заливали грот.

Через три минуты две тени бесшумно скользнули в пещеру, только камешек чиркнул под ногой у Оболенского.

– Тихо, товарищ капитан, – отчитался Издревой.

– Злодеи арестованы и уже дают признательные показания, – не удержался Черкасов.

– За работу, товарищи офицеры. – Глеб дождался, пока затихнут сдавленные смешки. – Попрошу отнестись к делу серьезно и не забывать, что мы не в танке. Автоматы оставить, разобрать «ПСС» из контейнера. Куда нас занесло, все прекрасно знают. Это Мексика, дети мои. Страна цунами, землетрясений, вулканического пепла и, конечно же, знаменитых наркокартелей. Официально говоря, Соединенные Штаты Мексики. И не хихикать мне тут! Стараемся не думать о том, что никому из нас не нравится задание. Родина приказала, значит, нравится. План местности у каждого в голове. Мы на острове Санта-Ирина. Над нами… гм, частная тюрьма, где местные «мафиас», подчиняющиеся Хосе Рудольфо Баррозо, главе картеля «Кабаллерос Ночес», содержат своих партнеров и конкурентов по бизнесу. «Сидельцы» нас никоим образом не касаются. Попрошу усвоить, что на данной местности фактически не работают законы мексиканского государства, здесь все контролируется людьми наркобарона, с которыми наши добрые американские друзья каким-то образом заключили сделку…

– А что такое «Кабаллерос Ночес»? – спросила Люба Ворошенко. – Мой испанский несовершенен, Глеб. Я выучила только «диос мио»…

– Да и мы ни бельмеса, – вставил Черкасов.

– «Ночные рыцари», – растолковал Дымов. – Зарубите на носу, это не шпана. Наркокартели в Мексике – штука серьезная, и эти парни тут не в «Мафию» играют. Кровожадные, и никаких тормозов, убивают легко и просто. Так что если кто-то решил, что мы ищем сокровища с аквалангом, то есть время одуматься. В вооруженных отрядах наркоторговцев служат бывшие военные, сбежавшие из мексиканской армии, так называемые «sicarios» – наемники. Тюрьму охраняют наиболее отмороженные. По имеющейся информации, их не более восьми. Разумеется, это не спецназ, не боевые пловцы, так… – Глеб усмехнулся, – презренная пехота. Но это не значит, что мы на прогулке. Остается три часа, товарищи офицеры. Вертолет с объектом прибудет за час до рассвета, во всяком случае, устроители мероприятия на этом настаивали. Через час этот кусок камня с красивым названием Санта-Ирина должен превратиться в территорию Российской Федерации, и… впрочем, флаги можно не вывешивать. С богом! Все готовы?

– Как всегда, Глеб Андреевич, – тихо засмеялась Маша, укладывая волосы под резиновый шлем. – Плоть немощна, зато какой дух! Справимся, не волнуйся.

– У нас есть план, и всем пипец, – поддакнул Равиуллин.

– Если эту штуку не охраняют древние заклинания, – хихикнул Мишка Черкасов, оставляя за собой последнее слово.

Фигурки боевых пловцов перебирались с камня на камень. Таились в расщелинах, осматривались, делали передышку и снова карабкались, общаясь знаками. Западная часть Санта-Ирины оказалась более пологой, чем восточная. Там имелась еще одна бухта (без пляжа) для захода мелких суденышек – с трех сторон ее подпирали отвесные скалы, и просматривалась седловина с тропой наверх. Тропа упиралась в закрытую калитку, а от калитки в обе стороны тянулся двухметровый каменный забор, ограничивающий территорию узилища. Здесь практически не было растительности, лишь кое-где из расщелин топорщились чахлые кустики. Остров представлял собой неравномерный, «разлохмаченный», но тем не менее усеченный конус, в верхней части которого располагалась каменная чаша с известковыми пещерами – она и послужила много лет назад строительной площадкой для тюрьмы. «Романтики и эстеты – местные наркоторговцы, – думал Глеб, выбираясь на тропу под стеной. – В таком красивом месте отгрохать тюрягу – с видом на море, на живописное побережье в ясную погоду…»

