Все посмотрели на Николая Малахитова.

– Нет, не голыми руками, конечно, – усмехнулся Ник. – Всем раздадут соответствующий спортинвентарь.

– Чего? Боксерские перчатки, что ли? – поинтересовался кто-то из гостей, вызвав всеобщий смех.

– Бейсбольные биты и клюшки для гольфа, – поправил его Малахитов.

Кузьма Сергеевич отдал последние распоряжения на завтрашний день и, отпустив секретаря, наконец-то позволил себе долгожданную рюмку. В течение всего рабочего дня он носился с одной только мыслью – выпить. Через два дня предстояли выборы, и это создавало у Обносова огромное нервное напряжение, которое он традиционно снимал алкоголем. Выпив рюмку, кандидат в мэры не без удовольствия вспомнил свое недавнее свидание с Татьяной. К приятным воспоминаниям от встречи с любимой женщиной невольно прибавились и воспоминания о погибшем сыне. Какой он был? Обносов так и не узнал. Где-то под ложечкой появилось болевое ощущение, от которого Кузьме захотелось избавиться, как и от неприятных воспоминаний. Но ничего из памяти не уходило. Татьяна притягивала к себе его мысли, словно навечно поселилась в кривых уголках его души. Обносов подумал, что нужно взять на себя похороны ее сына. Этим он расположит к себе Федькину мать. Похороны помогут ему сблизиться с женщиной окончательно. Пора ему завести семью. У Татьяны еще один сын, и она родит ему еще…

Приятные размышления прервал приход охранника Малахитова. Дрон принес деньги за реализованную партию героина и собирался взять еще на продажу.

– Николай просил передать, что новая партия пойдет с большой скидкой, поскольку завтра мы будем раскидывать дозы намного дешевле, – донес до Обносова важную информацию его дилер.

– Это еще с какой стати? – недовольно нахмурился Кузьма Сергеевич.

– Так завтра акция по разгону крестного хода. – Дрон удивился, что Обносов не в курсе. – Надо наркошей подогреть, чтобы они головы церковникам как орехи кололи.

– Хорошо, бери со скидкой, – вздохнул Кузьма. – Хорошо, что завтра я еще не глава города, мне за это побоище отвечать не придется.

– А что после? – усмехнулся накачанный парень. – Порядок наведешь? Может, и дурью торговать запретишь? – Довольный своим остроумием, Дрон заржал, словно племенной жеребец.

– Реализовывать будешь и дальше, – с раздражением посмотрел на него Обносов. – Но получать будешь не у меня. Сегодня был последний раз.

– Понятное дело, что я, без понятий? – кивнул головой охранник Ника, и в голосе появились нотки уважения. – Мэр города все же.

Обносов посмотрел на этого тупого, физически сильного, исполнительного парня, который лишил жизни его с Татьяной сына так же просто, как если бы его попросили свернуть шею курице. А ведь он был последним, кто видел его живым… Обносову захотелось расспросить Дрона о сыне. Он взял пустую рюмку и налил коньяка, пригласив своего подручного выпить. Дрону польстило такое приглашение, и он с удовольствием опрокинул коньяк в свое горло.

– А скажи, Дрон, – наливая вторую рюмку, приступил к выяснению интересующей его информации Кузьма Сергеевич, – как тот парнишка, которого ты придушил, себя вел перед смертью? Плакал, молил о пощаде или еще чего?

– Странные вы вопросы задаете, Кузьма Сергеевич. Если бы я вас не знал, подумал бы что-нибудь плохое, – удивился качок.

Обносов промолчал.

– Как он себя вел? – пожал плечами Дрон. – Молился все время.

– Молился? – удивился Кузьма.

– Сам первый раз такое видел, – проглотил следующую рюмку убийца. – Вначале, когда только начали ему подзатыльники давать да по почкам стучать, все у Бога помощи просил себе, а уж когда более обстоятельно подошли и стали ему по-настоящему больно делать, то он начал просить Бога за мать, брата и отца.

