действия.
Выясняется, что речь идет о конце нашего века. По описанию семейного гнездышка героя можно догадаться, что технологии ненамного продвинулись по сравнению с днем нынешним. Экраны во всю стену, интерактивное телевидение, дополненная реальность и прочие современные достижения вошли в быт среднего класса, а по косвенным намекам (жена героя собирается отдать не понравившийся ей новый кухонный процессор в некий фонд общественного распределения) вполне доступны и не очень имущим слоям населения. Возможно, автор хотел создать мир, чем-то напоминающий капитализм с социалистическим лицом (или наоборот), но быстро решил не погружаться в экономическую проблематику, поскольку социальной ему хватило с лихвой. Повествователь ничем не отличается от заурядного карьериста наших дней, хотя технически более оснащен: благодаря высокопоставленному родственнику жены он сумел получить доступ к так называемой «платиновой сети». Автор намекает, что это своего рода интернет для суперэлиты, причем настолько защищенный, что никакой хакер не сможет пролезть. Герой метит на кресло своего руководителя и пытается наладить личный контакт с кем-либо из высшего руководства. Приблизительно на этих страницах может возникнуть желание отложить книгу и забыть о ней, но Юрчевский сам догадывается, что изрядно затянул с экспозицией, и начинает вводить в сюжет детали, которые вроде бы должны вызвать у читателя интерес.
Так, некоторые цитаты из классиков (Шекспир, Толстой, Дюма, Достоевский и прочие), по замыслу автора, явно должны насторожить аудиторию: Гамлет не погибает, Анна Каренина не бросается на рельсы, бравые мушкетеры не казнят злодейскую леди Винтер, а Родион Раскольников не рубит топором старушку… По всей видимости, мы должны бы решить, что речь идет либо о какой-то альтернативной истории, либо о некоей «литературной вселенной» в духе произведений Дж. Ффорде. Одновременно с этим в разговорах персонажей проскальзывают упоминания о каких-то артефактах, учетом и контролем каковых и занимается учреждение, где работает герой- повествователь.
Отметим, что автору хватило вкуса не идти ни по первому пути, ни по пути развития темы магических или, допустим, инопланетных артефактов. Но с одним вкусом не найдешь дороги к массовому читателю, нужна еще и занимательность сюжета.
А сюжет катастрофически зависает. Действия почти нет, одни разговоры. Когда в учреждении появляются молодые экскурсанты, становится ясно, что Юрчевский пытается использоваться старый, как сама фантастика, прием, когда умудренный опытом наставник объясняет ученику, что к чему, заодно вводя нас в курс дела. Легкая оторопь, которую может испытать искушенный читатель, быстро пройдет, поскольку модель социума по Юрчевскому оказывается довольно- таки любопытной сама по себе. А заодно становится понятно, почему это произведение посвящается памяти Рэя Брэдбери.
Итак, мир конца столетия — это полностью оцифрованная цивилизация. Все тексты, картины, музыкальные произведения, словом, все, что является творением рук человеческих и имеет определенную художественную, эстетическую или эмоциональную ценность, оцифровано, записано и доступно абсолютно всем. Как объясняет повествователь, указывая на картину в холле учреждения: «Мистер Монтэг, прадед нынешнего руководителя нашей службы, — основатель Александрийской системы, оцифровавшей весь мир, полностью реализовал право на информацию как одну из основополагающих ценностей нашего времени». Оцифрованы музеи со всеми запасниками, оцифрованы частные коллекции, оцифрованы библиотеки, где еще сохранились бумажные книги, оцифрованы даже граффити…
Но все это благолепие имеет некоторый, с нашей точки зрения, изъян. В соответствии с законом «Об ответственном хранении» все подлинники собраны в особые места, куда имеют доступ только сотрудники, да и то не все, Александрийского хранилища — места работы повествователя.
