обступили, а с другой – видели, как собственная армия буквально на ладан дышит. Поэтому, конечно, теперь в готовность России к войне мало кто верит.

Но помимо ослабления армии и пропаганды угрозы со стороны «враждебного окружения», есть еще один урок 1941 года – это военно-стратегические оценки, оценки военных угроз, военное строительство и планирование. Конечно, по большому счету на все сто процентов угрозы никто не может предусмотреть. И если гоняться за каждой предполагаемой угрозой в отдельности – НАТО, китайской, исламистской, – то нам и десяти армий не хватит. Поэтому вместо этого нам нужно закладывать в армии и в оборонной системе такой потенциал, который самонастраивался бы на любые угрозы.

Это довольно сложно сделать на практике, и прежде всего потому, что почти никто об этом даже не задумывается, хватаясь за первую попавшуюся угрозу и начиная бить в барабаны. Поэтому реформы, проводимые в армии министром обороны Анатолием Сердюковым, – это реформы сугубо здравого смысла. Он не делает ничего, что не было бы уже взято на вооружение самыми передовыми странами мира. Другое дело, что этого уже мало, нужно идти дальше, что слишком сложно, потому как и нынешние реформы встречают большое сопротивление, в том числе и в самой армии.

Наши Вооруженные силы выпали из русла мирового развития довольно давно, и им давно пора туда вернуться. Но только вернуться – уже мало, нам нужно смотреть вперед, потому что все армии мира сейчас проходят трансформации и реформы. Через пять лет это будут совсем другие армии, и получится, что мы от них опять отстали. Поэтому важно не только определить, что делать, но и как это все делать, – ведь можно иметь благие намерения, а добиться такого безобразного результата, что потом останется только руками развести с нашей уже привычной поговоркой «Хотели как лучше, а получилось как всегда».

Конечно, ошибки бывали у всех. В 1941 году, прямо перед войной, за слова о том, что Германия угрожает Советскому Союзу, можно было под расстрел угодить. Но тоталитарный режим может поменять свою политику на 180 градусов в течение нескольких суток. Потому что развернуть пропагандистскую машину очень легко. И если в тоталитарной стране ведутся военные приготовления, то их нужно опасаться, несмотря на все уверения в мире и дружбе.

В 1941 году Сталину не раз докладывали: у наших границ готовые к наступлению группировки. Он отвечал, что войны нет и не будет, это наши друзья. Для любого военного это нонсенс, армия у самых границ не может быть дружественной по определению. Но у политиков зачастую другие критерии.

Хотя, конечно, в наше время все это уже не все так однозначно. Недавно в новой стратегической концепции НАТО впервые появилась, видимо, специально для нас, фраза, что НАТО не является военно- стратегическим противником России. А в Военной доктрине Российской Федерации среди перечисляемых потенциальных опасностей, наоборот, первым вновь стоит расширение НАТО и приближение его к нашим границам. Но к счастью, правда заключается в том, что сейчас ни Россия, ни НАТО не обладают материальными ресурсами, чтобы осуществить агрессию друг против друга. И все это понимают. А тем, кто искренне верит в агрессивные планы коварного НАТО, надо посмотреть, как они воюют в Афганистане и с какими усилиями формируют там всего лишь пятидесятитысячную военную группировку.

НАТО не обладает силами для агрессии, равно как таковыми не обладает и РФ. Но НАТО – это для некоторых наших политиков – идеальный «бумажный тигр». Когда надо напугать население или настроить его против Запада, правительство вспоминает о расширении НАТО или о еще одном подобном «пугале» – американской ПРО.

Всего за несколько последних лет очень сильно изменились российские Вооруженные силы, изменилась вся ситуация, поменялись отношения с НАТО, да и само НАТО – уже далеко не та организация, которая была двадцать и даже десять лет назад, когда была совершена агрессия против Югославии. Они сделали из югославской истории серьезные выводы, и хотя они это публично и не признают, но на экспертном уровне давно говорят, что это была как минимум серьезная ошибка блока.

Что сейчас представляет из себя НАТО? Это такой элитарный клуб государств, которые обеспечивают себе привилегированное положение в плане безопасности. Почему бы в этот клуб не вступить, если не против члены этого клуба? А члены клуба сегодня не особо против. Мешают обсуждать этот вопрос в основном объективные причины – разные стандарты оборонно-промышленного комплекса и ряд других.

И в Чечне, и в Грузии, при всех недостатках нашей армии, она воевала хорошо и даже с азартом. Может, не всегда умело, но зато без колебаний. Так что, скорее всего, пессимистичные заявления, что воевать некому и не за кого, – это больше завуалированные призывы со стороны общества сделать армию лучше. И в 1941 году так отчаянно воевали не за Сталина и не за советскую власть. Воевать начали, когда поняли, что идет страшный враг, который всех уничтожит. Воевали за свою страну, за свою семью, воевали за Родину. Когда начинается война, пацифизм рушится очень быстро.

И сейчас то же самое – если будет осознание того, что угроза исходит не «Газпрому», не нуворишам, которые ездят на «Бентли» по Москве, а угроза жизни всей стране, нашей стране, патриотами которой мы все равно продолжаем оставаться, – воевать люди будут с тем же пылом, что и в 1941 году. Для русского народа это свойственно, и даже в самых неблагоприятных условиях русские солдаты всегда себя проявляли на самом высоком уровне.

Поэтому мы все еще можем надеяться, что «если завтра война», мы все-таки сумеем дать должный отпор[25].

27 ноября 1921 года родился Александр Дубчек, лидер Пражской весны 1968 года, пытавшийся реформировать Чехословацкую компартию и Чехословакию.

Были ли те идеи, которые Дубчек и другие руководители Пражской весны пытались провести в своей стране, просто утопией? Или именно они и стали предтечей нашей перестройки, всего исторического преобразования Центральной и Восточной Европы? Возможно ли вообще было реформировать тот социализм, который построили после войны в Восточной Европе по инструкциям из Москвы?

Когда какая-то система перестает существовать, то всегда начинаются спекуляции – случайно она умерла, или ее поражение было предопределено. То же самое относится к социализму. В 1917 году человечество действительно ждало какого-то нового строя, примерно так же, как в 1789 году, когда французы впервые провозгласили «свободу, равенство, братство». Во Франции упор сделали именно на свободу, в результате начали развиваться буржуазные порядки, люди получили возможность что-то делать… но в итоге получилось так, что свобода перечеркнула равенство.

Дело в том, что нормальный буржуазный строй – это вовсе не рай. Идеи Карла Маркса возникли не случайно, довольно многих ужасала существовавшая в XIX веке ситуация, когда женщины работали по шестнадцать часов, дети работали не меньше взрослых, не было никакой техники безопасности, расцветали ужасные болезни – вообще было нечеловеческое отношение к издержке под названием труд. И в 1917 году был найден какой-то ответ на это, найден способ установить социальную справедливость. Можно много спорить об этой справедливости, но, без сомнения, возможности людей стали более равными – к примеру, многие люди из самых низов стали инженерами советской научно-технической цивилизации.

Но было ясно, что плановая экономика может расти только на энтузиазме, то есть либо когда нужно выживать – например, во время войны, либо когда люди трудятся ради какой-то великой цели – так строили Магнитку и другие грандиозные проекты СССР. Грубо говоря – это был сплошной субботник. Но все нововведения советской системой абсолютно отторгались. И многие это понимали, например лидер Пражской весны Александр Дубчек и идеолог экономических реформ Отто Шик, которые хотели совместить