ростом выше среднего с мягким доброжелательным лицом и огненно рыжими волосами. Родом он был из Луганска и в гарнизон приехал из аэропорта вместе с семьей Чернова. Поэтому в день знакомства они часто общались на внеслужебные темы, находя все новых и новых общих знакомых. Горобченко готовился убыть на сессию в Высшую школу КГБ с последующим отпуском, поэтому был занят сдачей дел и должности вновь прибывшему заместителю.
В полк вернулась авиагруппа с боевой службы. Там не обошлось без ЧП. Одному из офицеров в драке сломали челюсть, якобы из-за того, что тот отказался списывать спирт. Командование не пожелало выносить сор из избы и поэтому всех участников похода сразу же отправили в отпуск.
Что касалось оперсостава, то майор Мухин со дня на день должен был вернуться из отпуска, а майор Дубовик уйти. На боевом посту оставался старший оперуполномоченный майор Пшениный, потому как любил лето проводить в Заполярье, занимаясь рыбалкой и сбором грибов. В отпуск он предпочитал уходить в апреле, чтобы продлить для себя летний период. Игорь Пшеничный по-своему, был своеобразным человеком. Он учился в Армавирском летном училище, хотя после третьего курса был переведен на штурманский факультет Ставропольского училища. От рождения он был левша и при поступлении скрыл эту особенность, а в дальнейшем, когда начались полеты, он так и не смог освоить тонкости пилотирования, держа штурвал правой рукой. Зато он добился успехов у другой области. С детства его привлекали восточные единоборства. После окончания высших курсов военной контрразведки он попал на курсы усовершенствования оперсостава в г. Балашихе, где готовили кадры спецназа КГБ на особый период. Свое истинное предназначение он видел именно в последней специальности, поэтому нынешнюю свою должность воспринимал, как временное состояние, с которым успешно мирился. Для своего профессионального совершенства он делал все от себя зависящее. Пшеничный никогда и ни при каких обстоятельствах не употреблял спиртного, ежедневно посещал спортзал, самостоятельно изучал немецкий язык и психологию. Помимо этого, ни с кем не поддерживал близких дружеских отношений вне службы. О возможных внебрачных связях с женщинами вообще не было и речи. Он не мог допустить ничего такого, что могло бы его в дальнейшем скомпрометировать. В коллективе он общался с офицерами только по мере необходимости, не допуская никого в свою личную жизнь. Однако из любого правила иногда бывают исключения.
После того, как Чернов рассказал о своей командировке, Пшеничный подошел к нему с предложением:
— Игорь, ты не составишь мне компанию в воскресенье съездить за грибами? У жены начался учебный год, а мне одному скучно.
Чернову, после разлуки с женой тоже не очень хотелось оставлять ее одну дома в выходной день. Но короткое северное лето подошло к концу и для сбора грибов оставались считанные теплые дни. Надо сказать, что на Севере сбор грибов и ягод был не просто отдых, а настоящий промысел. Ни одно застолье не проходило без жареных или маринованных грибов и чаепития с вареньем из местных ягод.
— Конечно, поеду, — после некоторого колебания, ответил Чернов, — Когда и где встречаемся?
— Я в шесть утра за тобой заеду.
Пшеничный всю свою офицерскую службу прослужил на Севере. Он давно получал полагающиеся ему полярные надбавки и поэтому сумел накопить за эти годы деньги на личный автомобиль.
