задумчиво-грустный голосок отлетевшего в Бездны Одеора. — Бывают хуже, бывают лучше. А ты за свое держись. Ты здесь из чертоматки вылез…»

— О! Митька!.. — обрадовалась разбитная коренастая Коаде (это она, кстати, требовала выбросить приемыша ко всем чертям). — Ну ты как? К завтрашнему готов?

— Я не Митька… — горестно выдохнул он. — Я Крима…

— Да ладно те! — весело возразила она. — Двух Крим на одном Теле не бывает…

Двух Крим на одном Теле не бывает. Значит, один должен исчезнуть. Но как? Повторить безумный поступок своего предшественника (вспорхнуть в высокие слои ауры и дождаться, пока Тело совершит внезапный Маневр, оставив тебя в Бездне) изгой не решался — беды бедами, а жить все-таки хотелось.

Перебраться на кого-нибудь еще? На кого? На Виталика? На Люську? И что толку? «Сперва кажется: все по-другому, — немедленно вспомнились унылые слова Морпиона. — А приглядишься — то же самое. Везде то же самое…»

На собраниях приемыш снова сидел молчаливый, нахохлившийся, чем неизменно разочаровывал жаждущих развлечения слушательниц. Задирали его, подначивали — все зря.

— Виноват — судите… — упрямо бубнил он.

Крима чувствовал, как в нем исподволь вызревает бунт. Да, сегодня жизнь ему еще дорога, а завтра… Завтра он, не дослушав очередного вздорного обвинения, встанет с корточек и пошлет всех в чертоматку. Громко, во всеуслышание. Затем повернется и уйдет.

А дальше?..

А дальше отчинит что-нибудь этакое, от чего у всех шерстка дыбом станет. Холеная, розовато-рыжая… Вот возьмет, например, и в самом деле дернет Мышцу, чтобы Щипчики пол-Ногтя отхватили! И абсолютно все равно, что с ним потом за это сделают…

Не исключено, что так бы оно и случилось, будь у Кримы побольше времени: и в чертоматку бы всех послал, и Мышцу бы дернул, а там, глядишь, и в Бездну бы вышвырнули святотатца… Но времени, как выяснилось, не оставалось уже ни на что. На следующий день ближе к полудню внезапно объявили общую тревогу.

— Все по местам! Движемся на Дмитрия Неуструева! Прямым курсом!

Сердчишко екнуло. Вокруг заметались, загалдели. Крима бросился было на Левую, но тут же сообразил, что в контакт с его Родным Телом, как и прошлый раз, скорее всего, войдет Правая Танькина Рука. Догадка оказалась верна, однако те несколько секунд, потраченные Кримой, пока он выбирал, куда кинуться, потеряны были безвозвратно: Телотрясение настигло его посреди Предплечья — чуть не сорвался. Судя по всему, Танька и впрямь ударила Правой. То ли по тверди, именуемой Столом, то ли по самому Дмитрию Неуструеву.

На копытцах не удержался никто. Даже те, что поустойчивее, вынуждены были пасть на локотки и вцепиться в Эпителий. С четверенечек Крима поднимался, злорадно ухмыляясь. «Ну что? — подумалось ему. — Все еще уверены, будто чем-то управляете?»

Навстречу карабкались оглушенные чертики рыжеватой масти, а среди них… Поначалу Криме почудилось, что у него зарябило в глазенках. Но нет, среди удирающих с Запястья действительно затесался некто с прозеленью. Значит, все-таки не по Столу ударила Танька, если кого-то перебросило с Тела на Тело.

Чужака кренило заметно сильнее, чем остальных, а зеленовато-серая мордочка была перекошена шалой бессмысленной улыбочкой.

— А-а, Крима… — Язычок пришельца заплетался, тельце сотрясала крупная дрожь. — Я смотрю… прижился ты тут…

Это был Арабей.

— Что там у нас?!

— Погоди… — пробормотал Морпион, оседая на Запястье. — Дай… это… В себя дай прийти…

В вышине громыхнуло. Правая Рука взметнулась вновь, и Криме пришлось придержать сородича, чтобы тот, чего доброго, не упорхнул ненароком в Бездну. Сам Арабей, судя по всему, даже уцепиться ни за что не мог как следует. Впрочем, остекленелый взгляд его уже становился осмысленным.

— Так… — хрипло произнес пришелец, с помощью Кримы поднимаясь на подвихивающиеся копытца. — Быстро под Мышку!.. Там безопаснее… Вообще, учти на будущее: самое надежное укрытие…

— Под Мышку?.. — ужаснулся тот. — Домой! Слышишь? Домой! На Димку!..

Арабея пошатывало. Стоять прямо беженец был не в состоянии.

— Во!.. — сказал он, тараща глазенки. — А ты, я тут гляжу… п-по-розовел…

Не тратя больше слов, Крима схватил его за локоток и потащил в сторону Кисти. Морпион уперся, бодливо склонив рожки.

— Ты что, ненормальный? — рявкнул он. — Все оттуда, а ты туда?

— Да что там такое?!

— Белочка там… — обмякнув, выговорил Арабей. — Смута… Как я и пре… предупреждал… Ты… это… давай… Отсидимся пока на Таньке, а там… посмотрим… Ох, и траванулся я!.. — пожаловался он и усиленно задышал. — Ничего… Скоро пройдет…

А сверху наваливались, клубясь, зеленовато-бурые плотные тучи — ядовитая аура Дмитрия Неуструева.

— Ты представь… — опасливо взглядывая ввысь, торопливо втолковывал Арабей. — Неблагоприятные дни по сравнению с Белочкой… все равно что твой коготок рядом с Пальцем…

Крима попытался представить — и стало ему до того жутко, что он беспрекословно позволил увлечь себя в сторону белоснежного Танькиного Плеча. После первого бурного контакта двух Тел наступило относительное затишье, дававшее возможность добраться до Подмышки без приключений. Однако траванутый Морпион быстро изнемог, и в районе Локтя пришлось приостановиться.

Не следовало этого делать — на странников рухнула бурая шевелящаяся мгла, причем в тот самый момент, когда Криму угораздило глубоко вдохнуть. Грудную клеточку обожгло изнутри, ударило в головенку. В замутившейся Бездне мелькнула огромная Пятерня с варварски