– И что вы все такие опечаленные? Черт… Ну, хочешь, один пойду? Оставайся здесь, а то не нравится мне твой настрой, подруга.
– И лучше выдумать не мог… – улыбнулась одними губами Маша. – Ох, Глеб, какой же ты глупый. Неужели на минутку смог представить, что я тебя брошу?
– Ладно, забудь… – Дымов был растерян, не знал, как себя вести, и от этого злился. «Мы должны выжить, – молил он про себя. – Пусть этот остров хоть пополам треснет, но мы должны выжить…»
Они ползли, вцепившись в землю и в автоматы. Рельеф этой местности был какой-то странный. Нечто подобное Глеб наблюдал много лет назад в Крыму на мысе Тарханкут. Идешь себе по равнине, и вдруг разверзается под тобой земля, и ты едва успеваешь отшатнуться от огромной дыры в земле, которой конца и края не видно. Вся поверхность побережья изрезана продольными и поперечными карстовыми полостями, изрыта пещерами и ходами естественного происхождения. «Органные трубы» под землей, природные колодцы, когда дождевая вода размывает известняковую кору, а затем сливается с подземными реками. В подобную дыру он чуть и не сверзился. Вот было бы мило! Отпрянул от края, успел схватиться за какой-то куцый кустик, и комья глины покатились в бездну. Он перевел дыхание и покосился на спутницу.
– Маша и медведь, – хмыкнула девушка и судорожно сглотнула слюну, оценив размер едва не постигшего их несчастья. Неужто повеселела?
Они ввалились в лес, крались, перебегали, а впереди рос гул, от волнения уже нечем было дышать. Опушка, каменные развалы. Они лежали и удивлялись. Сменили, как говорится, параллакс… Все поменялось. Причал, суденышко и фантастическая скала «арочного исполнения» остались сзади, а по фронту возвышался дом. Так вот оно какое, карибское прибежище Виктора Павловича! Пустое пространство между джунглями и морем. Обширные террасы, объединенные лестничными переходами. «Придомовая» территория полого спускалась к воде. Извилистая крытая веранда, пальмовые аллеи, море цветов, бассейн между террасами, каменные ограды в половину человеческого роста, скорее, декоративные, чем функциональные. К скале прижимался приземистый двухэтажный дом нелепых геометрических очертаний. Было в нем что-то восточное, неуловимо буддийское, впрочем, при взгляде на дорические колонны, обрамляющие веранду, почему-то вспоминалась Древняя Греция, а при взгляде на зеленый купол, венчающий здание, берлинский рейхстаг. Вероятно, этот купол выполнял маскировочную функцию – вуалировал здание сверху, так же, как и крыша веранды, устланная соломой. Какой-то вопиющий симбиоз современного и архаичного…
Не зря же психовали и дергались! Неподалеку от обрыва на вертолетной площадке, обрамленной ракушечной оградой, стоял восьмиместный геликоптер американской фирмы «Сикорский» с работающим двигателем. Разгонялись лопасти, подрагивал обтекаемый корпус блеклой расцветки. Маша судорожно вцепилась в плечо Глеба. Дыхание перехватило – вот так номер, точно, гад, уйдет!
Похоже, все войско, что имелось в наличии у Виктора Павловича, собралось в окрестностях здания. Автоматчики оцепили периметр, они были везде – на опушке, у обрыва, на аллее, мощенной гравием. Плечистые мужики с пасмурными лицами, кто-то в камуфляже, кто-то в джинсах, в рубахах, жилетках. Спецназовцы подползали ближе, используя складки местности, которых было в изобилии. Пока их не видели. А перед домом что-то происходило. Подкатили два джипа (смутно знакомые), с них высаживались люди, вооруженные до зубов, злые и обескураженные. Внимание привлек низкорослый кривоногий мужичонка в светлых парусиновых штанах и кремовой рубашке. До сих пор он показывал спину, нетерпеливо приплясывая неподалеку от вертолета. В ногах у него обретался небольшой, но вместительный кейс, а через плечо была перекинута сумка. Когда подъехали джипы, он той же приплясывающей походкой направился к ним и вступил в беседу с прибывшими. Те оправдывались, разводили руками. Все понятно – чужаки, устроившие бойню на дороге, ушли! Местность прочесывается, а толку? Возможно, нашли резиновую лодку.
