озера гадостью. Впрочем, об этом я уже докладывал.

— Да, нелегкие времена настали, — покачал головой Кортес. — Но и отступать нельзя. Если сейчас мы уйдем с дамб, окрестные индейцы встретят нас копьями, а не лепешками и цветами. Многие уже начали думать, что под мешиками им было куда лучше, чем под нами.

На корму взбежал запыхавшийся ординарец.

— Дон Эрнан, — затараторил он, — через озеро к столице направляются четыре большие лодки с припасами.

— Вот как? Давненько они больше двух не собирались. Свистать всех наверх.

Запела боцманская дудка, матросы побежали по вантам, бригантины, переваливаясь с боку на бок, потянулись из бухты. Кортес отправился на бак и приложил к глазу подзорную трубу. Ромка поднялся следом. Он и без всякой оптики различал серые черточки, медленно ползущие через бескрайнюю гладь озера. Они тоже заметили каравеллы и свернули, показывая испанцам корму.

— Давайте прямо за ними. Обратным колоколом, — скомандовал Кортес.

Сигнальщик замахал флажками. Более легкие быстроходные корабли стали расходиться в стороны, обгоняя флагмана и охватывая убегающие лодки широкой подковой.

— Они вон к тому островку правят, надеются в камышах укрыться, — бесшумно подошел Мирослав.

— Там от лодок спрятаться можно, а с мачты-то их как на ладони видно будет, — ответил Ромка.

— Так они лодки бросят и затеряются в зарослях. А то, что мы те лодки утопим, невелика потеря.

— Не нравится мне это, — проговорил Ромка, задумчиво оглядывая темно-зеленую стену тростника. — Там целую эскадру можно укрыть.

— Мы не будем подходить, — ответил Кортес. — В крайнем случае отправим разведку и, если они там что-то обнаружат, расстреляем издалека.

Ромка успокоился. Лодки были совсем близко, уже можно было различить лоснящиеся потом спины гребцов, бешено работающих веслами. Но ветер сильней, крайние бригантины шли уже почти вровень с носами лодок. Качка невелика, но стрелять бессмысленно, только тратить драгоценный порох.

Капитаны решили таранить форштевнями[77], а потом добить выживших. Бригантина, идущая по левую руку, ее называли PinzOn[78], вздрогнула и задрала нос.

Мачты закачались. С треском рвущейся бумаги поползла в стороны деревянная обшивка. Люди с криками покатились по палубе. Под обросшим тиной корабельным днищем сверкнули толстые сваи со свежеоструганными остриями. Правая бригантина — Ромка не успел узнать, как она называется — остановилась, словно налетев на риф. С реи сорвался матрос и рухнул во взбаламученную воду.

А из камышей уже летели к обездвиженным кораблям огромные индейские лодки. Двадцать, тридцать, сорок. Доверху забитые отборными войсками. С деревянными, обтянутыми кожей щитами вдоль бортов. На бригантинах хлопнули редкие выстрелы, окутав борта серыми облачками. С лодок ответили градом дротиков, стрел и камней из пращей.

— Засада! — заорал снизу Меса. — Фитили запалить!

— В сторону кораблей не стрелять, — рявкнул Кортес. — В своих попадете! Цельте по тем, что вдалеке. Абордажная команда, на правый борт! Один корабль за мной к левому судну! Два к правому!

Сигнальщик неистово замахал флажками, передавая распоряжение командира. Навигатор налег на штурвал, помогая рулевому на квартердеке[79]. За кормой «Сантьяго» вскипели пенные буруны.

Мешики уже облепили оба корабля, как злобные черные муравьи неповоротливых жуков. В общей массе индейских тел иногда сверкали доспехи испанцев. Слышались редкие выстрелы. От воинских кличей закладывало уши. Испанцев оттеснили от носа и кормы, они рубились, прижавшись спинами к мачтам. Долго им было не продержаться.

Ромка напялил на голову морион и потуже подтянул ремешок. Покачал в руке легкий круглый щит и ступил одной ногой на ограждение над скулой корабля, которой тот должен был навалиться на борт «Зяблика».

Мирослав в ватных трофейных доспехах на голое тело и пожарным топором наперевес встал за его плечом. За ними столпились две дюжины мечников в полном вооружении. Арбалетчики и аркебузиры поспешили отодвинуться подальше от места предстоящей схватки.

Индейцы заметили приближающийся корабль. Рой стрел и дротиков забарабанил по поднятым щитам, впился в палубу флагмана. Индейцы на «Зяблике» метались, зажимаемые меж молотом и наковальней. Команда осаждаемого корабля взбодрилась, мечи засверкали быстрее. Между двух бортов раздавленным орехом хрустнула мешикская лодка. Над головой затрещали реи, засвистели веревки, обрываясь и путаясь с канатами атакуемого корабля.

Не дожидаясь, пока борта сойдутся, Ромка перепрыгнул зияющую пропасть под ногами и приземлился на палубу, сломав о нагрудник стеклянный наконечник дротика. Рубанул не глядя. Вытащил едва не застрявший меч. Уклонился от направленного в лицо копья. Ткнул острием из-под щита. Снова рубанул, доворачивая кисть. Рядом косой прошелся по головам топор Мирослава. Собаками с раненого медведя слетели мешики, повисшие на его плечах. Загрохотали кирасы приземляющихся на палубу испанцев, собирающихся в сомкнутый строй. По одному застучали ружейные выстрелы, настигая бегущих. Кровь потекла по настилу, сливаясь за борт тягучими потоками. Индейцы дрогнули и побежали. Они прыгали за борт, гребли к лодкам, стараясь спастись от разящей толедской стали, но удавалось это немногим. Заговорили пушки, разнося на куски забитые людьми суденышки.

Неожиданно все кончилось. Палуба опустела, враги исчезли. Израненная, залитая кровью фигура отделилась от палубы и шагнула к Ромке, на ходу теряя равновесие. Молодой человек подхватил падающее тело, с трудом узнавая под маской подсыхающей крови лицо капитана судна Педро Барбы.

— Мы отстояли корабль? — спросил он, едва разлепляя губы.