«Краса Хромовска», которая в этот момент внесла главе города кофе, словно магнит перетянула его взгляд от интерьера кабинета на свои упругие формы. Обносов подумал, что с ней он сможет выбросить из головы свою старую любовь к Татьяне, которая к тому же постоянно «кровоточит» неприятными воспоминаниями.

– Вас в приемной ждет адвокат Борисенков. Говорит, срочно. – Девушка села на стол перед мэром города, отчего ее и без того короткая юбка задралась.

– Пусть зайдет прямо сейчас, – строго остудил ее пыл Обносов, отчего секретаршу сдуло со стола в один миг.

Нет, Обносов не отказывал себе в удовольствии, он просто его продлевал; к тому же он хотел, чтобы игра шла по его правилам, а не по тем, которые будет устанавливать эта девушка.

– Я все знаю, – заявил адвокату Кузьма Сергеевич, – обо всем по делу Ника мне докладывает лично прокурор, у которого все на контроле. Буквально пять минут назад звонил начальник Следственного комитета.

– Это что, такое уважение к власти города? – удивился Борисенков. – Раньше такая отчетность была только перед тем, кто платит деньги.

– Так я сейчас и плачу, – усмехнулся Обносов.

– Тогда многое становится понятным, – кивнул головой Борисенков. – Я, собственно, пришел по просьбе Малахитова, который просит срочного свидания с вами.

– Мне сейчас не до него, – отмахнулся Обносов, – я принимаю городское хозяйство, а это столько дел…

– Но ему нужна твоя помощь. – Адвокат, пользуясь давнишним знакомством с новым мэром, по привычке перешел на «ты».

– Что же, как-нибудь выберусь к нему, – кивнул головой мэр, взглянув на часы.

– Я думаю, что если не прийти сегодня, то завтра тебе уже не урегулировать с ним вопрос о переходе имущественного комплекса Малахитовых из своей собственности обратно к нему, – предупредил Борисенков.

Обносов задумался.

– А ты, адвокат, вообще с кем? С ним или со мной? – испытующее посмотрел на него мэр города.

– С тем, кто больше платит, – цинично признался Борисенков.

Николай, сидя в камере, с нетерпением ожидал результатов выезда к нему домой. Через несколько томительных часов ожидания его наконец вывели из камеры и повели к следователю. Проходя по коридору, он выглянул в окно и увидел во дворе следственного управления машину «Скорой помощи» и два человеческих тела, лежащих на носилках под простыней. Ник понял, что это тела его родителей, которых привезли на опознание. Ему стало радостно от того, что скоро его выпустят из-под стражи и он сможет снова принять дозу героина, без которой его уже начинало трясти и ломать.

– Итак, Николай Иванович, мы провели следственно-оперативные действия по поводу вашего заявления, – с полностью непроницаемым лицом начал следователь, как только конвойный завел его в кабинет. – Оно подтвердилось, и в сауне вашего дома нами были обнаружены тела мужчины и женщины.

– Ну, а я что говорил? – самодовольно проронил обвиняемый. – Так что давай, майор, отпускай меня побыстрее.

– Кроме того, нами был задержан ваш телохранитель Дорандуков, которого сейчас допрашивает капитан Фролов. – Работник Следственного комитета никак не отреагировал на его замечание. – Нам же сейчас предстоит спуститься во двор и произвести опознание трупов.

– Да уж чего там, давно пора, – процедил сквозь зубы Малахитов.

Во дворе перед носилками уже стоял адвокат Борисенков, который только что примчался от мэра города.

– Будет, – кивнул он своему подзащитному на его немой вопрос об Обносове.

– Подойдите сюда, – пригласил Малахитова к носилкам следователь, сдергивая простыню с первого тела. – Вы узнаете труп этого человека?

Под откинутой простыней на Николая Малахитова смотрело искаженное гримасой боли лицо бригадира омсовцев Хлыста. ХЛЫСТА!!! Все его тело было красное, словно у вареного рака; кожа местами слезла и отслоилась вместе с мясом, пальцы на руках были скрючены.

– Что вы молчите? – напомнил о своем присутствии следователь. – Вы опознали тело?

