— Что вы понятия не имеете, что значит «простой».

Сабина налила старику стакан лимонада.

— Между прочим, — сказала она, — это тоже не из «Ma Cuisine». Но получилось очень вкусно. — Еще бы: клубника, мед, толстокожие лимоны и чуть-чуть лаванды — он выпил все. Лимонад действительно был замечательный.

— Ты явно не безнадежна, — похвалил ее Эскофье. — Но тебе нельзя терять кураж. Музыка всегда кажется невероятно сложной тому, кто никогда не учился играть ни на одном инструменте.

— Или тому, кто лишен слуха.

— Мадам заявила точно то же самое, когда мы с ней познакомились. Возможно, тебе нужен учитель.

— Возможно.

Сабина принесла ему маленькую тартинку с вареньем; эти тартинки она приготовила для детей.

— Вам надо больше есть.

Он откусил кусочек:

— Это тоже вселяет надежду.

— Да умею я готовить! Только я — это не вы.

— Кстати, не забудь о гусях. Пусть Бобо из «Гранда» их приготовит. Только не забудь.

Она, разумеется, тут же забыла.

В общем, несколько позже тем же утром Сабина стояла в кладовой с книгой «Моя кухня» в руках и надеялась, что на нее снизойдет вдохновение. Она понятия не имела, как приготовить телячий бульон без телятины и без денег, дающих возможность эту телятину купить. В кладовой имелись обычные припасы — разная мука, соль, сахар, специи, всевозможные желе и чатни, самые различные приправы и довольно много всевозможных фруктовых и овощных заготовок, например, золотистая паста из айвы, которую так хорошо было намазывать на свежий хлеб. Там стояли также глиняные кувшины, полные консервированной японской хурмы с коричневым сахаром и темным ромом, несколько дюжин запечатанных парафином банок с вареньем из особого арбуза meraviho, отличающегося чрезвычайно бледной коркой. Рядами выстроились бутылки из-под шампанского с замечательным томатным соусом, который дети, впрочем, по-прежнему есть отказывались. Но больше там, в общем-то, почти ничего и не было. После того как Сабина приготовила молочный гратен, у них осталось всего два яйца. Сливочное масло. Creme fraiche.[73] Простокваша из козьего молока, из которой опять-таки можно сделать мягкий сыр — она так уже делала, когда готовила равиоли. И остатки жареной курицы.

Правда, были еще гуси. Те самые, которых Сабина посолила, замариновала и сложила в большую глиняную миску, собираясь в неопределенном будущем отнести неведомому Бобо, чтобы тот пожарил их в утином жире.

Однако из этих припасов совершенно невозможно было сегодня приготовить еду на целый день для такой оравы. И уж точно ничто из этого не годилось для того, чтобы сварить телячий бульон. К тому же у Сабины опять кончились сигареты. В общем, как ни крути, а похода в город было не избежать.

Кто-нибудь непременно захочет подарить Папе кусок телятины.

Из кухонного окна Сабине было видно, что те лебеди опять вернулись и шипят, и настырные кролики снова принялись поедать в огороде зелень и уже успешно обглодали под корень красный салат, цикорий и листовую горчицу.

«Бульон из лебедей. Бульон из кроликов. — Сабина тщетно листала страницы поваренной книги. — Если бы можно было найти там рецепт бульона, который готовят из травы!»

«Крепкий бульон — вот главное в кулинарии, во всяком случае, в кулинарии французской, — писал Эскофье. — Без него у вас ничего не получится. Зато, если у вас есть хороший бульон, вся остальная работа покажется вам сущим пустяком. Но если бульон у вас плохой или посредственный, можете даже не надеяться на утешительные результаты. Вот почему повар, настроенный на успех, все свое внимание и умение в первую очередь направит, естественно, на приготовление очень хорошего бульона и для этого постарается не только использовать самые свежие и качественные продукты, но и с особой заботой отнесется к их приготовлению, ибо в кулинарии заботливое отношение — это половина успеха».

— Заботливое отношение… — бормотала Сабина. — Да если я начну относиться к готовке с любовью и заботой, то мы все тут просто с голоду помрем! Так-то, месье Эскофье. — Но она продолжала листать «Ma Cuisine».

