право, а за это снова надо платить.
Правила на нарушение правил создают и особую иерархию политической системы. Самые сильные в ней те, кто контролирует изменения правил нарушения правил, – они контролируют не только тех, кто правила нарушает, но и тех, кто выдает права на нарушение правил. То есть существуют как бы три этажа: правонарушители, те, кто выдает права на нарушение правил, и те, кто контролирует деятельность обоих уровней.
Беда заключается в том, что и в народном сознании, и в мировоззрении чиновников эта же самая закономерность выражается значительно более понятно. Есть поведение «по понятиям», и есть поведение по законам. Сегодня для нашей жизни очень важно различать право, регулирующее взаимоотношения между людьми с точки зрения свободы человека, которая является всеобщей мерой, и закона, который все чаще и чаще становится внеправовым.
Неправовой закон создается в нарушение требований и Конституции как Основного закона, и права как системы норм, регулируемой обычаями и традициями, где сплавлены моральные, нравственные и некоторые жизненные устои, которые это право приветствует, закрепляет как условия стабильности и развития. Кроме того, в России достаточно давно появилась опасная, вредная, дремучая и губительная традиция создавать прецедент пренебрежения к самому важному праву – на человеческую жизнь и достоинство, и закреплять это уложениями, установлениями, в том числе и законами. Эту традицию нужно осознать как тяжелейшую болезнь, требующую лечения.
Если вновь обратиться к историческим урокам, то стоит вспомнить, что в 1808 году была историческая встреча в Эрфурте Александра Первого с Наполеоном Бонапартом, на которую в числе прочих был приглашен молодой Михаил Сперанский. Потом царь поинтересовался у Сперанского его впечатлениями от Европы, и тот ответил, что люди лучше в России, а законы – в Европе. В 1830 году, уже при Николае Первом, Сперанский выпустил «Полное собрание законов Российской империи», а в 1832 году – пятнадцатитомный «Свод законов», за который Николай Первый лично вручил ему высший орден империи.
Сейчас Россия приблизилась к той пограничной черте, когда больше уже нет смысла заниматься бесконечным законотворчеством, плодя внеправовую систему управления «по понятиям». В России есть реальная мировоззренческая, ценностная, правовая база – это российская Конституция. Ей часто и не без оснований приписывают суперпрезидентские полномочия и недостаточность парламентских функций, но это не объясняет само по себе всех наших проблем. Конституция составлена вполне разумно. Но главное, Российская Федерация по Конституции – федеративное, демократическое, светское и правовое государство. Человек, а также его права и свободы заявлены высшей ценностью, а соблюдение, защита и признание прав и свобод человека и гражданина является обязанностью государства. И эту простую, в высшей степени доступную систему правил нужно сделать востребованной у граждан.
Нужно привить людям осознание того, что если чиновник творит на работе произвол, то после работы он выходит в социальный мир и сталкивается с тем же произволом. Мы попали сейчас в такую историко- культурную ситуацию, когда один и тот же человек оказывается в десятках ролей, не осознавая, что совсем недавно, час назад, он был носителем этой корпоративной, внеправовой системы управления, а теперь сам становится жертвой этой системы. Необходимо, чтобы люди воспринимали ситуацию с коррупцией не абстрактно, а разглядели в этой системе свое собственное место, и как источника, и как жертвы коррупции. И к власти надо тоже относиться не как к презираемой чуждой силе, а как к той реальности, внутри которой всегда будет необходимость изменений и оздоровления.
За последние годы в России приняты не просто отдельные внеправовые законы, а
В связи с этим возникает вопрос: неспособность российского общества создать правовое государство, создать и утвердить верховенство права – это историческая колея, в которую мы все время скатываемся со времен Ивана Грозного, царевны Софьи и прочих не всегда законных правителей, или же это результат мотивированного и целенаправленного поведения бюрократического класса, навязывающего неправовой порядок всему обществу? Мы постоянно скатываемся в колею потому, что это заложено в нашей истории и культуре, или это злая воля каких-то корпораций и чиновников?