– Отца? – От удивления из рук Обносова выскочила рюмка и разлилась на столе коньячным ароматом.

– Ну да, – подтвердил собеседник Кузьмы Сергеевича, смахивая разлитый коньяк со стола своей огромной лапищей, словно тряпкой. – Он еще вначале стращал меня своим отцом. Врал, что тот у него очень важный и деловой человек, связанный с преступным миром, и что за него мне отомстит.

– А как его звать или из какого он города, не говорил? – задал очередной вопрос Обносов.

– Да о чем вы, у него же нет отца, – презрительно фыркнул Дрон.

– У каждого ребенка есть отец, – буркнул Кузьма, чувствуя в груди поднимающуюся волну ненависти к этому примитивному созданию.

– Ну, был бы у него отец, и что? – продолжал насмехаться охранник Малахитова. – И батяньку бы рядом повесили.

– Какое его последнее слово было? – Обносов почувствовал настолько сильную неприязнь к Дрону, что ему захотелось ударить бутылкой по этой огромной пустой голове.

– Да зачем вам это? – подозрительно прищурился Дрон, пытаясь прочитать потаенные мысли Обносова.

– Надо, – просто ответил Кузьма.

– Пощады просил, заклинал меня именем Христа. – Дрон от всех этих воспоминаний стал раздражаться и, чтобы успокоиться, приложился к коньяку прямо из горлышка.

– Жалко тебе его не было? – решил напоследок поинтересоваться у убийцы отец Федора.

– Был один момент. Когда он про отца врал. – Ответ охранника снова больно задел самолюбие Обносова.

– А ну, пошел вон! – рыкнул на него Кузьма, который уже не мог сдерживать охвативший его гнев.

Дрон, хоть и был удивлен такой сменой настроения хозяина, все же, хорошо зная угрожающие интонации Обносова, поспешил ретироваться.

Татьяна, придя в себя, покинула территорию больницы и, забежав домой покормить младшего сына, сразу же отправилась к священнику. Страх, что беременность Анжелы была прервана и она не смогла помочь бедной девушке, забирал у нее последние силы, но женщина заставляла себя ускорять шаг, все же надеясь, что отец Арсений не опоздал. К глубокому ее разочарованию, ворота и калитка, ведущие на церковную территорию, оказались закрыты на навесной замок снаружи – значит, Анжелы и священника на территории церкви не было. От навалившейся усталости Татьяна, прислонившись к церковной ограде, сползла на землю рядом с каким-то ворохом тряпок. Она вспомнила о предстоящих похоронах сына, и слезы стали душить ее.

Мобильный телефон прошил ее нервную систему громкой мелодией.

– Татьяна, ты где? – раздался в телефоне голос Кузьмы. – Я приехал к тебе домой, а тебя нет; сын говорит, что ты куда-то убежала. Я стал за тебя волноваться. С тобой все в порядке?

После перенесенных потрясений его голос действовал успокаивающе. Татьяна почувствовала, что ей хочется довериться этому сильному мужчине, спрятаться за его спиной.

– Я у церкви, – дала она ему свои координаты.

– Стой на месте, я через пять минут буду, – раздался приказ Обносова.

Вскоре он подъехал, подхватил отчаявшуюся женщину и мягко и заботливо опустил в салон машины.

– Домой! – скомандовал он водителю.

«А куда домой?» – задумалась Татьяна. К кому? К ней или к нему? А какая разница… Ей хотелось тепла, ласки, спокойствия, в противном случае она знала, что не выживет. Татьяна ощущала себя маленькой «сдохнувшей» батарейкой. И ей был просто необходим положительный жизненный заряд.

Анжела пришла в сознание ранним утром на кровати в незнакомой обстановке. За окном только начинало светать, вокруг было тихо. Она вспомнила последние события и ужаснулась. Насильственный укол, который ей сделали пришедшие в палату заведующая отделением и две ее подчиненные… После отказа Анжелы заведующая навалилась на нее всем телом, а две другие быстро подготовили руку и сделали