– Похоже, у нас нет выбора. Не так ли, капитан О'Ши? Меня бы весьма обрадовало, если бы вы заблаговременно разузнали, как мистер Парнелл прореагирует на предложения по новому Земельному акту. Я-то считаю их совершенно правильными, однако мистер Парнелл не доверяет нам ни на дюйм. Он обладает непоколебимой верой в то, что каждый принимаемый нами закон несет в себе предубеждение против него лично.
– Или, возможно, он считает, что вы просто не сдержите своего слова, – заметила Кэтрин.
Вилли бросил на нее гневный взор, но мистер Чемберлен лишь сухо рассмеялся.
– О, я знаю, мистер Парнелл не питает к нам любви. Он абсолютно убежден, что Англия никогда не сможет породить что-либо хорошее, так что, боюсь, с ним мы зашли в тупик. Разумеется, до тех пор, пока вы, миссис О'Ши, не уговорите его относиться к нам чуть великодушнее.
Вернувшись домой, Кэтрин обнаружила, что повсюду горит свет, а мисс Гленнистер ожидает ее в состоянии близком к истерике.
– О миссис О'Ши, произошло нечто ужасное! Люси… – И глупая женщина разразилась безудержным плачем.
Кэтрин пришлось обнять ее и буквально вытряхивать из нее объяснения.
– Что такое? Что случилось? Она умерла? Где она?
– Она не умерла. Но она лишилась дара речи. Она пытается говорить, но никак не может. Это ужасно!
Достигнув середины лестницы, Кэтрин обернулась:
– Приходил доктор?
– Да. Сказал, что у нее удар. Он считает, что конец близок. – И мисс Гленнистер снова разрыдалась. – Детям я сказала, что ей нездоровится. Бедные ягнятки, они бы так перепутались, если бы узнали правду.
– Им надо учиться ничего не бояться, – возразила Кэтрин и, не дожидаясь новой вспышки слез мисс Гленнистер, направилась своей дорогой, поскольку уже находилась совсем рядом с комнатой Люси.
Она с трудом узнала это несчастное, искаженное лицо. Врач оставил с Люси сиделку, шепнувшую Кэтрин:
– Поговорите с ней, миссис О'Ши. Не думаю, что она сейчас видит, зато слышит. Она так вас ждала.
Кэтрин взяла Люси за руку и тут же почувствовала, как корявые пальцы начали ощупывать ее кольца, пытаясь признать ее.
– Это я, Люси. Ни о чем не беспокойся. Я буду рядом с тобой.
Люси, верная Люси, которая была рядом с Кэтрин всегда. Всю ее жизнь. Люси никогда ни на что не жаловалась, никогда не сетовала на усталость или недомогание – ни когда Кэт была еще совсем ребенком, ни когда стала старше. Кэтрин сидела рядом с любимой служанкой, еле сдерживая слезы. Люси с детства ухаживала за ней, утешала ее, когда умер отец, и радовалась, когда она вышла замуж, – Люси была частью ее жизни.
– Я здесь, Люси, я с тобой, – время от времени повторяла Кэтрин в течение всей этой долгой ночи, наблюдая за распластанной на кровати женщиной, которая с каждой минутой дышала все тяжелее.
А утром пришло письмо из Дублина:
Кэтрин быстро скомкала письмо. Лицо ее стало рассеянным. Ведь она обещала не отходить от Люси, она не может покинуть свою старую служанку, лежащую без чувств, не в силах шевельнуть даже рукой, не говоря уже о том, чтобы подняться с постели.
Но она не виделась с ним так долго и все время думала о том, как он ждет от нее ответа, который она никак не могла послать. Наверное, он будет мерить шагами просторный вестибюль отеля в надежде, что вместо послания к нему придет она сама.
Это было мукой. Каждую минуту она испытывала страдания при мысли о его разочаровании и замешательстве. А вдруг он подумает, что она решила бросить его, посчитав, что цена за его любовь слишком велика для нее и что она поступит слишком низко, уплатив эту цену?
