вселенными, если угодно, или воплощенным бредом, если осмелитесь. Я зову их — тенями, как и все, кто обладают властью перемещаться по ним. Мы избираем возможность и движемся, пока не достигнем ее. А значит, в известном смысле и творим искомый мир. И пока хватит об этом.

Я плыл, я двигался к Авалону.note 11

Я жил там давно, много столетий назад. Долгая это история, в ней переплелись и боль, и гордость… Может быть, когда-нибудь я расскажу об этом, если сумею дожить…

Так я приближался к моему Авалону, но по пути набрел на раненого рыцаря и шестерых мертвецов. Если бы я прошел мимо, я мог бы обнаружить и такое место, где рыцарь стоит невредимым в окружении шестерых покойников, или на место, где он лежит недвижим, а шестеро над ним хохочут. Некоторые говорят, что так или этак — безразлично, потому что все это — возможности, а все возможности существуют где-то в Тени.

Мои братья и сестры — пожалуй, кроме Джерарда и Бенедикта — даже и не оглянулись бы. Но я стал довольно мягкосердечен. Прежде я таким не был. Наверное, годы в Тени Земля размягчили меня, возможно, муки в темницах Амбера напомнили о цене людских страданий. Не знаю. Только я не сумел пройти мимо, узрев страдания человека, который так походил на другого, чьим другом я когда-то был. Шепни я теперь ему на ухо свое имя, я наверняка услышу в ответ взрыв проклятий и горестную историю.

Ладно. Такую цену я готов заплатить: поставлю его на ноги и исчезну. Вреда никакого, и может быть, немного добра — хотя бы для этого человека.

Я терпеливо сидел и ждал. Через несколько часов он проснулся.

— Привет, — сказал я, откупоривая флягу. — Еще выпьете?

— Спасибо. — Он протянул руку.

Сделав несколько глотков, он возвратил мне флягу и произнес:

— Прошу прощения, я не представился, с моей стороны это невежливо…

— Я знаю вас. — Я не стал дожидаться, пока он договорит. — А меня зовут Кори.

Он взглянул с удивлением, словно собираясь спросить: «Кори? Какой?» — но передумал и кивнул.

— Прекрасно, сэр Кори, — понизил он меня в ранге. — Я должен поблагодарить вас.

— Лучшая благодарность для меня в том, что выглядите вы получше, — ответил я. — Есть хотите?

— Да, очень.

— У меня найдется немного вяленого мяса и ломоть хлеба, который мог быть и посвежее. Еще большой кусок сыра. Если хочешь, съешьте все.

Я достал еду, он потянулся за ней.

— А вы, сэр Кори? — спросил раненый.

— Я уже поел. Пока вы спали.

Я многозначительно огляделся по сторонам, он ухмыльнулся.

— …И вы в одиночку уложили всех шестерых? — спросил я.

Он кивнул.

— Да, это было то еще зрелище. Что же мне теперь с вами делать?

Раненый попытался заглянуть мне в глаза, но не сумел.

— Не понимаю, — ответил он.

— Куда вы направлялись?

— У меня есть друзья, лиг за пять к северу. Все случилось как раз по пути. Только я сомневаюсь, чтобы кто-то, будь то сам дьявол, способен пронести меня на спине даже одну лигу. Если бы я мог встать, сэр Кори, вы бы получили лучшее представление о моих размерах.

Я встал, обнажил клинок и единым взмахом перерубил деревце дюйма два толщиной, ободрал кору и подрубил ствол до нужной длины. Повторил все еще раз, а потом поясами и плащами убитых связал обе жерди в носилки.

Он внимательно наблюдал за мной:

— Смертельный у вас клинок, сэр Кори, да к тому же, похоже, серебряный…

— Как насчет небольшого путешествия? — спросил я.

Пять лиг — это около пятнадцати миль.

— А как насчет убитых? — вопросом ответил он.

— Вы что, хотите устроить им христианское погребение? — удивился я. — К черту, пусть природа сама позаботится о своем добре. Отсюда пора уходить, они уже пованивают.

— Следовало бы хоть прикрыть их. Бились они храбро.

Я вздохнул.

— Ну ладно — если потом вам будет спокойнее спать. Лопаты у меня нет, но можно набросать каирнnote 12. Братская могила, так сказать.

— Подойдет, — ответил раненый.

Пока я укладывал всех шестерых рядом, он бубнил себе что-то под нос, должно быть, молитву об убиенных.

Потом я оградил мертвых камнями — их вокруг было довольно. Хотелось побыстрее закончить, поэтому я выбирал камни побольше. И чуть было не прокололся. Один из камней весил фунтов четыреста, я не стал перекатывать его, а просто ухватил и поставил куда надо.

Раздался изумленный вздох — конечно, он все заметил.

Пришлось изобразить гнев:

— Проклятье, чуть не надорвался! — крикнул я, но впредь выбирал камни поменьше.

Закончив, я спросил:

— Ну, готовы в путь?

— Да.

Я поднял его на руки и переложил на носилки. Раненый закусил губу.

— Куда теперь? — спросил я.

Он махнул рукой в ответ:

— Обратно по тропе. Надо идти влево до развилки, а там направо. И как вы собираетесь…

Я поднял носилки вместе с ним, как колыбель с младенцем. Потом направился к тропе.

— Кори? — спросил он.

— Да?

— Из всех, кого мне доводилось встречать, вы один из самых сильных… Такого человека я должен бы знать…

Я не хотел торопиться с ответом. Но все же произнес:

— Пытаюсь сохранить форму. Веду здоровый образ жизни.

— …и голос ваш мне как будто знаком.

Он посмотрел вверх, пытаясь разглядеть мое лицо.

Я поспешил сменить тему разговора.

— Кто же эти друзья, к которым мы идем?

— Мы направляемся в Твердыню Ганелона.

— Поганый штрейкбрехер! — невольно вырвалось у меня, и я едва не выронил раненого.

— Употребленное вами слово мне незнакомо, — сказал раненый, — но, судя по вашему тону, оно выражает неодобрение. И если это так, я должен заступиться…

— Погодите, — опомнился я. — Мы, видно, говорим о разных людях, носящих одно имя. Извините.

Тело его заметно расслабилось.

— Несомненно, это так, — согласился он.

Тем временем дошли мы до тропки, и я повернул налево.

Раненый опять уснул, так что я мог как следует прибавить шагу и после развилки просто бежал, а он тем временем храпел. Как-то вдруг припомнились те шесть типов, что собирались расправиться с этим рыцарем и едва не преуспели в своем намерении. Хорошо бы у них не оказалось приятелей, слоняющихся по кустам.