Юрчевский мог с этого места закрутить сюжет. Например, сотрудники Хранилища, которые сами себя в шутку или всерьез называют «ликторами»[39], устраивают налет на жилище старушки, у которой обнаруживается бумажное издание прошлого или даже нынешнего века; душераздирающие сцены с бойцами, врывающимися сквозь пролом в стене в уютную квартирку, разгром и побои… Вместо этого автор, а вернее — герой-повествователь, рассказывает о своем первом деле. Действительно, зоркие внуки обнаружили у своей бабули бумажный томик сказок, которые она в свое время читала им на ночь, и сообщили куда следует. Но никакого силового изъятия не последовало, герой вежливо объяснил владелице книги, что Хранилище с удовольствием заплатит ей весьма приличное вознаграждение, несмотря на то что этот сборник давно оцифрован и любой человек может его прочитать. Кто-то из экскурсантов спрашивает героя, а что было бы, если бы она отказалась передать книгу на хранение, и в ответ слышит: вскоре явился бы налоговый инспектор и объяснил, во сколько ей обойдется личное хранение. Потом начнут приходить счета из страховой компании и нарастать из месяца в месяц. «А если она уничтожит книгу, картину или что-то другое?» — спрашивает кто-то из экскурсантов. «Тогда она должна доказать, что действительно уничтожила артефакт, либо произвести это в присутствии свидетелей», — отвечает герой и добавляет, что право на информацию все же не отменяет право владения, но после нарушения Закона о сохранности артефактов человек может быть ограничен в доступе к сокровищам мировой культуры, науки и прочим радостям.
Сюжет несколько оживает, когда один из экскурсантов спрашивает, а кто такие корректоры? Герой делает большие глаза и говорит, что впервые слышит это название. А сам незаметно вызывает охранников, и во время перехода группы из одного корпуса в другой любопытного юношу аккуратно оттирают в сторону и уводят в одно из помещений.
Героя же в это время вызывают к начальству и требуют немедленно разобраться, откуда утечка, что еще знает экскурсант и кому успел рассказать. На возражения, мол, для этого есть служба внутренней безопасности, начальник ехидно сообщает, что для такого шустрого малого, собирающегося его подсидеть, не составит особо труда самому разобраться и принять меры. А поскольку он непосредственный участник эксцесса, то официальное разбирательство ему только повредит, и никакая родня не поможет удержаться в своем кресле.
Герой понимает, что его крупно подставили, но делать нечего. Парня проверяют на наличие оружия, взрывчатки, ядов, но никаких имплантатов не обнаруживают. Понятно, для чего Юрчевскому нужен этот не очень логичный ход: в процессе допроса, а вернее беседы, читатель узнает, что ликторы Александрии — особо засекреченный отдел, занимающийся не только хранением старых и оцифровыванием новых артефактов, но и аккуратной корректировкой. Некие эксперты докладывают высшему руководству о необходимости коррекции того или иного артефакта, и как только принимается решение, создается сетевой червь, который со временем вносит коррективы. И, например, в ряде произведений сцены насилия смягчаются, у ряда обнаженных фигур появляются фиговые листки… Герой пытается втолковать слишком много знающему юноше, что в этом нет ничего дурного. Недаром эмблема Александрии — два скарабея, один толкает белый шарик, другой — черный. «Мы не боремся с преступниками и даже не предотвращаем преступления, для этого есть другие специалисты. Мы всего лишь стараемся сделать мир чище, а значит, лучше», — говорит герой. Юноша в ответ весьма пафосно обличает героя и его контору в искажении смыслов, в том, что некие «истинные хранители веры» не позволят нарушать букву древних установлений, и так далее в том же ключе.
Герою становится скучно, он жалуется юноше, что в последние месяцы их раз пять пытались взорвать террористы, фундаменталисты и другие радикальные элементы. «Но на этот раз вам не уйти от возмездия», — торжествует юноша. Тут уже и до героя доходит, что паренек лишь отвлек на себя внимание. Он вызывает охрану, но в это время откуда-то из недр здания доносятся глухие взрывы, слышны выстрелы.
Однако попытка Юрчевского ближе к финалу ввести элементы боевика тоже не удалась. Вся пальба и беготня укладываются в пару абзацев, когда он сообщает юному террористу, что все его подельники нейтрализованы, а их попытки добраться до серверов, где якобы хранятся цифровые копии, бессмысленны, поскольку нет никакого централизованного дейтацентра, все распределено по ячейкам памяти и тысячекратно продублировано в гаджетах, девайсах и прочих бытовых устройствах. А их жалкая попытка «вернуться к подлинности» изначально провальна — никому она не