Утром следующего дня, как и договаривались, Пшеничный заехал за Черновым рано в условленное время. Они выдвинулись в южном направлении, где начинались хвойные леса. Первую половину пути диалог между коллегами не получался. Пшеничный молча слушал рассказы Чернова, периодически выдавая короткие реплики. Любые вопросы со стороны Чернова он воспринимал настороженно или открыто их игнорировал. После получаса такого общения, Чернов отвернулся к окну и стал рассматривать местные ландшафты. Вдруг неожиданно автомобиль наклонился вправо, и послышались легкие хлопки. Пшеничный вышел из машины и стал со всех сторон ее осматривать. Чернов в знак солидарности также вышел из автомобиля, хотя вряд ли мог чем-то помочь товарищу, с автоделом у Игоря всегда были проблемы. Как и ожидалось, спустило переднее правое колесо. Пшеничный открыл багажник, вытащил домкрат и стал откручивать крепежные болты. Затем, он попытался снять колесо, но оно как будто прилипло. После минуты тщетных попыток, он вытащил из багажника две пластиковые бутылочки. Понюхав одну из них, он прикрутил к ней съемную пробку с трубочкой от коктейлей и, немного нажав на мягкий корпус, направил тонкую струйку жидкости на диск. Чернов не имел собственного автомобиля и поэтому с любопытством наблюдал за манипуляциями Пшеничного. Через минуту колесо без усилия было снято.
— А чем ты брызнул, — спросил Игорь.
— Керосином, — ответил Пшеничный, прикручивая запаску.
— А во второй бутылочке что? — вновь поинтересовался Чернов.
— А там спирт, — пояснил коллега, — На Севере без этого никак нельзя. Здесь все водители всегда возят с собой этот набор. В дороге всякое бывает. Если какая-то гайка прикипит или ржавчиной ее прихватит, керосин сделает свое дело. Если что-то примерзнет, надо спиртом брызнуть и сразу все оттает.
— Какой ты предусмотрительный, — сделал ему комплимент Игорь.
— Да, причем тут я. Здесь каждый владелец автотранспорта возит у себя в багажнике такой джентльменский набор, — скромно ответил офицер и тут же посоветовал:
— Так что когда, купишь себе машину, начинай именно с этих мелочей. А все излишества — потом.
Пшеничный оставшийся участок пути продолжал давать советы Чернову по уходу за автомобилем, но мысли Игоря были заняты другим. То, что он узнал в этой поездке, было тем недостающим звеном, которого не хватало для расследования всей цепи поджогов, произошедших в этом году на аэродроме. Сбор грибов уже мало интересовал Чернова. он механически кидал в ведро все подряд, иногда даже не срезая ножки, а порой, не задумываясь о съедобности найденных трофеев.
На обратном пути Пшеничный периодически кидал косые взгляды на Чернова, недоумевая о причинах его подозрительной молчаливости.
25
На следующий день, Чернов взял в строевой части несколько личных дел офицеров, хотя интересовало его только одно из них. Он не выходил на обед, а продолжал делать пометки в рабочей тетради и напряженно писать. К концу дня к нему в кабинет зашел майор Нещерет:
— Игорь, а что это ты сегодня, как мышка заперся в кабинете и никуда не выходишь?
— Озарение наступило, Юрий Иванович, — пошутил Чернов, не отрываясь бумаг.
— Так ты хочешь сказать, что мы стоим на пороге открытия мирового значения? — в тон Чернову ответил майор.
— Мирового, не мирового, но, по крайней мере, значимого, — уклончиво ответил Игорь и протянул ему стопку письменных запросов.
Нещерет присел на стул и стал бегло читать документы. Закончив их изучение, он отложил в сторону бумаги и спросил Чернова:
— Ты что этого кадра в органы готовишь или в отряд космонавтов?
— Нет, — ответил Игорь, — У меня есть основания предполагать, что этот офицер — диверсант.
— Ты в отпуске давно был? — настороженно спросил заместитель начальника.
— Юрий Иванович, я в порядке. Вы просто не в курсе, что у нас в первом полугодии была серия поджогов. Вот у меня теперь есть подозрения в отношении этого человека. — Игорь ткнул пальцем в личное дело, лежащее у него на столе.
— Серьезная заявка, — задумчиво произнес Нещерет, — А если ты ошибаешься?
— А если ошибаюсь, то запросы уничтожу по акту, и всю проверку начну сначала, — парировал Чернов.
— Ну, ты меня заинтриговал. Ладно, — сдался Юрий Иванович, — зарегистрируй запросы у
