— Ну ладно, чего маленьких обижать, — вздохнула Марфута. — Пускай поищут.
— Чего поищем? — не понял Егор.
— Выхода отсюда поищете. А выхода нет!
— Как вошли, так и выйдем! — крикнула Люська. — Нам с вами не нравится.
— Вот в этом и заключается твоя методологическая ошибка, — произнес Пыркин. — Откуда ты ушла в ночь под Новый год? Момент прорыва сюда — это момент во времени, а не в пространстве. Ты следишь за моей мыслью?
— Слежу, — растерянно сказала Люська.
Пыркин повернулся к Егору. Он больше надеялся на его понимание.
— Ты уходишь сюда в определенное мгновение и попадаешь в мир, в котором нет мгновений.
— Вот именно! — сказал Партизан. — Мгновенье, ты прекрасно!
«Они ненастоящие, — подумал Егор. — Беззаботные, как микробы».
— А раз здесь нет мгновений, то здесь и не может быть Нового года. Скажи, пожалуйста, где же то мгновение, в которое ты собираешься вернуться?
— Я его найду, — сказал Егор.
— Тогда мой тебе совет, — сказал Пыркин. — Ищи не мгновение, а точку в пространстве. Мысли философски. Понимаешь, что это такое?
— Спасибо, постараюсь, — сказал Егор.
Марфута потянулась, зазвенели золотые браслеты и ожерелья. Гигантская грудь издала глубокий звук, словно пустая бочка.
— И охота вам, хлопчики, время впустую тратить, — сказала она. — Ой, доля моя бабья! Где ты, мой генерал, запропастился! Верно, от старости помер. Поехал бы сюда со мной, до сих пор был бы живой. Знаешь что, Партизан? Вот откроют когда-нибудь сообщение между нашими мирами. И будут сюда путевки продавать. Для достойных людей. Как мой генерал.
— Ох и набежит сюда жулья! — вздохнул Пыркин.
— Не скажи! Сюда путевки ВЦСПС будет распространять. Передовикам труда и классовых битв, — возразила Марфута.
— А знаешь ли ты, что на вокзале сама Крупская живет!
— Помолчи, дурень!
— А кто такая Крупская? — спросил Партизан.
— Это вдова, — сказал Пыркин. — А чья — не скажем. Не дорос ты еще.
— Если не скажете, значит, вдова Троцкого, — догадался Партизан.
И хоть Егору не очень приятно было слышать, как говорят о жене товарища Ленина, в глубине души он понимал, насколько все во времени относительно. И кто вспомнит о нас через пятьсот лет? И кто мог знать о нас всего пятьдесят лет назад?
— Внимание! — сказал Пыркин. — Смотрите на тот берег.
— Вижу, — сказала Марфута.
— Принимаем меры! — Партизан кинулся внутрь бытовки.
Егор посмотрел на реку и увидел, как от дальнего берега отчаливает лодка. В ней сидят несколько человек.
Из бытовки доносился шум. Егор заглянул внутрь через окно. Партизан, сменив цилиндр на военную фуражку, дергал за гирю, висевшую у дальней стены. Провод, к которому была прикреплена гиря, выходил наружу над головой Егора. Провод дергался. Егор проследил, куда он идет. Провисая, провод тянулся к кривому столбу и уходил дальше вдоль берега.
«Странно, — почему-то подумал Егор. — В этом мире есть миллион пустых квартир и даже дворцов. Занимай — не хочу. Но люди сбиваются в кучки в каких-то жалких бытовках. То ли потому, что им ничего не нужно, то ли потому, что в большом городе страшно и одиноко. Скорее им ничего не нужно. Ведь если человек чего-то добивается, он спешит или считает минуты, он смотрит, как растут дети и как умирают старики. А здесь — какой смысл во дворце, если ты можешь занять десять дворцов? И все пыльные. И будешь изнашиваться вместе с дворцом, как старый стул».
Партизан вышел из бытовки.
— Я подал сигнал, — сказал он. — Будем сопротивляться или как?
— Я бы убежал, — сказал Пыркин, — да Марфута плохо бегает.
— Я вообще не бегаю, — сказала женщина. — Мне стыдно бегать.
— Тогда оставайся, — сказал Партизан. — А мы спрячемся.
— Меня нельзя бросать, мальчики! — испугалась Марфута. — А если бросите, я им сразу скажу, где вы спрятались.
— Тогда беги! — велел Партизан.
Странно — они боялись. Они очень боялись лодки, которая медленно двигалась через реку. Значит, на самом-то деле они держатся за это подобие жизни, как человек в тюрьме или в яме все равно старается выжить.
— А что они нам сделают? — спросил Егор.
— Тебе хорошо, — огрызнулась Марфута, — тебя они не догонят. А меня догонят.
— Это изверги, — сказал Пыркин. — Побежали, что ли?
Марфута возилась в бытовке, собирая вещи.
— Ну что ты возишься! — крикнул Партизан.
Пыркин пошел первым. Его черное пальто с оранжевым рукавом развевалось, как бурка героя Гражданской войны. Он не оборачивался, но крикнул на ходу:
— Молодежь, не отставать, если жизнь дорога!
— Мальчики! — закричала с порога бытовки Марфута. — Прикройте меня. Задержите их!
— Я уже вызвал помощь, — сказал Партизан. Он бегом догонял Пыркина.
— Когда она еще придет! — отозвалась Марфута. Она пошла следом. Но толстые, распухшие ноги с трудом держали ее, она переваливалась, как гусыня. В руке, унизанной браслетами, она тащила мешок.
— Дура, — окликнул ее Пыркин. — Ты чего с собой золотишко взяла? Оно тебе не пригодится.
— Я лучше знаю, что пригодится, а что нет.
Жулик бежал рядом, ему нравилось новое приключение, он прыгал и бегал вокруг.
— Если он там будет лаять, придется ликвидировать.
— Ты у меня доликвидируешься! — пригрозил Пыркин. Жулик как будто понял, замолчал.
— Давай мы поможем Марфуте… — неуверенно произнес Егор.
— И не мечтай. Ее не спасем, сами погибнем.
Они бежали к устоям Метромоста. Егор краем глаза увидел нелюдей. Несколько призраков появились в стороне у высохшего дерева.
— Ату их! — крикнул Пыркин.
Жулик послушался и понесся к призракам. Егор оглянулся. Лодка была уже близко от берега. Марфута сильно отстала. Даже отсюда было слышно, как тяжело она дышит.
Партизан снял фуражку, нагнулся и исчез за крайней опорой моста.
Пыркин последовал за ним.
Когда Егор с Люськой оказались в тени нависшего над ними моста, они услышали голос Пыркина:
— Иди ко мне, нагнись только.
Они оказались в пещере, образованной бетонными плитами моста и склоном. Пещера была кем-то углублена, свет в нее попадал со стороны реки сквозь щель, как раз над головами.
— Егор, выйди на разведку, — приказал Партизан. — Осторожно ползи вперед, не высовывайся. Если что — прячься немедленно! Главное, доложи, как там Марфута!
Егор подчинился. Он подполз на животе ко входу в пещеру и выглянул наружу.
Марфута так и не достигла укрытия — до нее еще метров сто. Затем он увидел людей из лодки, их было четверо, они были одеты разнообразно и неряшливо, словно играли в разбойников.
