Русская история показывает, что в России вообще бывает сильной либо власть, либо оппозиция. Сосуществования сильной власти и сильной оппозиции не бывает. Как только теряется сакральное почтение к власти, так набирает силу оппозиция. Сейчас оппозиция слаба и склонна договариваться с властью, поэтому и новый путь для страны будет выбирать не она, а сама действующая власть. Больше шансов, что страна повернет в сторону более жестких действий – просто потому, что на кону слишком многое.

Можно опять вспомнить историю – император Николай Второй, когда ему говорили, что генерал Трепов коррумпирован, безответственен, ленив и глуп, отвечал, что зато при нем спокойно. Примерно то же самое происходит и сейчас: зачем что-то менять, если в общем все нормально. При этом риск изменений слишком велик, поэтому проще консервировать эту систему еще какое-то время – до тех пор пока она совершенно изнутри не сгниет, как было накануне крушения СССР. Процесс, скорее всего, будет происходить быстрее, чем в советскую эпоху, потому что теперь есть некоторая информационная прозрачность, а следовательно, люди быстрее понимают, что на самом деле происходит.

В России существуют две определенные исторические традиции смены власти. Первая – монархически-династическая, вторая – революционная. Никакой третьей модели история России пока не знает. То есть это или революционный развал страны с последующей сборкой ее на пустом месте, либо передача от отца к сыну, от коллеги к коллеге. И хотя при этом политика сына может кардинально отличаться от политики отца, тут важен сам ритуал и церемониал передачи власти, который делает сына наследственно легитимным. Трудно предсказать, что ожидает Россию в ближайшие годы, но вряд ли появится какой-то третий путь, а значит, либо система пойдет на то, чтобы назначить преемника, способного к реформам, либо она развалится по революционному сценарию.

Никакой готовности к радикальным реформам сегодня в системе нет, проблема «2012» тоже по большей части надумана, поскольку по большому счету все равно, кто станет кандидатом от правящей элиты – Медведев или Путин – повестка дня у них будет одинаковая: перезагрузка и модернизация. Определенная конкуренция, конечно, будет, все же это разные люди, при них разные команды, и у них может быть даже разная система ценностей – хотя бы в силу разных возрастов. Но конкуренция будет только между частями одной и той же элиты – внутри очень узкого коридора. А реальную оппозицию будут продолжать стараться держать как можно дальше от принятия решений[8].

11 августа 1932 было написано письмо Сталина Кагановичу: «Самое главное сейчас Украина. Дела на Украине из рук вон плохи. Плохо по партийной линии».

Голодомор – это массовый голод, охвативший обширные территории и приведший к огромным человеческим жертвам на территории Украинской ССР в первой половине 1933 года на фоне голода в СССР в 1932–1933 годах. Политические оппоненты большевиков называли организацию голода на Украине в этот период их самым страшным преступлением.

Среди как историков, так и политиков не достигнуто общего мнения в отношении причин, повлекших за собой голодомор. Существует точка зрения, согласно которой массовая гибель населения Украины от голода была во многом вызвана сознательными и целенаправленными действиями советского руководства. Одновременно высказывается альтернативное мнение, что эти события являлись непредусмотренным следствием проведения радикальных экономических реформ в конце 20-х – начале 30-х годов ХХ века в СССР.

Благодаря бывшему президенту Украины Виктору Ющенко эту тему обсудили и на международном уровне, поскольку он упорно добивался признания голодомора геноцидом именно украинского народа, упорно забывая при этом, что от голодомора после революции пострадала далеко не только Украина, но и Поволжье, и другие регионы бывшей империи, где жили люди самых разных национальностей. Так что сам факт трагедии бесспорен, а вот избирательного геноцида именно украинского народа не было.

Разумеется, причин голодомора несколько. Здесь и природные явления, и последствия Первой мировой войны, но главное, конечно, это политика большевиков. И дело не в самих продразверстках, как до сих пор думают некоторые. Продразверстки начались с января 1917 года еще в царской России, были продолжены комиссарами Временного правительства, а уж затем взяты на вооружение новой властью большевиков. Другое дело, что прежние режимы действовали гибче большевиков, сочетая принуждение и экономические рычаги, используя патриотическую риторику и церковную проповедь. То есть так или иначе, но старались найти, и, как правило, находили, с крестьянином общий язык.

При большевиках ситуация коренным образом изменилась – к власти пришла пролетарская партия, прежде не занимавшаяся крестьянским вопросом. Виновником голода и разрухи был назначен зажиточный кулак-кровосос, а целью аграрной политики власти стало уничтожение деревенской буржуазии. Организационной формой войны с кулаком, а попутно и с середняком, стали комбеды, к которым с целью наживы примкнули местные деревенские отбросы.

Главным результатом подобной политики стало тотальное обнищание деревни и пробуждение самых низменных инстинктов человека. Как однажды справедливо заметил аналитик Великой французской революции Райе Коллар: «жестокость еще может утомиться, но алчность – никогда». А как тоже не без основания заявлял Ленин, излишков хлеба нет ни у бедняков, которые сами голодают, ни у середняков, у которых хлеба хватает лишь на пропитание и будущую посевную. Хлеб был у кулака – того самого нового хозяина, что поднялся благодаря столыпинской реформе.

Между тем, правильно определив, у кого в амбаре лежит хлеб, власть далее сделала совершенно неправильные выводы. Накормить отобранным у кулака хлебом страну в 1918 году было трудно, но все же возможно. Однако убивая курицу, несущую золотые яйца, большевики неизбежно создавали для себя еще большие проблемы на завтра. Если кулаки подлежали ликвидации, а изобильные колхозы были пока всего лишь мечтой, если Россия находилась в международной изоляции, то откуда мог взяться хлеб в необходимом количестве на ближайшие годы?

Кроме того, раскулачивание, начатое большевиками, в отличие от схожих процессов, происходивших в городе, на деле не было даже экспроприацией. Если экспроприированная фабрика продолжала под руководством революционного матроса с грехом пополам, но работать, то раскулаченные хозяйства просто стирались с экономического пространства страны. Отсюда и неизбежная череда этих всех страшных голодоморов.

Украина продолжает настаивать, что голод у них был не просто следствием этой провальной