несколько озадаченным. Не дослушав до конца доклад матроса, он сказал:

— Сейчас приведи себя в божеский вид, погладь форму, надень бушлат, и чтобы в десять часов был в кабинете у командира полка. Вопросы есть?

— Так точно. А зачем? — взволнованно спросил он.

— Извини, но мне командир не докладывает, — с раздражением ответил капитан. — Может, ты крайний раз что-то напортачил с расчетами?

— А что я мог напортачить? Считаю ведь не я, а машина.

— Лобанов, заканчивай демагогию и бегом к командиру, — отмахнулся от него, как от назойливой мухи, Бондаренко.

Ровно в десять часов матрос вошел в кабинет полковника Шкилева.

— Товарищ полковник, матрос Лобанов по вашему приказанию прибыл, — дрожащим от волнения голосом доложил он о прибытии.

— Здравствуй, Лобанов, — поздоровался командир с подчиненным, — есть желание еще раз съездить в отпуск?

— Так я же недавно был, — запинаясь, вымолвил матрос.

— Да, знаю, знаю. Дело в том, что мне нужно еще раз перенести расчеты на дискету, так как «портянок» собралось много, — командир имел ввиду рулоны бумаги с распечатками, — хочу от них освободиться. Сможешь еще раз сделать?

— Так точно.

— Тогда поступим так, отпуск у тебя будет всего на пять дней. Чтобы не нарушать законодательство, завтра пойдешь в увольнение. На переговорном пункте позвони родителям и договорись, чтобы тебе сделали задним числом больничный, якобы во время первого отпуска ты заболел. В этом случае командованию разрешено продлить отпуск на период болезни. В твоем случае ты получишь дополнительный отпуск на пять дней, включая дорогу. В Москве ты сделаешь все, как в прошлый раз. Дорогу я тебе оплачу, но отпускные — извини, это ты уже сам. Вариант подходит?

— Так точно, — едва скрывая радость, ответил Лобанов.

Он вышел из кабинета командира переполненный счастьем. О таком повороте событий нельзя было даже мечтать.

Через два дня Лобанов с рукописной копией первой части диссертации и распечатками расчетов стоял на пороге совместного советско-норвежского предприятия «Хорет». Лукас Гайлюс в это время выехал из офиса, и Сергею пришлось его прождать несколько часов. Звонить по телефону в офис было бесполезно, так как у них была достигнута договоренность только о личных контактах. К концу дня «старший менеджер» вернулся и был крайне удивлен, увидев на пороге «старого знакомого».

— Честно сказать, я не был уверен, что после нашего последнего разговора мы вновь увидимся, — приглашая в кабинет Лобанова, сказал Гайлюс. Он снял пальто, перед зеркалом поправил волосы, тщательно себя осмотрел и, оставшись довольным, сел в кресло. На этот раз он не предлагал гостю ни кофе, ни других напитков, а сразу перешел к делу.

— Вы принесли мне то, о чем мы договаривались? — официально начал разговор Гайлюс.

— Конечно, — ответил Лобанов и протянул собеседнику пакет с документами.

Хозяин кабинета взял в руки тетрадь и стал читать ее содержимое. Увидев неуверенный, но красивый почерк, каким была написана копия, он усмехнулся, но промолчал. Его предположение о том, что командир полка не имеет понятия о судьбе свой работы, уже не вызывало сомнений. Но это уже было и не важно. Прочитав несколько страниц, он был теперь также уверен, что труд подлинный. Судя по специфическим терминам и оборотам, было видно, что работу писал профессионал в этой области. Гайлюс почувствовал, как учащенно забилось его сердце. Его надежды оправдались. Однако, не выражая своего восторга, он безразлично закрыл тетрадь, а затем, посмотрев на Лобанова уставшим взглядом, произнес:

— Эту писанину я отдам своим технарям, если здесь действительно есть что-то ценное, то наши прежние договоренности останутся в силе. Если это бред, то нам лучше больше не встречаться. Я очень дорожу своим временем, чтобы тратить его попусту.

— А как я узнаю, о вашем решении? Мне послезавтра нужно возвращаться в часть, — спросил Лобанов.

— О том, что я тебя хочу видеть, тебе сообщит твой друг. Но запомни: наша встреча состоится только в том случае, когда ты появишься здесь со второй половиной работы. В противном случае тебя охрана даже не пустит в офис.

— Я это понимаю, — ответил парень.

— Ко мне еще есть вопросы? — откинувшись в кресле, спросил руководитель фирмы.

— Да, мне нужно расчеты по диссертации перенести на дискету, — не столько попросил, сколько констатировал Лобанов.

— И, конечно, на нашу дискету, — язвительным тоном уточнил Гайлюс.

— Если вас не затруднит, — улыбнувшись, ответил посетитель.

Вечером того же дня первая часть диссертации полковника Шкилева лежала на столе военного атташе посольства Норвегии в Москве. А через три дня матрос Лобанов вернулся в часть и, нарушая все представления о субординации, первым делом направился в кабинет командира полка.

— Товарищ полковник, матрос Лобанов из отпуска прибыл, — доложил он и сразу протянул командиру дискету и медицинскую справку.

Полковник бросил удивленный взгляд на вошедшего матроса, затем вновь опустил глаза в папку с документами, уже не глядя на него, произнес:

— Лобанов, тебе не кажется, что докладывать ты должен не мне, а своему старшине? Если бы я не был заинтересован в твоем приезде, то отсюда ты вышел бы прямиком на гауптвахту. Поэтому спасибо за дискету и ступай с глаз моих. Солохе я передам указание, чтобы перед дембелем вплотную занялся с тобой изучением уставов, а то распустил тебя Бондаренко в вычислительном центре.

Лобанов вышел из кабинета полковника Шкилева в подавленном состоянии. Изменение отношения командира к себе он воспринял как утрату дальнейшей надобности, а для завершения успеха ему не хватало лишь завершающей части работы.

Невероятно долго тянулись дни ожидания для Игоря Чернова. Он занимался своей обычной повседневной работой, но при каждом докладе Можайскому как бы между прочим интересовался судьбой запросов в отношении Шкилева и Лобанова. И вот наконец настал долгожданный час, когда начальник сам позвонил подчиненному и потребовал срочно прибыть в отдел.

— Итак, коллега, — Можайский пожал руку вошедшему капитану Чернову и предложил присесть, показывая на свободный стул, — наконец-то пришли ответы на наши запросы. Что касается Шкилева, то по всем местам службы он характеризуется положительно. Хоть к Звезде Героя представляй. По академии имени Гречко тоже ответили, что тему диссертации он заявил, но саму диссертацию по сей день никто не видел. Видимо, поэтому он не «всплыл», когда информацию об утечке наши товарищи проверяли по учебным заведениям. Можешь взглянуть, — Можайский протянул Чернову шифртелеграммы из Москвы.

— Теперь, что касается нашего матросика. Ты хорошо сидишь? — сохраняя интригу в голосе, обратился он к Игорю.

— Судя по вашему тону, мне нужно бежать в магазин, — в ответ пошутил капитан.

— Теоретически да, но для начала послушай, — Можайский разложил бумаги на столе, видимо, по степени значимости. Затем, продолжая загадочно смотреть на Игоря, продолжил: — Наш медалист- отличник, по данным Информационного центра МВД, привлекался к уголовной ответственности за незаконный оборот наркотиков, однако решения по делу нет.

— Что это значит? — уточнил Чернов.