Стоит вновь вернуться к истории и вспомнить, что в пушкинском словаре четко разделяются два понятия: «самовластие» и «самодержавие». «Самодержавие» – это монархическая власть, со своей системой понятий о праве и справедливости. Она самодержавна, то есть находится в одних руках, но при этом не самовластна и следует своим же правилам и законам. А самовластие как бы интерпретирует самодержавие в неправовом поле как произвол. И сейчас власть в России развивается все больше как раз по принципу самовластия. То есть президент, министры, депутаты Госдумы и прочие представители власти считают, что правом будет то, что они захотят – напишут у себя в бумаге и за нее проголосуют.
Это драматическая ситуация, которая разворачивается на глазах населения, находящегося в своеобразной «эмоциональной ловушке». Современный политический режим держится на двух популярных идеях. Первая, разделяемая абсолютно всеми вне зависимости от социального положения и политических взглядов, – что институты у нас очень плохие, все прогнило, кругом коррупция. Вторая всеобщая мысль – что исправить это невозможно. Люди говорят: «Ну, мы свергнем этого губернатора, а придет другой. Сменим одного вора на другого – какая разница?» Люди не верят в выход и не видят выхода из порочного круга произвола и коррупции.
Это один из элементов так называемой институциональной ловушки – такого положения, когда, с одной стороны, институты плохие, а с другой стороны – общество адаптировалось к ним и часть людей научилась извлекать из этого выгоду. Плохие институты препятствуют развитию, а спроса на улучшение институтов не возникает. И в первую очередь такой ситуацией и такими настроениями пользуется власть. Она находится внутри этого, она часть этой системы. Причем разговоры о том, что все коррумпированы, вовсе не подрывают основ этой системы. Потому что заявление, что все коррумпированы, подразумевает, что каждый человек коррумпирован на своем уровне в силу своих возможностей. Один переходит улицу не в том месте, а другой крадет целую нефтяную компанию – это как бы разные ступени в иерархии коррупции. И конечно, подразумевается, что те, кто неправильно переходит улицу, хотят нефтяную компанию, только вот просто не могут ее получить. И поднимаясь по ступеням в этой иерархии, человек получает все больше прав на нарушения правил и все больше возможностей для коррупции.
Всякий раз те, кто непосредственно участвует в политике и, так сказать, «творит историю», когда они начинают обсуждать возможности создания в России правового государства, они переоценивают возможность быстрого и качественного совершенствования нашей системы властного государственного управления. А с другой стороны, они очень быстро теряют ответственность за ситуацию и оказываются либо в позиции нравственной брезгливости к власти, либо в непримиримой оппозиционности к власти, либо в глубоком безразличии и жизненной замкнутости, когда человек отказывается от активного участия в чем бы то ни было и создает себе приватное жизненное пространство в рамках своих представлений о достоинстве, профессионализме, чести, дружбе и так далее. Но истина заключается в том, что власть была и остается процессом жизнедеятельности общества, независимо от того, презираешь ты ее или нет, нравственно-брезгливо к ней относишься и отстраняешься или оппозиционно борешься с ней всеми доступными средствами. Поэтому проблема создания, а точнее, несоздания правового государства в России в том, что мы не научились воспринимать власть как жизненную задачу, не впадая ни в ту, ни в другую, ни в третью крайность. Всегда будут люди, которые в силу своих духовных качеств примут на себя историческую роль публичных непримиримых оппозиционеров. Но нельзя, чтобы абсолютное большинство заражалось бессилием и безверием.
Возникает вопрос – что делать? Ответ на самом деле достаточно прост и ясен – прежде всего надо вернуться к российской Конституции, особенно к ее основам, и научиться строго ей следовать. Тогда тайные пружины власти станут явными, и в такой ситуации уже можно будет строить правовое
