комментарии Сереги Длинного:

– Это тот шустрый сын попа, который за Анжелкой пытается ухлестывать.

В классе раздался дружный смех. Классный руководитель, не добившись порядка, вышла с такой поспешностью, что это было больше похоже на бегство.

– Давай, попович, садись на свободное место, – великодушно пригласил Длинный.

Георгий увидел несколько свободных мест. Первое на его пути было место рядом с небольшого роста, ярко накрашенной девочкой. Неожиданно девчонка подвинулась на свободное место, не давая Георгию его занять.

– Ты же в Анжелку втрескался, вот и иди мимо, – безапелляционно заявила одноклассница.

Ее слова в очередной раз были встречены одобрительным смехом. Георгий уже понял, что класс его испытывает, поэтому, не отреагировав, двинулся к следующему месту. Но и там ему сказали, что место занято. Новичок пошел к парте Длинного, который сидел в одиночестве и скалил зубы на происходящее.

– Нет, поп, здесь Ник сидит, – положил ногу на свободное место парень.

Георгий обвел взглядом класс. По лицам ребят было видно, что все как один были готовы продолжать эту забаву. Николай Малахитов выполнил свое обещание и теперь демонстрировал через своих одноклассников, кто в этом городе хозяин положения. Прозвенел звонок, и в класс вошла учительница литературы. Георгий поймал взгляд парня, который кивнул ему на незанятое место рядом с собой. Георгий поспешил принять его приглашение.

– Георгий, – протянул он ему руку.

Паренек, чувствуя на себе взгляды одноклассников, не ответил рукопожатием, а только буркнул сквозь зубы:

– Федор.

Весь класс занялся своими делами, никак не связанными с предстоящим уроком. Кто стал звонить по телефону, кто по нему играть, девчонки рассматривать журналы мод. В классе стояла атмосфера обычной перемены. Учительница, словно застывшая, стояла у окна и никак не реагировала на происходящее.

– А что, урок будет или нет? – осторожно поинтересовался Георгий у своего соседа.

– Если Ник придет, то будет, – пояснил одноклассник, читающий какую-то книгу.

Николай Малахитов появился ко второму уроку. Увидев нового ученика, он поинтересовался, как его встретили.

– Хорошо, – улыбнулся Георгий.

– У нас вообще очень дружный класс, – усмехаясь, смотрел на него лидер молодежи, – да что класс, у нас вся молодежь в городе дружит. У нас нет вражды между разными школами, районами, улицами. Уже давно каждый подросток может в любое время дня и ночи гулять по всему городу, и никто его пальцем не тронет.

– Здорово, – одобрительно покачал головой Георгий. – Это на самом деле большая редкость. Там, где я жил раньше, стоит только оказаться в соседнем квартале, и надо быть настороже. Чужаков сразу вылавливают, и повезет, если только отберут мобильник или плеер.

– Ты поэтому так драться научился? – нахмурился Ник, которому уже доложили об инциденте у развлекательного центра.

– Да нет, просто я учился в кадетском училище, а там была секция бокса, вот я четыре года и ходил туда, – пояснил Георгий, понимая, что Николаю наверняка доложили и то, что он был в обществе его девушки.

– Ну, так, может, ответишь мне, попович, почему у нас молодежь между собой ни «терок», ни разборок не устраивает? – с тем же недовольным выражением лица спросил Малахитов.

– Нет, понять не могу, – честно признался его одноклассник.

– Все очень просто, когда у молодежи есть общий враг, тогда им не до междоусобиц, – прояснил ситуацию Николай.

– И кто же в наше время общий враг молодежи? – поинтересовался Георгий.

– Их родители. Взрослые, – глядя на Георгия в упор, словно пытаясь прочесть его мысли, безапелляционно произнес собеседник. – Те, которые с самого рождения набрасывают на своих детей ярмо и всю жизнь душат их своим произволом. Не дают нам делать свой выбор. Никакой свободы. Будь то вопросы внешности, одежды, выбора профессии или интимной жизни. Словно мы их рабы.

– Ну, это же временно, – попытался уменьшить накал их беседы новый одноклассник. – Дети становятся совершеннолетними и приобретают самостоятельность.

– А ты хоть и сынок попа, а дурак, – разочарованно ухмыльнулся Николай. – Какая самостоятельность, если квартира и все необходимое имущество принадлежит родителям? Что, бомжевать прикажешь? А оплата учебы в институте? Нет, это ярмо, накинутое при рождении, – на всю жизнь.

Георгий промолчал.

– А скажи, попович, чего это ты с моими ребятами из патрульного отряда подрался? – сменил тему Ник, вспомнив про сообщение Хлыста. – Ты кем себя возомнил в этом городе?

Одноклассники, услышав о драке новенького с омсовцами, заинтересованно придвинулись к говорившим.

– Они старика били, – обреченно произнес Георгий, понимая, что его все равно здесь никто не услышит.

– Старик этот у ребенка деньги отнял, – нахмурился Малахитов, показывая свою полную осведомленность во вчерашнем инциденте, – и малыш позвал на помощь. Разве этого недостаточно, чтобы правильно разобраться в ситуации?

Малахитов ждал ответа от новенького, но тот замолчал, показывая нежелание продолжать разговор.

– На первый раз я сказал, чтобы тебя не трогали, – великодушно произнес Ник. – Ты все же со мной в одном классе учишься. Но если что-либо подобное повторится, мой иммунитет тебя больше не спасет. Останешься один на один со всем Хромовском, вне закона. Ты меня понял?

– Как не понять, понял, – кивнул Георгий.

– Ты приходи сегодня на съезд молодежи, сам многое увидишь собственными глазами и тогда лучше поймешь, о чем я тебе только что говорил, – смягчил свой тон Николай Малахитов и тут же потерял интерес к поповскому сыну.

Его вниманием завладели одноклассники и другие школьники, которые толпились в большом количестве перед дверьми класса. Учащиеся приходили либо просто посмотреть на Николая, либо поприветствовать своего крутого сверстника. Многим не терпелось выразить полную преданность и поддержку его взглядам. Некоторые при этом старались лично вручить Малахитову письменные жалобы на своих родителей, зная, что они выполняются всегда в первую очередь. К Георгию, пользуясь суматохой, подошел его сосед по парте Федор и оттянул его в сторону.

– Ты извини, что я так с тобой общался, – виноватым тоном произнес одноклассник. – Нас предупредили о твоем приходе и сказали, чтобы никто с тобой не завязывал отношений.

– Почему? – не понял Георгий.

– Так твой отец же священник, а это для Малахитова что кость в горле, – пояснил сосед по парте. – Он и прежнего священника выгнал из города, когда тот стал на проповедях призывать к любви между родителями и детьми.

Георгий хотел подробней расспросить одноклассника о происходящем в городе, но прозвенел звонок на урок, и Федя снова натянул на лицо маску пренебрежения, отвернувшись от него, словно и не было между ними никакого разговора.

Штаб отряда молодежной самообороны располагался в здании ночного клуба, занимая отдельное крыло со своим входом, перед которым висел ящик для писем. В этот обычный почтовый ящик, перекрашенный в желтый цвет, и опускались жалобы несовершеннолетней молодежи на своих родителей с просьбами об их наказании. Вот и сегодня результатом инкассации ящика стало огромное количество бумаги, рассыпанной по столу в кабинете начальника омсовцев. Хлысту всегда было интересно читать жалобы и просьбы подростков, направленные против своих родителей. С помощью этих писем он каждый раз убеждался в огромном преимуществе детдомовской жизни. И это приносило ему облегчение, приятное