Что-то щелкнуло в голове, когда Глеб смотрел на этого нескладного мужичонку с проплешиной на затылке. Еще немного, еще чуть-чуть… Да обернись же, мать твою! Доклад наемника, похоже, окончательно взбесил мужчину. Он сплюнул, передернул плечами, развернулся и болтающейся походкой направился к вертолету. У Глеба от изумления отвисла челюсть. Так вот какие знакомства водит уважаемый Виктор Павлович! Вот откуда ноги растут! Чернявый лысоватый господин, неприятное лицо с удлиненным носом, глубоко посаженные глаза, придавленные рваными полосками бровей. Дьявольски умен, хитер, изворотлив – и это не считая того, что сказочно богат. Лет пятнадцать назад этот тип (а он за эти годы совсем не изменился) заседал в Государственной думе, рулил целым комитетом по внешней политике, водил дружбу с президентом. Издательские холдинги, строительные корпорации, нефтяные, газовые компании он скупал, как мешки с сахаром. Неуемно активный, он был везде: в газетах, в телевизоре, на слуху. Сменилась власть, но этот тип, намертво вросший в систему, продолжал ее использовать в своих корыстных целях. Бизнес-империя этого черта накрыла не только страну, но и мир. Он снова дружил с президентом, его доверенные лица рулили администрацией первого государственного лица, подталкивали в нужном направлении правительство, пачками скупали депутатов. Он мог убить, мог забрать бизнес и непременно выйти сухим из воды. Его амбиции не ведали границ, его влияние невозможно было переоценить.
Все закончилось в тот день, когда до президента дошло, что с олигархами нужно что-то делать – еще чуть-чуть, и эта узкая прослойка населения его раздавит. Чем закончилась битва с крупным бизнесом, всем известно. Но господин с внешностью обитателя преисподней практически не пострадал. Приходилось крутиться, продавая и перепродавая активы, уводить еще не уведенные деньги в швейцарские банки, отступать, теряя позиции в бизнесе, перегруппировывать силы, метаться по мировым столицам в поисках политического убежища, крыть со всех трибун «преступные российские власти», нервно хохотать, узнавая о новом требовании об экстрадиции… Он и сегодня обладал огромным влиянием и был неуловим. Формально проживал в Лондоне, но болтался по всему миру, активно участвуя в бизнесе, водил знакомства с нужными людьми, выводил из-под удара партнеров, в которых по какой-либо причине был заинтересован…
– Святые угодники, – напряглась Маша, – так это же…
– Дубровский Марк Борисович, – процедил Глеб, – тот самый, собственной ястребиной персоной. Ну, надо же, какая встреча… Слушай, Маша, черт меня возьми, если эта встреча случайна. Я не знаю, что означает этот остров, но если уж сам Марк Борисович примчался на помощь другу и партнеру, оно явно того стоило. Не должны они уйти, понимаешь? Они уже готовы свинтить. Субмарина, на которой прибыл Бутерс, видимо, ушла, а если нет, то лежит в прибрежных водах, до нее еще надо добраться. Надеюсь, с судном наши люди разберутся. Остается вертолет. Куда они собрались? На Кубу? Почему бы нет, там правит бал такой же криминал. На Кубе отмываются деньги мексиканской наркомафии. И занимается этим русская мафия… ну, или уважаемые бизнесмены вроде Дубровского. До Кубы полчаса лета, потом их не достать. Маша, это последний шанс, нужно подобраться еще ближе…
Дубровский допрыгал до своего чемоданчика (хотелось надеяться, что не с ядерной кнопкой), снова ерзал от нетерпения, шныряя глазами по сторонам. Забрался в сумку, выудил громоздкий спутниковый телефон, принялся тыкать в клавиши. Ох, уж эти новые технологии! Вскинул голову, оскалился, бросил телефон обратно в сумку. На крыльцо причудливого дома уже выбирался Виктор Павлович, и Дубровский вздохнул с облегчением. Долго собираемся, господин вчерашний подсудимый! Бутерс, одетый в какую-то скоморошную оранжевую рубашку, тащил сумку. Долговязый телохранитель пытался ее отобрать, но Бутерс шипел и посылал его по адресу. Своя ноша не тянет. Рядом с ним семенила бледнолицая Наталья Давыдовна в песочном «тропическом» костюмчике, он держал ее за руку, практически тащил за собой. Она сопротивлялась, пыталась ему что-то сказать, но он не слушал, только шипел.
Они открыли огонь одновременно, из позиции лежа – на «три пятнадцать». Место для обстрела было выбрано идеально – фланги прикрывали камни, фронтальную позицию – бугор. Мишень единственная – винт стабилизатора, хвостовой пропеллер. Маша била одиночными, Глеб – короткими отсечками по два-три выстрела. Плотно, без пауз, тщательно целясь, не поднимая голов. Ревел мотор, вращались лопасти несущего винта; было видно, как пули стучат по хвостовой балке фюзеляжа, отбивая краску. Вот одна попала по винту, дрогнула конструкция… Всполошились не сразу – в первые мгновения рев мотора заглушал пальбу. Но вот заерзали, завертели головами, стали тыкать стволами в разные стороны, пытаясь понять, откуда стреляют. Присел, смертельно побледнев, Марк Борисович, закрыл голову, пополз куда-то по-лягушачьи. Затормозил, словно налетел с разгона на преграду, Виктор Павлович, попятился, поволок за