Черные тени скользили по тропе. Вдруг Издревой оступился, и мелкий камешек скатился по наклонной, и все застыли. Но вроде обошлось – порывы ветра заглушили звуки. Внешний периметр, похоже, не патрулировался, и ничего удивительного, передвигаться по тропе у самого обрыва – занятие откровенно цирковое. Взобраться на стену не составило труда – неровности между блоками вполне тому способствовали. Глеб взлетел на гребень, спрятал голову в выемке. Распахнулся тюремный двор, мощенный бетонными плитами. В центре площадки было достаточно места для посадки небольшого вертолета. Прямо по курсу, у дальней стены, мерцала приземистая сараюшка с покатой крышей. В узком оконце мерцал огонек, и сквозь приоткрытую дверь просматривались груды ящиков, крытые брезентом, какие-то бочки, навес от солнца, приделанный к сараюшке, где стояли стол и несколько плетеных стульев, – место отдыха от праведных трудов. В восточной части периметра возвышалось угрюмое сооружение, напоминающее сдвоенную и основательно сплющенную шахматную ладью. «Латинский колорит», – подумал Глеб, разглядывая крохотные, скругленные по верху оконца, дверь в центральной части здания, смотровую площадку, обращенную к морю и частично прикрытую зазубренной башенкой. Все это выглядело как-то неприятно, готично и меньше всего напоминало «Ласточкино гнездо».

На смотровой площадке что-то шевельнулось. Глеб застыл, начал всматриваться…

Когда он спустился, то в первое мгновение слегка опешил – подчиненные так успешно сливались с темнотой и рельефом, что он решил, будто все куда-то разбежались.

– Да тут мы, тут… – проворчал Прихватилов.

– Вот ты и давай, – распорядился Глеб, выстреливая пальцем, – семьдесят метров, и на «девять часов». Наблюдательный пост – разрешаю не церемониться. Издревой, Равиуллин, туда, – показал он в обратную сторону. – Северная часть двора – подозреваю, что это караульное помещение. – Он дождался, пока растворятся в темноте «посланные по адресу». – Остальные – за мной. И не высовываться!

– Имеется план? – спросила Люба Ворошенко.

– На месте разберемся, – буркнул Глеб.

– Отличный план, – восхитился Черкасов, забрасывая автомат за спину, – «на месте разберемся»… В штыковую пойдем? Грянем грозное «ура»?

Пять голов над гребнем забора выгодно сливались с темнотой и для неискушенного наблюдателя могли бы сойти за складки местности. Тишину нарушали лишь посвисты ветра и глухое урчание прибоя где-то внизу. Но вот шевельнулось что-то на северной стороне. А на восточной – где стена периметра переходила в громоздкую надстройку под площадкой с башней, прорисовался силуэт, зацепился за что-то на углу, взмыл вверх и пропал. Спецназовцы затаили дыхание. Издевательски медленно тащились секунды, бледная мерцающая луна освещала часть смотровой площадки. И вдруг там завозилось что-то, выбралось из-за башенки, заковыляло к невысокому ограждению. Мелькнула призрачная субстанция, и часовой даже пикнуть не успел, как стальная удавка сдавила горло. «Сдвиг по фазе» с кручением шейных позвонков, и «неуправляемое» тело свалилось во внутренний двор, между стеной и зачехленными ящиками. «Виновник торжества» растворился в воздухе, словно и не было его.

– Отделался легким испугом, – цинично заметил Черкасов.

– Да уж… – озадаченно пробормотал Оболенский. – Этот пациент определенно не нуждается в дальнейшем лечении. В дорогу, командир?

– Ждем, – процедил Дымов. – Мы что, куда-то торопимся?

Промедление того стоило. С порывом ветра донеслось покашливание, шарканье ног, и из-за башенки образовалась еще одна фигура. На посту, оказывается, был не один часовой, а двое!

– Вот черт… – пробормотал Черкасов.

Караульный постоял на открытом месте, повертел головой, потом приблизился к внешнему ограждению, перегнулся вниз. Вместе с ветром прилетело слово – должно быть, он позвал напарника по имени. Не дождавшись ответа, пожал плечами и побрел к внутреннему бортику, где и нашел свой бесславный конец. Образовавшийся «демон ночи» сделал несколько отработанных движений по отъему жизни, и очередное туловище отправилось в полет. Сдавленный хрип, недолгая конвульсия…

– Лунный удар получил, – не замедлила с комментарием Маша Курганова.

– Не повезло, – пожалела упавшего Любаша. – По себе знаю: когда падаешь, еще ничего, а вот когда приземляешься…

– Зажигает наш Тарас, – усмехнулся Оболенский. – Не пора ли в путь-дорогу, командир?

– Да куда ты гонишь? – проворчал Глеб. – Повоевать не терпится?

Две кляксы соскользнули с северной стены, подались к предполагаемому караульному помещению и,