– Это Хлыстов, – не узнавая своего потерянного голоса, произнес Николай.

– А что вы скажете на это? – Следователь откинул простыню с соседнего тела. – Это лицо вам известно?

Тело девушки такого же, как и у Хлыста, золотисто-красного цвета «гриля» со сползающей на ногах, словно чулки, кожей принадлежало его подруге Екатерине Смирновой, о чем упавшим голосом поведал следователю Малахитов. В голове Ника гремела страшная какофония. Он никак не мог сообразить, что происходит и как ему теперь быть. Все до этого момента было ему подконтрольно, а теперь он почувствовал себя совершено беспомощным. Словно в тумане прозвучали слова следователя об окончании опознания и предписание о доставке Николая в городскую тюрьму следственного изолятора… Растерянное лицо адвоката, который пытался поддержать его набором общих, ничего не значащих слов… Нику стало не по себе. Ведь он запер в сауне своего верного Хлыста с его девкой, приняв их за отца и мать! Но как это получилось? Он ведь явственно слышал их голоса. А разговор по телефону? Он же говорил накануне с матерью. Ему стало страшно. Какие-то потусторонние силы затеяли с ним жестокую игру. К страху еще прибавлялась подступающая боль от наркотической ломки. В тюремном отстойнике ко всему добавилась ненависть во взглядах сотрудников СИЗО, которые заранее были извещены о таком «долгожданном» госте. «Ничего, – успокаивал себя Ник, – эти взгляды я перекуплю за считаные копейки и устрою из этого места свою новую вотчину».

– Малахитова перед камерой отведите в комнату для свиданий, там к нему посетитель, – распорядился начальник тюрьмы, лично присутствующий при приемке такого важного сидельца.

В кабинете для свиданий Малахитова ожидал мэр города Хромовска Кузьма Сергеевич Обносов.

– Кузьма, почему ты ничего не делаешь? – как только за вертухаем закрылась дверь, наехал на своего бывшего управляющего Ник. – Почему ты допускаешь, что меня взяли под стражу? Что, прокурор совсем спятил?! Давай тогда его, на хрен, заменим. Я не собираюсь здесь долго сидеть.

Кузьма молча смотрел на своего бывшего хозяина, не реагируя на его эмоциональное состояние. Это взбесило Малахитова еще больше.

– Чего молчишь? У меня голова идет кругом от всего происходящего! Опять найденные тела родителей по звонку анонима? А кто мне звонил все это время? Ты же при мне тоже с отцом разговаривал? Дай показания об этом, они мне очень помогут, – попросил его Николай.

– Нет, Ники, тебе уже ничего не поможет, – покачал головой Обносов.

– Ничего не пойму. – Пораженный его словами, Малахитов шлепнулся на привинченную к полу табуретку.

– Что же, Ники, пришло время просветить тебя кое в чем. – Лицо Обносова посуровело, и он настолько сразу изменился, что стал совсем не похож на себя. – Тебе интересно узнать, кто сообщил о месте захоронения твоих родителей?

– Ну да, – осторожно согласился Ник, продолжая удивляться переменам во внешности мужчины.

– Это я позвонил, – гордо произнес Обносов, наблюдая за реакцией Николая.

– Зачем? – недоуменно пожал плечами Малахитов. – Ты же мне сам принес яд.

– Что же, пацан, я расскажу тебе все по порядку, – решился Обносов. – Ты уже знаешь, что я вынужден был терпеть много унижений от твоего отца, да и мать твоя только использовала меня, как игрушку. Я неоднократно просил их дать мне возможность «подняться», завести свое дело, чтобы стать самостоятельной и уважаемой личностью, но им я был нужен только как лакей. Поэтому я и стал распространять наркотики, благо мой братишка работал в профильной конторе. Дела стали налаживаться; еще год-другой, и я бы отвалил от вашего семейства. Но, к сожалению, твой папашка пошел баллотироваться на второй срок с лозунгом «Город без наркотиков». Победил, и стал сразу гайки закручивать. Моих курьеров и дилеров одного за другим стали сажать. Мой бизнес упал в десять раз. Нужно