«Мясные продукты более питательны, чем овощи, но мясо и овощи вкуснее, когда их едят вместе, да и пользы от них тогда больше».

«Любой хороший обед, как и обед изысканный, лучше всего завершать фруктами…»

«Хорошо сваренный кофе, если его выпить в гостиной через некоторое время после основной трапезы, способствует пищеварению».

Никакого проку от этой книги! И Сабина решила, что ей остается только отнести замаринованных гусей в «Гранд»: пусть этот Бобо их приготовит. Бобо! Она даже засмеялась, вспомнив это детское имя. Он, возможно, симпатичный. А потому она решила приодеться: сменила черное, кухонное, платье и белый фартук на легкое кружевное ситцевое платьице цвета зрелой черной смородины, нежное, как шелк. И, разумеется, надела свои красные бальные туфельки.

«Гранд-Отель» был поистине грандиозен. Настолько грандиозен, что простая женщина да еще и с двумя большими корзинами, где была соленая гусятина, ни за что не решилась бы войти в его элегантный вестибюль. Так что Сабина сразу спросила у посыльного, где у них тут кухня, — хоть она и надела свои замечательные красные туфельки и даже мазнула ванильным экстрактом за ушами и на сгибы локтей.

Стоило ей с вершины холма увидеть у отеля бесконечную вереницу «Роллс-Ройсов», и она поняла, что совершенно не продумала данную операцию. Впрочем, она и о времени толком не подумала: был уже почти полдень.

Господи, должен же где-нибудь здесь быть служебный вход!

Сабина обошла весь отель кругом, таща тяжеленные корзины с гусями, и руки у нее уже совсем отваливались, когда она наконец обнаружила неприметную дверцу без каких бы то ни было табличек. Дверца, к счастью, была открыта. Сабина смело вошла внутрь и сразу увидела целую толпу официантов. И пока она пробиралась между ними, у нее возникло стойкое ощущение, что она идет прямиком в преисподнюю.

На кухне как раз обслуживали ланч. Жара там стояла, как в топящейся духовке. Вентиляция явно была выключена, чтобы готовые кушанья не остыли прежде, чем их подадут клиентам. Окна и двери были плотно закрыты. Из плит клубами вырывался древесный дым. Его было так много, что Сабина едва видела, куда идет. Воздух казался ей ядовитым. В плитах горел кокс — на нем жарили бифштексы; пламя порой взлетало на два, а то и на три фута вверх.

И запахи на этой кухне были какими-то чересчур интенсивными — здесь пахло не только пищей, но и потом; к острому запаху чеснока и нежному запаху розмарина примешивался сладкий липкий запах свежей рыбьей крови. Рыба еще билась, когда ее швыряли на разделочную доску и тут же, не дрогнув, потрошили.

С первого взгляда казалось, что здесь царит настоящий хаос, но brigade de cuisine делала свое дело. Тарелки так и летали по кухне. Повара, краснолицые, потные, время от времени что-то кричали и перебегали с места на место, то исчезая в кухонном чаду, то вновь из него выныривая. Сабине показалось, что работает там человек пятьдесят или шестьдесят. Может, чуть больше. Или чуть меньше. Некоторые говорили по-французски, но звучали там и другие языки.

Сабина уже едва дышала. Сорок лет! Да в таком аду и до сорока-то не доживешь!

— Что за куколка? — вдруг громко спросил кто-то, и вся кухня мгновенно остановилась.

Последовало несколько непристойных замечаний на самых различных языках, кто-то присвистнул, кто-то провыл по-волчьи. И вдруг из самой сердцевины дымного облака раздался голос: «Жан-Поль, возьми-ка у девушки гусей, которых прислал Папа. А все остальные немедленно возвращайтесь к работе!»

Сабина догадалась, что этот голос как раз и принадлежит самому Бобо. Только к ней он так и не подошел. Зря она надевала красные туфли! Она глянула на свои часики. «„Возвращайтесь к работе“ — это и ко мне относится. Вскоре пора и ужин готовить». Так что она поспешила уйти. Но назад, к себе на холм,