Поздно ночью Люси скончалась, а утром Кэтрин, сказав всем, что должна лично сообщить об этом Вилли, села в лондонский поезд. Первым делом она направилась в отель на Кеппел-стрит. Закрыв лицо непроницаемой густой вуалью, она подошла к конторке и осведомилась насчет мистера Парнелла только для того, чтобы услышать в ответ, что меньше часа назад он выехал в Дублин. Но ведь должен же быть какой-нибудь адрес, по которому его можно найти?! Оставил ли он его для нее?
Слава Богу, по крайней мере она сможет написать ему в уверенности, что спустя двадцать четыре часа он получит ее объяснения и уверения, что она не оставила его.
Вилли вернулся в Элшем вместе с ней. Он немного поплакал в связи с кончиной бедняжки Люси, ведь это была такая преданная душа, и отвез ее на Крессинг, где ее и похоронили рядом с отцом и матерью Кэтрин, как и надеялась Люси. Вилли вел себя очень тактично и заботливо и предложил Кэт остаться подольше, если она захочет. Она понимала, что он надеялся воспользоваться смертью Люси как поводом для их примирения. Он считал, что лучшего момента, чтобы броситься в его объятия, для рыдающей и страдающей Кэтрин и быть не может. Все это еще больше раздражало и отталкивало Кэтрин, и она испытала огромное облегчение, когда утром Вилли доставил ее, усталую и разбитую, домой и там оставил одну, а сам отправился в Лондон в поисках увеселений.
С отъездом Вилли в доме воцарились тишина и покой. А вскоре пришло долгожданное письмо с ирландским штемпелем. Читая его, Кэтрин горько рыдала, ибо письмо было пронизано сочувствием по поводу ее утраты. Она едва могла вообразить счастье и радость, испытанные им, когда он получил ее письмо. Не важно, что он был крайне взволнован и никак не мог вернуться в Англию в течение еще нескольких дней. А известно ли ей, что капитан О'Ши предложил ему приехать в Элшем в гости и что она думает об этом?
Тут она впервые осознала происходящее. Оказывается, Вилли общался с Чарлзом, пока тот был здесь. И как это похоже на Вилли – не обсуждать свои действия с женой!
Кэтрин лихорадочно заходила по комнате, стараясь представить, как ей скрывать свои чувства, если Чарлз действительно окажется в ее доме, а Вилли будет ожидать от нее, чтобы она разыгрывала роль опытной и гостеприимной хозяйки дома. Невообразимая ситуация! Нет, ей надо сослаться на любой предлог, какой только можно придумать… на смерть Люси, на беспорядок в доме, на тетушку Бен, которой хочется видеть ее у себя, на нелюбовь Вилли к сельской местности!
– Кэтрин, птичка моя, ты выглядишь такой печальной, – проговорила тетушка Бен, разглядывая племянницу из-под складок шали, при помощи которой она защищалась от сквозняков, свирепствующих в ее гобеленовой гостиной. – Не стоит так горевать о Люси. У нее была быстрая и милосердная кончина. В отличие от меня, она не дожидалась смерти долго и терпеливо. Поэтому не сиди дома в мрачных раздумьях. Лучше приведи сегодня ко мне девочек. Я так давно не виделась с ними.
Нора с Кармен любили ездить в гости к тетушке Бен. Они благоговели перед ее преклонным возрастом. Нора считала, что старушке по меньшей мере лет двести. Девочки просили тетушку Бен рассказывать им истории из ее детства, что она делала с удовольствием; она описывала им наряды, которые носили в ее время: шляпки с полями козырьком, длинные платья и нижние юбки, белые чулки. В ту пору маленькие девочки даже думать не могли об этих ужасающих черных чулках, какие носят теперь, и, что еще ужаснее, открывающих ноги почти до колена. Девочки весело хихикали. Они никак не могли представить себе тетушку Бен в шляпках с полями козырьком и в белых чулках. Они вообще не могли представить, что она тоже когда-то была маленькой девочкой.
– Ведь правда, мамочка? Правда?! Мамочка, да ты нас совсем не слушаешь!
